Инструментарий человечества - Кордвейнер Смит

– Сэр, кто вы такой? Что привело вас сюда? – спросил Адам Стоун.

– Я сканер тридцать четыре.

– Вы сканер? Я в это не верю.

Вместо ответа Мартел распахнул куртку, продемонстрировав грудной блок. Стоун изумленно уставился на него.

– Я в кренче, – объяснил Мартел. – Вы никогда такого не видели?

– Не с людьми. С животными. Потрясающе! Но чего вы хотите?

– Правды. Вы меня боитесь?

– Только не с этим, – ответил Стоун, стиснув острокабель. – Но я скажу вам правду.

– Вы действительно победили Великую боль?

Стоун замешкался, подбирая слова.

– Поторопитесь. Можете рассказать, как вы это сделали, чтобы я вам поверил?

– Я загрузил корабли жизнью.

– Жизнью?

– Да. Я не знаю, что такое Великая боль, но в ходе экспериментов я обнаружил, что если отправить в космос множество животных или растений, жизнь в центре этой массы сохраняется дольше всего. Я построил корабли – разумеется, маленькие – и загрузил их кроликами и обезьянами.

– Это животные?

– Да. Небольшие животные. И они вернулись целые и невредимые. Вернулись, потому что стены кораблей были заполнены жизнью. Я испробовал много видов и, в конце концов, обнаружил форму жизни, обитающую в воде. Устриц. Устричные садки. Ближайшие к поверхности устрицы умерли в страшных мучениях. Те, что были в глубине, выжили. Пассажиры не пострадали.

– Но это были животные?

– Не только животные. Я сам.

– Вы?

– Я в одиночку преодолел Космос. То, что вы называете Наверху-и-Снаружи. Один. Я спал и бодрствовал. Я уцелел. Если не верите мне, спросите ваших братьев-сканеров. Приходите с утра и взгляните на мой корабль. Я буду рад принять вас вместе с вашими братьями. Я собираюсь продемонстрировать его главам Инструментария.

– Вы прибыли в одиночку? – повторил Мартел свой вопрос.

Адам Стоун рассердился.

– Да, в одиночку. Пойдите и проверьте ваши сканерские записи, если не верите. Вы не запихивали меня в бутылку, чтобы пересечь Космос.

Мартел просиял.

– Теперь я вам верю. Это правда. Больше никаких сканеров. Никаких хаберманов. Никакого кренча.

Стоун многозначительно посмотрел на дверь.

Мартел не понял намека.

– Я должен рассказать вам, что…

– Утром расскажете, сэр. Идите наслаждайтесь вашим кренчем. Ведь это удовольствие? С медицинской точки зрения, я хорошо с ним знаком. Но не на практике.

– Это удовольствие. Возможность на время стать нормальным. Но послушайте, сканеры поклялись уничтожить вас и вашу работу.

– Что?

– Они собрались, проголосовали и поклялись. Они считают, что из-за вас сканеры станут бесполезными. Вы вернете в мир Древние войны, если сканирование будет утрачено, а сканеры будут жить напрасно!

Адам Стоун занервничал, однако сохранил самообладание.

– Вы сканер. Вы собираетесь убить меня?

– Нет, глупец! Я предал братство. Вызовите охрану, как только я уйду. Держите их при себе. Я постараюсь перехватить убийцу.

Мартел заметил мельтешение в окне. Не успел Стоун обернуться, как острокабель вырвали из его руки. Размытое пятно сконцентрировалось и стало Парижански.

Мартел понял, что сделал его друг: это была высокая скорость.

Позабыв о кренче, он прижал ладонь к груди, тоже включая режим высокой скорости. Волны огня, напоминавшего Великую боль, но жарче, прокатились по его телу. Стараясь удерживать на лице читаемое выражение, он шагнул перед Парижански и сделал жест: Экстренная ситуация.

Парижански заговорил, пока двигавшееся с обычной скоростью тело Стоуна медленно отплывало от них, словно дрейфующее облако:

– Уйди с дороги. Я на задании.

– Я знаю. Я остановлю тебя. Остановись. Остановись. Остановись. Стоун прав.

Из-за охватившей его боли Мартел едва мог читать по губам Парижански. (Боже, боже, боже Древних! – подумал он. Помоги мне продержаться! Помоги прожить в «перегрузке» достаточно долго!)

– Уйди с дороги, – говорил Парижански. – Властью братства приказываю тебе уйти с дороги!

И Парижански сделал жест: Требую помощи во имя Долга!

Мартел пытался вдохнуть вязкий как сироп воздух. В последний раз попробовал сказать:

– Парижански, друг, друг, друг мой. Остановись. Остановись.

(Никогда прежде сканер не убивал сканера.)

Парижански сделал жест: Ты непригоден к службе, и я беру командование на себя.

Впервые в мире! – подумал Мартел, протягивая руку и выкручивая мозговой блок Парижански в «перегрузку».

Глаза Парижански сверкнули ужасом и пониманием. Его тело начало валиться на пол.

Мартелу едва хватило сил дотянуться до собственного грудного блока.

Становясь хаберманом, или покойником, – он точно не знал, кем именно, – Мартел почувствовал, как его пальцы поворачивают ручку, снижая скорость. Попытался заговорить, произнести:

– Позовите сканера, мне нужна помощь, позовите сканера…

Но темнота сомкнулась над ним, и немое безмолвие поглотило его.

Очнувшись, Мартел увидел перед собой лицо Люси.

Он раскрыл глаза шире и понял, что слышит – слышит ее счастливый плач, слышит звук, с которым воздух проходит сквозь ее горло.

– Все еще в кренче? – с трудом спросил он. – Жив?

Рядом с Люси возникло еще одно лицо. Оно принадлежало Адаму Стоуну. Его низкий голос разнесся по безмерностям Космоса, прежде чем достичь ушей Мартела. Мартел попытался прочесть губы Стоуна, но ничего не понял. Он вновь прислушался:

– …не в кренче. Вы меня понимаете? Не в кренче!

Мартел попытался сказать: «Но я могу слышать! Могу чувствовать!

Они поняли смысл, если не слова.

– Вы прошли процесс Хабермана в обратную сторону. Я вернул вас первым. Я не знал, что получится на практике, но у меня была теория, и она сработала. Вы же не думали, что Инструментарий выкинет сканеров? Вы вернетесь к нормальной жизни. Мы позволяем хаберманам умирать по мере прилета кораблей. Им больше ни к чему жить. Но сканеров мы восстанавливаем. Вы первый. Вы меня понимаете? Вы первый. А теперь расслабьтесь.

Адам Стоун улыбнулся. Мартелу показалось, что за ним мелькнуло лицо одного из глав Инструментария. Оно тоже улыбнулось, а потом оба лица переместились вверх и исчезли.

Мартел попытался поднять голову, чтобы просканировать себя. Ничего не вышло. Люси смотрела на него, успокаиваясь, с полным любви недоумением.