Призрак миссис Рочестер - Линдси Маркотт

кто-то вообще мог пробраться туда? Разве что по пожарной тропе, подумалось мне, – в точности как за моим коттеджем. Эван говорил, что они проходят по всему поместью.

Я медленно двинулась вдоль границы леса, вглядываясь в землю в поисках признаков тропы, разглядывая заросли можжевельника, ежевики и доисторического на вид папоротника. Пилот неожиданно залаял, а потом умчался обратно по дороге, гонясь за бабочкой, или кроликом, или просто за тенью пролетающего мимо ястреба.

– Пилот! – крикнула я, но его уже и след простыл.

Вот тебе и тотемное животное. Меня накрыло одиночество. В голове эхом отдавались последние слова Эвана: «Я всегда буду любить тебя». Звучало как прощание. Признание, что мы можем больше никогда не увидеться.

Не думай, велела я себе. Просто иди.

Солнце уже обжигало, и я вытерла лоб бейсболкой, продолжая двигаться вдоль границы леса. Еще несколько минут спустя я развязала рукава свитера и повесила его на куст. Дальше, дальше, еще несколько шагов…

Вот оно! Кусок рассыпающегося асфальта, едва виднеющийся под листвой. Начало пожарной тропы, ведущей дальше в кусты.

Я осторожно двинулась через заросли по едва различимому серому раскрошившемуся асфальту, старательно избегая колючих веток. Сосны и несколько секвой почти не отбрасывали тени, а солнце все так же нещадно пекло. Пот стекал по лбу, и я постоянно промокала его кепкой.

Что-то хрустнуло в кустах неподалеку, и я остановилась, прислушиваясь.

Это просто ветер.

Я пошла дальше. А потом замерла, не веря своим глазам: в нескольких метрах впереди на солнце поблескивал металл. Подобравшись ближе, уже не обращая внимания на цепляющиеся ветки, я с замиранием сердца увидела его. Точно такой же люк, как и за коттеджем.

Скрытый опавшими листьями и ветками, он явно простоял закрытым какое-то время – может, неделю, а может, и месяц, сложно было сказать. Нагнувшись, с колотящимся сердцем я очистила крышку люка. В голове промелькнул с десяток бредовых сценариев: Беатрис, живая, сидит внизу, прикованная к нижней ступени. Или там лежит ее полуразложившееся тело, а обрывки голубого вечернего платья еще цепляются за остатки плоти.

Прекрати, велела себе я. Возможно, это просто обвалившийся проход, как и тот, что я уже видела.

Ухватившись за ржавое кольцо, я потянула люк на себя, и, к моему изумлению, крышка поддалась легко. Открыв ее нараспашку, я присела у края и с опаской заглянула в темноту.

Вниз вела проржавевшая винтовая лестница, и никаких признаков обвала не было. Из люка доносился запах моря и шум прибоя.

Борясь с неожиданно накатившим головокружением, я чуть отодвинулась, пережидая приступ, а потом вновь посмотрела в люк.

До дна было едва ли больше шести метров. Ухватившись за металлические перила, я встряхнула их на проверку. Лестница затряслась, но и она, и перила выдержали – по-видимому, были припаяны к каркасу.

Развернувшись, я опустила ногу, нащупывая первую ступеньку, и, цепляясь за хлипкие перила, принялась спускаться. Шаг, еще шаг, одна ступенька за другой. Каркас дрожал и качался, неприятно пахло водорослями или чем-то еще, и у меня снова закружилась голова. Не отрывая взгляд, от идущего снизу света, я сосредоточилась на том, что стала считать ступени. Пятьдесят три, пятьдесят четыре… пока наконец не ступила на ровную поверхность.

Чудом сохранившаяся дверь с дырой вместо ручки поддалась в ответ на толчок, и я вышла на плоский уступ над довольно крутым каменистым склоном.

Уступ находился прямо над той жутковатой бухтой под башней. Там, где мигал огонек светлячка и скользила в его свете белесая фигура.

Волны брызгами взрывались, разбиваясь о камни, выступающие из узкой полосы берега. Белая пена бурлила между ними, наполняя воздух водяной пылью, и с шорохом отступала обратно в океан, волоча за собой гальку, песок и осколки ракушек.

Я вгляделась в воду, в эти бурные потоки, длинные белые языки, яростно набрасывающиеся на берег. Пляж выглядел совершенно необитаемым и пустым и представлял собой узкую полоску мокрого песка. Ничего живого тут не было, только черно-зеленые раковины моллюсков цеплялись за камни да сухая трава с ледянником кое-как росли по краю утеса. Даже чайки над водой не кружились. А во время прилива не оставалось даже этой полоски песка.

Никто бы не выжил так долго в этой пустыне.

Никто, кроме призрака.

А потом я кое-что заметила. Прямо под склоном трава и земля были слегка примяты – или мне так показалось. Может, это тропа? Но куда? Там некуда было идти.

Бочком спустившись по осколкам камней, тщательно выверяя каждый шаг и нащупывая почву кроссовками, я тем не менее несколько раз поскользнулась, едва сумев удержать равновесие. Наконец оказавшись на песке, у той тропы, которая, судя по всему, тянулась вдоль бухты, я пошла по ней, гадая, куда же она приведет.

Ветер бил в лицо, и я сняла бейсболку, чтобы ее не унесло. Одежда уже вся промокла от брызг. Безумие, говорила я себе. Тропа в никуда.

Метров через десять или больше она оборвалась у огромного валуна, дальней границы бухты. Это была не тропа, а просто следы от ветра и воды.

Вдруг порыв ветра вырвал у меня кепку, я потянулась схватить ее, но было слишком поздно: она уже взлетела ввысь, прямо над валуном, зацепилась на мгновение за край, но сорвалась и, точно синяя птица, перелетела на другую сторону.

Но, наблюдая за ее полетом, я заметила кое-что еще.

Между утесом и основанием валуна у самой воды виднелся проем – расщелина, в которую едва мог протиснуться человек.

Меня охватило сильное волнение. Может, тропа, если это все-таки тропа, вела туда?

Забравшись по каменной насыпи к валуну, туда, где можно было заглянуть в расщелину, я увидела, что проход действительно был и туда можно пролезть.

Я неуклюже наполовину проползла, наполовину подтянулась и забралась в проход: шириной метра три, высотой практически с мой рост. В конце, не так далеко, виднелся свет.

Осторожно продвигаясь вперед, я каждый раз с опаской замирала, когда океан с грохотом обрушивался на скалу, принося запах соли и водорослей.

Сейчас был прилив или отлив? Прилив, подумалось мне, хотя я не могла сказать наверняка, но рисковать, оставаясь тут слишком долго, было нельзя. Я считала шаги: пятый, теперь шестой – и неожиданно поняла, что поднимаюсь, а еще через несколько шагов проход расширился, образовывая естественную пещеру справа от меня. В верхней части была неровная дыра, в которую ярко светило солнце. Большая часть пола тоже отсутствовала: прямо внизу бурлили волны.

В дальней части виднелся относительно плоский и широкий уступ; в ослепляющем свете солнца казалось, что там навалены