Кекс в большом городе - Дарья Донцова

– Конечно, я крайне обрадуюсь, если тыперестанешь вляпываться в истории, но о нашей дальнейшей жизни поговорим потом,а сейчас могу рассказать об Епифании. Вполне вероятно, что ты напишешь книгу.Только, похоже, детектив получится мрачный.

Я опешила, потом потрясла головой. Ай даФедор! Интересно, что он наплел Куприну, какие аргументы нашел, если Олегпринял решение поддержать меня на сложном пути писательства?

Словно не замечая моего откровенногоизумления, Олег завел рассказ.

Епифания не помнила, каким образом попала вмонастырь. Ясное дело, что родиться в обители девочка не могла, монахини неимеют дела с мужчинами, а непорочное зачатие вещь эксклюзивная, до сих порпроизошедшая лишь с одной дамой.

Все воспоминания детства Епифании были связаныс обителью. Будущая настоятельница родилась в 1930 году, а себя она помнила летс пяти. Руководила тогда обителью мать Макария, сумрачная женщина, казавшаясяребенку старухой.

Годы советской власти были не самыми легкимидля монастыря, но обитель, где имелась чудотворная икона, избежала уничтожения.Спасло монахинь лишь появление в начале двадцатых годов Достойного, воскресшегоиз гроба школьного учителя. Случилось чудо во время отпевания, при большомскоплении народа. Ивана Никифорова, так звали современного Лазаря, пришлопроводить несметное количество людей: ученики, коллеги по работе, родственники.Посещение церкви советскими властями не одобрялось, за участие в службе моглосильно нагореть от партийных органов, только буркинцев в те годы еще не успелипо-настоящему испугать, они не знали пока репрессий тридцатых и были набожны.Сказывалась близость монастыря, который находился тут испокон веков. Никифоровсвоей любви к Богу не скрывал никогда, он был чистейшей души, светлый человек.Заболев, Иван не раз говорил о том, что желает быть отпетым в обители, ходил кматушке Макарии, держал посты, не пил, не курил, не прелюбодействовал, почиталродителей, в общем, старался жить по заповедям.

Кончина Никифорова не была мгновенной, почтиполгода он угасал на глазах у буркинцев, Иван сам понимал, что дни его сочтены,но вел себя очень достойно, частенько говорил своим ученикам:

– На все божья воля.

Представьте теперь священный ужас толпы, когдаво время поминальной службы человек, о смерти которого имелось медицинскоезаключение, вдруг сел в гробу и громко сказал:

– Люди, я видел Царствие Божие.

Сначала присутствующие впали в шоковоесостояние, потом, мигом вспомнив о чудотворной иконе и поняв, что присутствуютпри воскрешении Достойного, пали ниц.

Епифания, естественно, чуда не видела, онослучилось до ее рождения, но девочка очень хорошо знала: Господь явил милость внужный момент, благодаря ему обитель была не тронута новыми, безжалостными кцеркви властями и не разгромлена революционно настроенными нехристями. Дажепролетариев, присланных в Буркино из Москвы, дабы руководить лапотнымикрестьянами, вести их за собой в светлое коммунистическое завтра, охватилсвященный трепет. Восемь церквей в Буркине и прилегающих деревеньках былиразгромлены и сожжены, а обитель устояла, никто не посмел даже пальцем тронутьворота.

Жизнь Епифании со стороны могла показатьсязаунывно скучной, но девочка была счастлива. О себе она знала лишь одно: еетрехдневным ребенком подбросили на крылечко монастыря. В корзинке, кромемладенца, лежала еще бумажка с датой рождения, более никаких сведений.

Мать Макария велела пригреть брошенку, иЕпифанию стали воспитывать в обители. Вскоре в монастырь привезли еще однусиротку, Устю, и девочки крепко подружились.

Настоятельница была ласкова и ровна с обоимидетьми, но скоро Епифания поняла: она более по сердцу матушке, чем Устя.Проявлялось это в мелочах, Макария охотно гладила Епифанию по голове, а ещедевочку ругали и наказывали чаще, чем Устю. Епифания же твердо знала: Макариябьет лишь того, кого любит. Девочка обожала настоятельницу, мысль о том, что застенами монастыря идет иная жизнь, никогда не приходила ей в голову. В обителиимелись гигантская библиотека, золотошвейная и иконописная мастерские. А ещетут жила мать Одигитрия, уникальная травница и врач, к которой народ стекалсяиз многих городов.

В конце пятидесятых годов мать Макария сдала,она сильно похудела и обезножела. Епифания с горечью понимала: скоро матушкауйдет с земли, и как жить без нее?

Восемнадцатого июля, число Епифания запомнилана всю жизнь, Макария около полуночи зазвала воспитанницу в свою опочивальню ивелела:

– Садись да слушай. В субботу я умру!

Епифания перекрестилась и воскликнула:

– О нет! Пожалуйста!

– Сказано, молчи, – вздохнуланастоятельница, – беседа долгая, сил у меня мало, рак всю съел, спасибо,мать Одигитрия отваром поит, а то бы криком изошла. Хорошо, приготовься киспытанию. Ты – моя дочь.

Удивление девушки было настолько велико, чтоона забыла осенить себя крестным знамением.

– Родная, – продолжалаМакария, – так в Буркинской обители заведено, принадлежим мы к древуСтолпских, древняя фамилия, всех нас истребить хотели, и тогда, в тысячапятьсот двенадцатом году, Марфа Столпская основала обитель. И с тех пор настоятельницамитут становились только женщины нашего рода. Ты ведь знаешь, как детей зачинают?

Епифания кивнула.

– Мать Одигитрия объясняла.

– Хорошо, придется тебе через это жеиспытание пройти, чтобы монастырь без присмотра не остался.

Девушка вспыхнула огнем.

– Но, матушка…

– То моя последняя воля, – сухопроронила Макария, – завет предков, обитель наша, на века поклянись, чтовсю свою жизнь станешь служить монастырю верой и правдой. На иконе! Вот на той.

Пришлось Епифании подчиниться.

– А теперь ступай к Одигитрии, – велела,задыхаясь, Макария, – ей много чего тебе рассказать надо, сама хотелаправду открыть, да сил нет. Надобно их до завтра сберечь, когда тебя на своеместо перед всеми поставлю.

Ошарашенная, приученная безоговорочноподчиняться настоятельнице, Епифания пошла к Одигитрии и узнала новые,шокирующие обстоятельства.

Испокон века в обители передается секрет некихлекарств. Они после довольно длительного применения делают человека похожим натруп до такой степени, что врачи выдают свидетельство о смерти. Другие снадобьявоскрешают лжепокойника. Монахини пользуются зельями лишь в самом крайнемслучае, когда обители грозит уничтожение, они подбирают нужную кандидатуру,готовую ради веры страдать по полной программе, и творят «чудо». Последним изтаких Достойных был Иван Никифоров.

– Так это обман! – прошепталаЕпифания.