Мы знаем, что ты помнишь - Туве Альстердаль

и на следующее лето будет уже три куста вместо одного.

Черстин явно была в своей стихии. Она казалась такой счастливой и абсолютно всем довольной. По дороге к дому Эйра обернулась, чтобы еще раз на мгновение увидеть свою маму и запомнить ее такой.

Завернув за угол, Силья остановилась.

– Я, конечно, могла позвонить, – начала она, – но посчитала, что будет лучше поговорить вот так, с глазу на глаз. Я слышала, у тебе сегодня выходной.

– Что-то, связанное с Магнусом? – спросила Эйра. – Вы его допросили?

– Прокурор принял решение арестовать его.

– За вождение в нетрезвом виде? Но ведь там же была только одна целая семь десятых промилле, за такое только штраф… – Эйра и сама слышала, что в ее фразе слишком много «только». Ей не следовало преуменьшать правонарушение таким образом. Вождение в нетрезвом виде – это вождение в нетрезвом виде, пусть даже оно не относится к разряду особо тяжких.

– За умышленное убийство Кеннета Исакссона, – сообщила Силья, – или за непредумышленное. В этом еще предстоит разобраться.

Эйра машинально бросила взгляд в сторону дороги. Мужчина мыл машину. На лужайке рядом, попивая пивко, загорали соседи.

Эйра взлетела на крыльцо и кивком показала Силье следовать за ней.

Дверь за ними захлопнулась.

– Это неправда, – сказала она.

– Мне жаль.

– Я знала, что его станут допрашивать из-за найденного образца его ДНК, но…

Эйра вцепилась в стоящий в прихожей комод. Вся остальная часть дома раскачивалась перед глазами, но этот бледно-зеленый комод с металлическими накладками стоял неподвижно. Достался им в наследство от кого-то, кто скончался еще до ее рождения.

– А сам он что говорит? – спросила она.

– Он все отрицает, – ответила Силья.

– Это ты вела допрос?

– ГГ начал сегодня утром, потом захотел, чтобы продолжила я.

– Понимаю.

Еще бы не понять. Ведь это же Силья Андерссон, которой достаточно лишь войти в комнату, чтобы у любого подозреваемого тут же отвисла челюсть.

– А Лина?

– Пока что подозрение касается только гибели Кеннета Ларссона, – ответила Силья.

– Пока что?

– Ты же знаешь, мне не следует об этом болтать.

– Вы нашли ее?

– Мы расширили зону поиска.

Следовательница пыталась проявлять сочувствие и в то же время, стоя на расстоянии как минимум двух шагов, явно была готова к любой реакции. Крыльцо было слишком тесным для них обеих.

– С тобой нам тоже нужно поговорить, но этим мы займемся завтра, в участке. Я просто хотела поставить тебя в известность.

Силья достала свой ежедневник и принялась договариваться о времени, когда Эйре удобнее – утром или вечером – и в котором часу.

– Кто его защищает? – спросила Эйра.

Силья черкнула что-то на конверте, валявшемся на комоде. Имя, которое показалось Эйре смутно знакомым.

– Ну, тогда до завтра, – попрощалась Силья.

Раньше они сжигали все собранные сорняки прямо в саду, но только делали это еще весной. Сейчас же по всей стране был объявлен запрет на разведение костров.

Эйра утрамбовала все растительные отходы в черный мусорный мешок. Вспомнилось, как иногда мама жарила лебеду, тушила в сливках и подавала к лососю.

Черстин спала на диванчике.

Эйра выключила телевизор и молча стояла, разглядывая мамино спящее лицо. Сегодня у нее выдался отличный день в саду.

Легкое похрапывание.

Когда ей стоит рассказать, что Магнус арестован?

До того, как об этом напишут в газетах. До того, как соседи по-другому станут смотреть в их сторону. До того, как перед домом появятся машины репортеров.

Но только не сегодня вечером.

После трехчасовых попыток ей, наконец, удалось связаться с адвокатом брата. Эйра поднялась на верхний этаж, чтобы быть уверенной, что мама не услышит.

– Как хорошо, что вы позвонили, – прощебетала адвокат, которую звали Петра Фальк. – Магнус просил, чтобы я вам позвонила, но у меня все руки не доходили.

Звонкий голосок, не отягощенный никакими заботами. У Эйры в голове тут же нарисовался образ платиновой блондинки в круглых позолоченных очочках. Возможно, они встречались в суде или на допросе какого-нибудь задержанного.

– Как он себя чувствует?

– У него был напряженный день, – ответила Петра Фальк. – Думаю, при данных обстоятельствах – неплохо.

– Как я понимаю, мне нельзя с ним поговорить.

– Это сложно. Ведь вы располагаете информацией по делу, которой не владеют даже сотрудники следственного отдела.

– Они собираются допросить меня завтра.

Эйра присела на краешек кровати в своей комнате. Отсюда ей были видны кроны деревьев, сквозь которые проглядывала ярко-оранжевая луна. Совсем скоро полнолуние.

– Что ему грозит?

Она слушала, как адвокат объясняет ей, медленно и по существу. Вождение в нетрезвом виде, разумеется, было наименее сложной проблемой. Подозрение же в убийстве Кеннета Исакссона, случайном или умышленном, могло потребовать куда больше времени. Спустя двадцать три года с доказательствами были сложности. Слабые косвенные улики и нечеткие свидетельские показания, плюс экспертиза, предоставлявшая простор для фантазии. Петра Фальк выразила надежду, что дело будет закрыто за недостатком улик, если его вообще откроют. В противном случае максимум, что ему грозит, это срок за непреднамеренное убийство.

– А Лина?

– Я считаю, что заниматься убийством Лины следует отдельно от этого преступления. Единственное, что указывает на то, что она вообще находилась поблизости, это воспоминания двадцатитрехлетней давности некоего гражданина, которому померещилось, что он видел ее в лодке. В этом отношении у полиции на Магнуса ничего нет.

– Но они нашли ее платье, – напомнила Эйра и тут же поняла, что она сама привела их туда. Это было одновременно ее заслугой и ее ошибкой. – А еще рюкзак, который был у нее с собой на момент исчезновения.

– Я еще не видела результатов анализов, но, насколько я поняла, речь идет о фрагменте, который, исходя из качества материала, может быть рюкзаком. В данном случае барсук явно на нашей стороне.

Эйра какое-то время сидела молча, пытаясь упорядочить множество деталей. Кофточка, платье, презерватив. Кеннет Исакссон, который оказался куда более классным любовником, чем все остальные… Похоже на широко разветвленную корневую систему, в которой ютятся все эти насекомые и паразиты. Этакое копошащееся месиво, где один ничем не отличается от другого.

Она слушала звонкий голос адвоката, нескончаемый поток слов, а луна между тем отцепилась от макушек деревьев и выкатилась на вечерний небосклон.

– Если прокурор решит объединить эти два дела в одно, я стану ссылаться на криминальное прошлое Кеннета Исакссона, тяжелые наркотики и все такое… Разве не он куда больше смахивает на убийцу? Но я сомневаюсь, что дело зайдет так далеко, ведь ее тела пока что не нашли. Даже если Лина Ставред находилась в Локне в тот вечер, что, собственно, еще никак не доказано, то нет ничего,