Екатерина Арагонская. Истинная королева - Элисон Уэйр

Но увидела она перед собой вовсе не такого миловидного юношу, каким рисовался ей в воображении сын Филиппа Красивого и Хуаны. У него были темные волосы, как у ее сестры, коротко остриженные надо лбом, а кроме того, тяжелый подбородок Габсбургов, такой вытянутый, что Карл не мог закрыть рот, как и утверждала много лет назад «королева Франции». Тогда Екатерина подумала, что Мария, наверное, преувеличивает, но теперь с грустью обнаружила, что ее золовка вовсе не сгущала краски.

Манеры Карла были скорее отточенными, чем теплыми; с теткой он обращался изысканно-вежливо. Во время обычного обмена любезностями она хотела спросить его о матери, но передумала. До нее доходило, что Хуана продолжает жить в заточении в Тордесильясе. Она провела там уже одиннадцать лет, бог знает, каково теперь состояние ее здоровья и рассудка. Екатерина надеялась, что Карл – послушный долгу сын и навещает мать.

Как и император, Генрих был чисто выбрит. Он отражал нападки Екатерины до ноября. Сэр Томас Болейн, его посланник в Париже, смирил гнев короля Франциска, объяснив, что во всем виновата королева.

– Он совсем не обиделся, – сказал ей Генрих. – Франциск развеселился, и благодаря вам, Кейт, я теперь известен по всей Европе как Самсон при вас – Далиле!

– По крайней мере, мир не был нарушен! – со смехом сказала Екатерина. – Я счастлива принять на себя эту вину.

Больно было смотреть, как Карл ест во время пира в его честь. Так как он не мог закрыть рот, то и пищу прожевать должным образом у него не получалось, в связи с чем, а также из-за присущей Карлу сдержанности разговор за столом не клеился. Однако после, когда они втроем удалились в покои Екатерины и был подан гиппокрас, Карл быстро перешел к главному:

– Я бы предпочел, братец, чтобы вы отменили предполагаемую встречу с королем Франциском. Мы оба знаем, в какой сфере лежат ваши подлинные интересы. Зачем продолжать этот фарс, когда вы знаете, что это ни к чему не приведет?

Генрих объяснил, почему встреча не может быть отменена.

– Королева с вами заодно, племянник, – добавил он, – тем не менее руки у меня связаны. Но когда я разделаюсь с Францией, давайте встретимся снова во Фландрии и поставим печати под договором.

– Мы сделаем это, даю вам слово.

Дело приняло не совсем такой оборот, как рассчитывала Екатерина, но этого хватило, чтобы поддержать ее в грядущих тяжких испытаниях.

Прекрасным ранним июньским днем огромная свита – более пяти тысяч человек – длинной извилистой змеей вползала в Гин. Помимо воли Екатерина с благоговейным восторгом взирала на новый дворец, который выстроил здесь Уолси, – скорее чудесную иллюзию, ведь на самом деле это было временное сооружение из дерева и холста. Тем не менее Екатерина посчитала этот дворец исключительным, самым достойным королевским жилищем из всех, какие она видела. Устроенные для нее покои поражали великолепием: войдя в них, она едва не ахнула. Кабинет был отделан златотканой парчой; алтарь в молельне украшен жемчугом и драгоценными камнями, на нем стояли двенадцать золотых статуэток; даже потолок был затянут расшитой золотом и самоцветами тканью.

«Королева Франции» глядела на все это в изумлении.

– Превосходно! – оценила убранство покоев она. – Грустно думать, что все это разберут, когда торжества закончатся.

– С содроганием думаю, сколько денег на все это потрачено!

Теперь, когда у Екатерины появилось время осмотреться в обстановке этой слепящей глаза роскоши, она начала находить убранство несколько безвкусным. Чего еще ожидать от сына мясника!

– Вы знаете моего брата! – со смехом отозвалась «королева Франции». – Он ничего не делает наполовину.

