Святой Грааль. Во власти священной тайны - Ричард Барбер

В «Morte d'Arthur» Персеваль и Эктор[276] исцеляются благодаря Граалю; при этом определение Грааля, которое дает Эктор, выглядит совершенно иначе: во французской версии это «блюдо, с которого Господь наш со своими учениками вкушал агнца в день Пасхи», но затем это превращается в «Святой сосуд, который выносят чистые девы и в котором хранится часть крови Господа нашего Иисуса Христа». Персеваль, который чист телом и помыслами («совершенный девственник»), вероятно, достоин чести переносить Грааль вместе с девами, а Эктор — нет, несмотря на то что он знает и может сказать, что это такое. Способность Грааля концентрировать и излучать духовную мощь подтверждается при появлении реликвии при дворе Артура: Мэлори вводит дополнительные детали о том, что рыцари «созерцали друг друга еще более прекрасными, чем прежде», ибо все они преобразились благодаря Граалю.

Однако когда Мэлори начинает излагать историю поисков Святого Грааля, он достаточно бережно обращается с французским оригиналом, и поэтому особый акцент на Святой Крови у него уходит. Мэлори приводит близкое изложение событий, фигурирующих во французской книге, хотя при этом значительно сокращает его[277]. Оригинал «Поисков» никак не назовешь самым длинным романом, однако Мэлори сокращает его примерно на треть. Это вполне вписывается в общую тенденцию авторов по всей Европе, писавших на артуровские темы в XV в.: они стремились создавать существенно сокращенные варианты историй. Но в то время как другие авторы просто уплотняют текст, сохраняя те же стилевые особенности, Мэлори трансформирует его в новой манере, конкретной и более выразительной. Он — замечательный мастер повествования и диалога, с большим искусством использующий выразительную живость и предметность английского языка. В то время как французский оригинал тяготеет к научному языку, стиль, выбранный Мэлори, гораздо ближе к разговорной речи. Его перевод — это не создание точной копии на другом языке; он перерабатывает и переосмысляет материал в процессе работы над ним. Он отдает предпочтение ярким, блестящим образам по сравнению с косвенными описаниями, присущими оригиналу. Наиболее выразительный пример этого — эпизод из описания мессы Грааля в замке Корбеник. После того как Иосиф Аримафейский совершает евхаристию, французская книга, как называет ее сам Мэлори, рассказывает буквально следующее: «Тогда спутники, возведя очи свои ввысь, узрели человека, явившегося из Святой Чаши; Он был обнажен, и руки его и ноги обильно источали кровь…» Мэлори вводит в эту эллиптическую конструкцию недостающие элементы, и в итоге у него получается: «Тогда они воззрели ввысь и увидели Человека, выходящего из Святой Чаши; Он имел [на теле] стигматы Страстей Иисуса Христа; и все они обильно кровоточили…»

Эффект манеры Мэлори заключается в том, что он описывает приключения Грааля, совпадающие в общих чертах с позднейшими французскими вариантами, и одновременно возвращается к архаической простоте оригинала. Мэлори предлагает нам историю Грааля практически в том же виде, в каком она рассказывалась двести пятьдесят лет назад. Отказавшись от идеи о том, что Грааль — это реликварий для Святой Крови, он ставит на ее место четко сформулированную концепцию Грааля как евхаристической чаши, которая после освящения содержит в себе кровь Христову, но — как акт живой веры, а не реликвию. Связь с освященным вином, которое становится кровью, еще более подчеркивается, когда Борсу предстает видение пеликана — птицы, которая, согласно текстам средневековых бестиариев, кормит своих птенцов собственным мясом и кровью, разрывая себе грудь. Этот образ стал символом Корпус Кристи — Тела и Крови Христовых[278], и там, где французский автор просто повествует о том, что кровь Христова была собрана во время Распятия Спасителя, Мэлори добавляет, что «сие — образ и подобие и Сангкреаля, явившегося перед вами». Далее, когда Ланселот засыпает при явлении Грааля больному рыцарю, рыцарь этот молится так: «Сладчайший Господь, пребывающий в сем святом сосуде…», что прямо указывает, что в этом сосуде находится кровь Христова. Когда Ланселот отправляется на поиски приключений, он оплакивает тот факт, что он «не властен был промолвить ни слова, когда Святая Кровь явилась предо мной; содержимое Грааля не в пример ценнее, чем сам сей сосуд…»[279].

Здесь имеет место весьма интригующая связь с самой священной реликвией Святой Крови в Англии, находящейся в Хэйлском аббатстве в Глостершире. Оно располагалось всего в нескольких милях от имения Мэлори в Ньюболд-Рэвел и на протяжении всего XV в. было крупным центром паломничества. Там побывала Марджери Кемп[280], известный восточноанглийский мистик, а Джон Мирк, чьи «Наставления приходскому священнику» были самым популярным справочником такого рода, упоминает о Хэйлской реликвии и ее чудесной способности излечивать больных.

В начале XVI в. Ричард Пинсон напечатал антипаломнический памфлет о разного рода чудесах, свидетельствующий, что в тот период еще сохранялся интерес и приток паломников к этой реликвии. Поэма, написанная одним из современников Мэлори, повествует о том, что Святая Кровь, хранящаяся в Хэйлсе, была собрана Иосифом Аримафейским в особый сосуд и чудесным образом питала его в темнице; последнее — явный отголосок легенды о Граале. Таким образом, мы видели, как анонимный автор аллитерационной поэмы «Иосиф Аримафейский» также делает главный акцент на содержимом Грааля, а не на самой реликвии. Единственный сохранившийся экземпляр поэмы был создан на Вест-Мидленде, неподалеку от Хэйлса. Автор этого текста вообще избегает называть Грааль, упоминая только о «крови» или «чаше с кровью».

18. Ланселот спит, пока больному рыцарю является Грааль.　Североитальянская миниатюра из манускрипта «Поиски Святого Грааля», ок. 1380–1440 гг. Париж, Национальная библиотека.

Хэйлс и хранившаяся там реликвия — это, по-видимому, наиболее вероятный источник утверждений Мэлори о связи Грааля со Святой Кровью. Возможно, это была важная составная часть его собственного религиозного опыта, и, учитывая его предпочтение конкретным образам, она могла послужить образцом для создания образа Грааля. Это вполне согласуется с общим подходом Мэлори к теме Грааля — типичным подходом мирянина, озабоченного прежде всего внешними, видимыми проявлениями религиозности, а не ее внутренней глубиной.