Охота на ведьму - Астрид Фритц

– Тебе знакомы Вельфель и Берч?

– Это женщины, которые заключены в башню?

– Отвечай на мой вопрос!

– Нет, я их не знаю.

– И снова ты лжешь. По свидетельским показаниям твоего соседа, Катарина Вельфель не раз приходила к вам в дом на обед в день святой Маргариты.

– Я забыла об этом.

– Быть может, ты также забыла, что произошло в прошлом году в субботу после Троицы?

– В субботу после Троицы?

– Не строй из себя дурочку. Каждому в этом зале это известно.

– Ну… кажется, разразилась сильная гроза с градом.

– Так. И где ты была во время грозы?

– Дома, где же еще?

– А незадолго до этого?

– Я… я не помню…

– Так я тебе скажу. Ты была в вашем саду за городом. Ты признаешься в этом?

– Теперь, когда вы мне сказали, я действительно припоминаю. Небо затянули тучи, и я поспешила домой.

– С кем ты была в саду?

– Ни с кем. Обычно я ходила туда одна.

– Что именно ты там делала?

И тут я поняла, к чему он ведет. У меня на мгновение перехватило дыхание.

– Ну что я там делала… – выдавила я наконец. – Собирала овощи и травы.

– Ты снова лжешь! Это ты навела на город чары градобития! Сознайся, с кем ты плела чары и как именно?

– Но это неправда! – Я умоляюще посмотрела на судей. – Вы должны мне поверить, господа!

Брат Генрих стукнул кулаком по столу.

– Тебя видели там, у твоих ног стоял какой-то горшок…

– Это была корзинка для овощей! – перебила его я.

– И ты была не одна. Кто был с тобой? Старуха Кети? Лейтнер? Вельфель? Берч?

– Я была одна, поверьте. И кто это меня там видел? Пусть придет сюда и скажет мне это в лицо!

– Что ж, этот свидетель опасается твоей мести, и небезосновательно. Он настоял на том, чтобы остаться неназванным. – Приор повернулся к советникам. – Почтенные судьи, я поведаю вам, что произошло во время чар градобития. Помимо свидетельских показаний, три факта вызывают подозрение в отношении обвиняемой: во-первых, поскольку она сама призвала чары непогоды, она смогла вовремя укрыться от града в своем доме, во-вторых, по той же причине, успела собрать урожай на своем огороде, и в-третьих, опасаясь разоблачения, уже на следующий день скрылась из Селесты.

– Это действительно весьма примечательно, – пробормотал третий судья, Менделин.

– Но я не скрывалась из Селесты! Отец повез меня в Страсбург, поскольку я собиралась выйти замуж за негоцианта Зайденштикера.

– Вот как? Разве ты сама как-то не говорила мне, что не желаешь связывать себя узами брака с этим человеком? Что предпочтешь уйти в монастырь? Так по какой же причине ты передумала?

Прикусив губу, я промолчала. И так уже все было потеряно.

– Я полагаю, – брат Генрих самодовольно улыбнулся, – на данный момент мы все уже смогли составить собственное мнение о подозреваемой, запутавшейся в паутине противоречий и лжи. То, что она наложила на своего собственного супруга вредоносные чары, предотвращающие зачатие, было доказано нами еще вчера в присутствии господина председателя суда судьи Беклина, господа сопредседатели могут при желании ознакомиться с протоколом допроса по записям нотариуса. Также было доказано, что подозреваемая тайно встречалась со своим демоническим любовником за стенами Страсбурга – подчеркну еще раз, что я лично был свидетелем тому событию. Все это не должно вызывать в нас удивление, ведь еще ее мать была ворожеей, а колдовской дар часто передается от матери к дочери. Я полагаю, что допрос можно на этом завершить и обсудить услышанное.

Я судорожно сжала руки.

– Что вы собираетесь делать со мной, господин инквизитор?

– Не я выношу приговоры на этом суде, Сюзанна. Это задача светских судей. Моя скромная задача состоит в том, чтобы установить истину о тебе и об этом еретическом демонопоклонническом ковене ведьм. Пришла тебе пора прекратить хранить молчание и облегчить совесть, прежде чем мы перейдем к обсуждению. После твоего признания ты сможешь молить Господа о прощении, ведь тебе не отказано в таинстве исповеди. Сними грех с души!

– Но мне не в чем признаваться! – завопила я.

Прищурившись, он пристально посмотрел на меня.

– Не желаешь ли сознаться в том, что ты прокляла бочара Рупрехта? Ты сама говорила мне на исповеди, что желала ему смерти.

– Я его не проклинала, я просто на него разозлилась! Кроме того, он еще жив.

– Еще! Проклятие действует не сразу, нужно время, чтобы оно свершилось.

– Я больше ничего не буду говорить.

– Возможно, на нее все еще действуют те чары молчания, о которых вы упоминали? – предположил сопредседатель Голль.

Брат Генрих кивнул.

– Существует надежный метод это выяснить – проверка слезами.

Встав, он обошел стол и опустил левую ладонь мне на голову. Я вздрогнула, к горлу подкатила тошнота.

– Я заклинаю тебя, – странным монотонным голосом произнес он, – горчайшими слезами, пролитыми нашим Спасителем и Господом Иисусом Христом на кресте для спасения мира. Я заклинаю тебя самыми горячими слезами преславной Девы, Его матери, пролитыми ею над Его ранами в вечерний час, а также и всеми слезами, пролитыми здесь, на земле, всеми святыми и избранниками Божьими, глаза которых Бог отер теперь от каждой слезы для того, чтобы ты, поскольку ты невиновна, пролила бы слезы. Если же ты виновна, то слез не лей. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.

Отдернув руку, он перекрестился.

Мое сердце выскакивало из груди. Я моргала, сглатывала, кашляла, но мои глаза как будто высохли.

Приор кивнул.

– Пристав, – приказал он, – отведите ее в соседнюю комнату, чтобы она дождалась конца нашего обсуждения.

Едва переставляя ноги, я последовала за приставом в пустую комнату с зарешеченным окном и прислонилась к стене. Если бы я сейчас расплакалась, то бросилась бы обратно в зал. Но в этот момент я чувствовала лишь внутреннюю пустоту и холод.

Не знаю, сколько времени прошло до тех пор, пока меня снова не позвали в зал. Судья Беклин встал со стула.

– Мы, судьи в лице председателя и сопредседателей Высшего городского суда магистрата Селесты, – начал он, – после тщательной проверки всех выдвинутых тебе обвинений считаем, что правдивость твоих ответов во время допроса вызывает сомнения. Приведенных на данный момент доказательств твоей вины достаточно, чтобы подвергнуть тебя допросу с пристрастием. Таким образом мы постановляем и доводим до твоего сведения, что сегодня в третьем часу дня ты будешь подвергнута пыткам с целью дознания.