– Я скорее склонна полагать, что это работа Уолси. – Екатерина не могла скрыть отвращение.

«Королева Франции» взяла ее за руку:

– Мне понятны ваши чувства, Кейт, но я многим обязана Уолси. Если бы не его вмешательство, не сносить бы моему мужу головы. А потому я испытываю симпатию к этому человеку: у него есть сердце. Он помогал нам, хотя ему самому от этого не было никакой выгоды.

Екатерина сдержалась и не сказала, что Уолси, конечно, торговался со своим господином по поводу наложенного им непомерного штрафа, но при этом изрядно обогатил Генриха и обеспечил себе его преувеличенную благодарность, а кроме того, упрочил уважение короля к собственной персоне.

– Да, но он слишком сильно любит французов!

– Кейт, вам следует научиться скрывать свое нерасположение к Уолси. И так слишком ясно, что этот визит вам не по душе. Просто улыбайтесь и терпите. Каких-то две недели, и маскарад закончится.

– Жду не дождусь этого дня! – вздохнула Екатерина.

Принесли багаж. Две новые и очень услужливые горничные – сестры Марджери и Элизабет Отвелл, обеим чуть за двадцать, – начали распаковывать сундуки. Марджери вынимала и развешивала платья королевы с таким благоговением, будто это были алтарные завесы. Она поступила к Екатерине по рекомендации сэра Джона Пекча, у жены которого служила, и королева была девушкой довольна. Темно-рыжая Марджери, с открытым лицом, очерченным в форме сердца, была честна и усердна. Элизабет, блеклое подобие сестры, свои обязанности выполняла не хуже.

Екатерина улыбнулась, глядя на них обеих, а потом знаком подозвала к себе госпожу Кэри. Она была замужем за дворянином из ближнего круга короля, а потому ей выпала честь сопровождать королеву в качестве фрейлины.

– Будьте добры, принесите нам вина. День такой жаркий.

Госпожа Кэри улыбнулась и торопливо вышла. Улыбка осветила ее бесстрастное лицо, и Екатерина вдруг вспомнила: да ведь это та самая девочка, которая когда-то плакала и боялась подниматься на борт корабля.

– Я вижу, у вас при дворе Мария Болейн, – сказала «королева Франции» с едкой ноткой в голосе.

– Она ведь служила вам во Франции, – припомнила Екатерина.

– Да, и едва не заработала себе дурную репутацию. Ходили слухи, что с ней делил ложе сам король Франциск. Отец увез ее в деревню, пока доброе имя дочери не было окончательно загублено.

– Я понимаю, что привлекло Франциска. Она очень мила.

– Мила, и я полагаю – если быть честной, – что у нее не было выбора. Мне ли не знать – Франциск, этот дьявол, взял в осаду и мою добродетель! Он может быть весьма настойчивым и убедительным, к тому же он король. У маленькой мышки Болейн не было никаких шансов устоять против него.

– Что ж, теперь она благополучно вышла замуж.

Слава Богу, госпожа Кэри не входит в число ее постоянных фрейлин! Королеве не подобало иметь в окружении особ сомнительной добродетели.

– Это ничего не доказывает! – снова засмеялась «королева Франции».

Даже землю выровняли, чтобы ни один из королей не возвышался над другим. Генрих и Франциск мирно сошлись на поле между Гином и Ардром, они клялись друг другу в вечной любви, а между тем у каждого за спиной стояла армия. Короли встретились на фоне цветных, переливающихся на солнце, как драгоценные камни, шелковых павильонов, и трудно было сказать, что великолепнее – разодетые в пух и прах монархи, их блистательные придворные или фантастический пейзаж, составленный из ярких шатров. Столько павлиньих нарядов было выставлено напоказ – роскошных платьев и удивительных украшений; костюмы придворных сверкали и переливались на солнце золотой парчой, бессчетными цепями и ожерельями, цену которых невозможно было даже предположить.