Екатерина Арагонская. Истинная королева - Элисон Уэйр

Генрих и Екатерина склонились над колыбелью, лица их были исполнены тревоги. Сердце Екатерины разрывалось. Новорожденная принцесса, двух дней от роду, слабела и угасала, а потому призвали короля. Они смотрели на малышку и молились, крошечные ручки затрепетали и безжизненно упали. Екатерина ахнула, не веря своим глазам, и сгребла в охапку обмякшее тельце.

– Изабелла, моя малютка Изабелла! – в отчаянии голосила она и качала на руках ребенка, как будто это могло вернуть малышку к жизни.

– Кейт, прошу вас, – успокаивал ее Генрих с бо́льшим чувством, чем она могла ожидать. – Это Господня воля.

– Сколько раз вы мне уже это говорили? – рыдая, закричала она.

– Кто мы такие, чтобы подвергать ее сомнениям? – беспомощно сказал Генрих, по его щекам текли слезы. – Она и мой ребенок тоже! Дайте мне подержать ее.

Король забрал у Екатерины маленький сверток, сел и прижал его к груди, издавая громкие, сотрясающие все тело всхлипы.

– Я не вынесу еще одной утраты! – плакала Екатерина. – За что Бог наказывает нас?

– Честно сказать, я не знаю, – произнес Генрих, глядя на маленькое восковое личико.

– Даже окрестить не успели! – стенала Екатерина. – Теперь ее душа в преддверии ада, она никогда не узрит Бога.

– Никогда не верьте в такое! – возмутился Генрих. – Некрещеные души наслаждаются теми же блаженствами, что и все прочие. Я читал об этом. Вам следует придерживаться такой мысли, Кейт. И мы должны отпустить ее. – Голос короля дрогнул. – Я распоряжусь, чтобы ее похоронили у стены на монастырском кладбище.

Эта седьмая беременность окончательно испортила фигуру Екатерины.

– Зашнуруйте меня плотнее, – приказывала она фрейлинам в день введения во храм, но толку не было.

Ее тело походило на колоду, тяжелую грудь стискивал низкий квадратный вырез корсажа, лицо опухло от слез. Неужели Генрих когда-нибудь возжелает ее? И как сможет она сама, перегруженная горем утрат и неудачами, снова с радостью отдаться его объятиям?

Но Генрих не подал виду, что заметил произошедшие в ней перемены. Через час после очищения он пришел в покои Екатерины и поцеловал ее с обычной страстью.

– Как хорошо, Кейт, что вы снова вернулись к нам. Мы должны попытаться оставить все печали в прошлом.

– Да, – ответила она, думая о том, что никогда больше не будет счастлива.

Только бы ее несчастья не сказались на принцессе Марии, которую она брала с собой ко двору при каждом удобном случае! Не дай Бог, чтобы Мария когда-нибудь заподозрила, что родители любят ее не так сильно, как любили бы сына. Но это было не единственной причиной для беспокойства Екатерины.

– Генрих, мы можем поговорить?

– Разумеется. – Он сел у камина напротив нее, у его ног пристроилась собака.

– Кое-что волнует меня, – сказала Екатерина, наливая ему вина. – Я опасаюсь, что мы теряем детей не без причины. Я долго размышляла, Генрих, и должна спросить: не гнев ли это Божий из-за того, что мой брак с Артуром был замешен на крови?

– Замешен на крови?

– Вы наверняка знаете о судьбе графа Уорика, брата леди Солсбери…

– Что с того? – нахмурился Генрих.

– Мой приезд в Англию был бы невозможен без его устранения. Мне это известно. Я слышала, как мой отец говорил об этом.

Брови Генриха сдвинулись сильнее.

– Мой никогда о таких вещах не упоминал. И не стал бы этого делать. Он был кривой, как гнилой сук, и все держал в тайне. Хотя я могу в это поверить. Отец всегда во всем искал выгоду.

– Подумайте об этом, Генрих. Мы зачали семерых детей, и выжила одна только Мария. В глазах людей, имея одну дочь, вы все равно что бездетны. Может быть, Бог этим о чем-то говорит нам?

Генрих встал, подошел к супруге, присел на корточки и взял ее за руки:

– Кейт, вы переутомились. Это нелепость. Вы ни в чем не виноваты.

– Вы ведь знаете, что говорят о грехах отцов!

– Но, Кейт, что бы ни говорили и ни совершали ваш отец или мой, Уорик состоял в сговоре с самозванцем Уорбеком. Он совершил измену.

– Маргарет говорит, он был простак и легко шел на поводу у всякого. Его очень просто было сбить с верного пути.

– Это, случайно, не леди Солсбери внушила вам такие фантазии?

– Нет, конечно нет! Этот вопрос тяготит мою душу долгие годы. Генрих, должна быть причина, почему наши дети умирают, или это со мной что-то не так! Я покорно смирялась со своими утратами, но чувствовать себя несостоятельной очень тяжело, и это угнетает меня. Люди скажут, что я негодная жена. Они будут говорить, что вам не следовало жениться на мне, что я для вас слишком стара. Бог знает, я это чувствую! Вы знаете, как отозвался обо мне король Франции? Я слышала это от Луиса Кароса. Франциск заявил, что у вас нет сыновей, хотя вы молоды и хороши собой, потому что у вас старая и уродливая жена.

– Тише, Кейт. Я не стану слушать такое злословие. Вам не в чем упрекнуть себя. Мы все в руках Божьих.

– Но это правда! – выпалила Екатерина. – Я больше непривлекательна. Моя фигура ни на что не похожа.

– Чепуха! – Генрих не задумываясь отмахнулся от ее слов, и Екатерине стало легче. – Для меня вы прекрасны, и это главное, так я считаю. По всеобщему мнению, у Франциска скверный вкус в отношении женщин!

– Для меня благословение иметь вас своим супругом. – Екатерина схватила руку Генриха и прижала к своей щеке. – Но скажите мне, вы никогда не задумывались, почему Бог отказывает нам в таком важнейшем даре – в сыне?

– Я думаю об этом все время, но живу надеждой. Я добрый сын Церкви, веду добродетельную жизнь. Не стану притворяться, что меня не заботит отсутствие наследника. Мой трон держится на более прочном основании, чем отцовский, но все равно есть те, кто может бросить мне вызов, и я опасаюсь их дерзких притязаний, если вдруг завтра меня не станет. Может начаться гражданская война. Жизнь Марии будет в опасности, и моя династия окажется под угрозой. Это мучает меня в ночных кошмарах. Мы должны надеяться, что вскоре вы снова понесете.

– Молю Бога, чтобы вы правили нами долгие годы, мой Генрих, и к тому же Мария обладает многими прекрасными качествами, она может стать достойной королевой, как моя мать.

– Кейт, мы уже говорили об этом. В Англии не правят королевы. Ваша мать была исключительной женщиной, но женское превосходство над мужчинами противно природе. Сотни лет назад у одного короля была дочь Матильда, которая заявила права на престол и развязала гражданскую войну против своего кузена, короля Стефана. Она победила, но через две недели, не успела она короноваться, жители Лондона выгнали ее. Они не могли вынести ее высокомерия. Это было так неестественно для женщины. С тех пор никто не хочет иметь в Англии королеву.

Екатерина знала, что спорить бесполезно. Взгляды Генриха по этому вопросу были непоколебимы.