Ужас на поле для гольфа - Сибери Куинн

Я забросил одну ногу на подоконник, наблюдая, чтобы кошка-тварь не прыгнула на меня, прежде чем я обману ее, бросившись на землю…

– Троубридж, mon Dieu, Троубридж, друг мой! Что вы делаете? – бешеный крик Жюля де Грандена прорезал темноту, и поток света вспыхнул в комнате из прихожей, когда он резко распахнул дверь и помчался через комнату, схватил меня за руку и стащил с окна.

– Осторожно, де Гранден! – закричал я. – Кошка! Она вас схватит!

– Кошка? – повторил он, недоуменно осматриваясь. – Вы сказали «кошка», друг мой? Кошка схватит меня? Mort d’un chou[171], кошка, которая может сделать мышь из Жюля де Грандена, еще не родилась! Где она, ваша кошка?

– Там! – начал было я, но потом остановился, протирая глаза. В комнате было пусто. Кроме де Грандена и меня здесь не было никого живого.

– Но она была, – настаивал я. – Говорю вам, я видел ее; большую черную кошку, такую же большую, как лев. Она подошла к окну и присела прямо там, и заставляла меня прыгнуть на землю, когда вы пришли…

– Nom d’un porc! Так вот как? – воскликнул он, снова схватил меня за руку и потряс. – Расскажите мне об этой кошке, друг мой. Я хотел бы узнать больше об этой кисе, которая приходит в дом моего друга Троубриджа, растет как лев и подталкивает его к смерти на камнях внизу. Ха, я думаю, может быть, след этих таинственных смертей не совсем потерян! Расскажите мне больше, mon ami, – я хочу знать все!

– Конечно, это был просто дурной сон, – заключил я, закончив рассказ о полночном посещении, – но мне он казался ужасно реальным, пока продолжался.

– Я в этом не сомневаюсь, – согласился де Гранден и быстро, нервно кивнул. – И по дороге из молельного дома сегодня вечером, друг мой, я заметил, что вы ушли в себя. Возможно, вы были в это время больны?

– Вовсе нет, – ответил я. – Вот какое дело: я помню то, что произошло, когда я был мальчиком лет четырех или пяти; что-то, что имело отношение к котенку, которого я убил… – И я выложил ему свою печальную историю.

– Гм… – прокомментировал он, когда я закончил. – Вы хороший человек, Троубридж, друг мой. За всю свою жизнь, с тех пор, как вы достигли годов благоразумия, я верю, что вы не совершили злого или неблагородного поступка.

– О, я бы не сказал такого, – ответил я, – мы все…

– Parbleu, а я сказал именно это. Этот инцидент с котенком, вероятно, является единственным крошечным скелетом в большом шкафу вашей жизни; но устойчивая мысль о нем увеличила его, и кошка ваших воспоминаний выросла до размеров льва. Pardieu, друг мой, я не настолько уверен, что вы мечтали об этой мерзости в форме кота, который вас посетил. Предположим… – он замолчал, пристально глядя перед собой, сначала скручивая один, затем другой конец его навощенных усов.

– Предположим что? – подсказал я.

– Non, сегодня мы ничего не будем предполагать, – ответил он. – Вы снова отправитесь спать, друг мой, и я останусь в комнате, чтобы вернее отпугнуть демонов из снов, которые могут поразить вас. Ложитесь спать. Я остаюсь здесь.

Он прыгнул в широкую кровать рядом со мной и натянул одеяло до самого своего заостренного подбородка.

– …и я бы очень хотела, чтобы вы пришли прямо к ней, если возможно, – закончила миссис Уивер. – Я не могу себе представить, что она сделала такую попытку – раньше она никогда не выказывала подобных стремлений.

Я повесил трубку и повернулся к де Грандену.

– Здесь еще суицид, или парасуицид – для вас, – сказал я ему, поддразнивая. – Дочь одного из моих пациентов пыталась повеситься в ванной сегодня утром.

– Par la tête bleu, что вы говорите? – нетерпеливо воскликнул он. – Я иду с вами, cher ami. Я увижу эту молодую женщину, обследую ее. Возможно, найду ключ к этой загадке. Parbleu, у меня чешутся руки, я горю, я весь в огне этой тайны! Разумеется, на это должен быть ответ; но он пока остается скрытым, как свинья крестьянина во время прибытия сборщика налогов.

– Что ж, юная леди, что это я услышал о вас? – спросил я, когда мы вошли в спальню Грейс Уивер через несколько минут. – Зачем это вам было умирать?

– Я… я не знаю, что заставило меня это сделать, доктор, – отвечала с улыбкой девушка. – Я не думала об этом… раньше. Но я только помню, что о чем-то размышляла прошлой ночью, и когда я сегодня утром вошла в ванную, услышала в моей голове сиплый голос, вроде того, когда у тебя простуда, – вы знаете, – казалось, он шептал: «Давай, убей себя; тебе незачем жить. Давай, сделай это!» Поэтому я просто встала на лесенку, взяла шнур из своего халата, привязала его к балке, затем завязала другой конец на шее. Затем я отбросила лесенку и… – она слегка улыбнулась, – я рада, что не закрыла дверь, когда сделала это, – призналась она.

Де Гранден смотрел на нее с любопытством, не мигая, на протяжении всего ее рассказа. Когда она закончила, он наклонился вперед и спросил:

– Этот голос, что вы слышали, который предлагал вам совершить непростительный грех, мадемуазель, – вы, возможно, узнали его?

Девушка вздрогнула.

– Нет! – ответила она, но внезапная бледность на лице и дрожь губ выдали ее ложь.

– Pardonnez-moi, мадемуазель, – заявил француз. – Я думаю, вы говорите неправду. Итак, чей голос был, скажите?

Черты девушки приняли унылое, упрямое выражение, которое через мгновение сменилось мышечным спазмом, предвещавшим плач.

– Он… он звучал как голос Фанни, – выкрикнула она и, повернувшись лицом к подушке, горько зарыдала.

– А Фанни, кто она? – начал было де Гранден, но миссис Уивер умоляющим жестом заставила его замолчать.

Я назначил слабый бромид и оставил пациентку, удивляясь, какой сумасшедший импульс мог подтолкнуть девушку, почти молодую женщину, счастливо живущую в доме родителей, которые ее боготворили, привлекательную для прекрасных молодых людей, без всяких телесных или духовных изъянов, к попытке расстаться с жизнью.

Снаружи де Гранден схватил мать за руку и свирепо прошептал:

– Кто эта Фанни, мадам Уивер? Поверьте мне, я спрашиваю не из праздного любопытства, а потому, что ищу жизненно важную информацию!

– Фанни Бриггс была приятельницей Грейс два года назад, – ответила миссис Уивер. – Мы с мужем никогда не одобряли эту дружбу, поскольку она была на несколько лет старше Грейс и имела очень ярко выраженные современные идеи. Так что мы не думали, что она подходящая компаньонка для нашей дочери. Но вы знаете девочек с их «увлечениями»… Чем больше мы возражали против того, чтобы она ходила с Фанни, тем больше она искала ее компании, – но мы оба забыли об этом, когда Бриггс утонула во время купания в парке Асбери. Не хотелось бы так говорить, но для нас было явным облегчением узнать об этом. Сначала Грейс была совсем разбита, но этим летом она встретила Чарли, и я не слышала ее имени – имени Фанни – с момента ее помолвки до сих пор.