Башня Королевской Дочери - Чез Бренчли

* * *

Что ж, пусть будет так. Бывает жизнь и похуже (и покороче: медленно гаснущее пламя, медленно затихающие крики в ночи, навеки оставшиеся у неё в памяти). Её хорошо обучили тому, что жизнь может не приносить радости; даже без простого удовлетворения она тоже умела обойтись. Джулианна могла быть к себе настолько безжалостной, насколько это необходимо.

Усилием воли Джулианна заставила себя перестать дрожать. Приняв спокойный вид, она выпрямилась на подушках, покачиваясь вместе с паланкином, который был поднят носильщиками и вновь поплыл вперёд.

— Джулианна, ты… ты не хочешь пить? — спросила через некоторое время Элизанда, явно имея в виду что-то другое. — Здесь ещё есть немного джерета. — «Он помогает не только от жажды», — услышала Джулианна в голосе подруги.

— Нет, давай оставим немного про запас, для моего мужа. — О чудо, при этих словах она не почувствовала горечи, вообще ничего не почувствовала. — Напиток пригодится для достойной встречи, как по-твоему? Ну, получится что-то вроде обручальной чаши, да ещё с такой редкостью, как джерет. А если нас встретит его дядя, мы все равно угостим его.

— Этому барону Имберу, — задумчиво сказала Элизанда, — достанется кое-что куда более редкое, чем джерет. Остаётся только надеяться, что он знает этому истинную цену.

Внезапно она порывисто поцеловала Джулианну в щеку. Джулианна улыбнулась подруге, но ничего не сказала и ничего не почувствовала — или убедила себя, что не почувствовала.

Качания паланкина убаюкивали Джулианну и уводили её назад, к тем дням, когда она была совсем крохой и большие няньки качали её на руках или в колыбели.

Тогда отец, казавшийся ей просто огромным, часто навещал её. Он без предупреждения хватал дочку и подбрасывал её в воздух, заставляя весело визжать. Джулианне он продолжал казаться огромным и сейчас; он всю жизнь швырял её туда и сюда безо всякого предупреждения. Но на этот раз она не станет визжать, кричать или ныть. Она сбежит, если сможет; джинн ведь ещё больше её отца и может закинуть её куда дальше…

О, если бы только не это неожиданное известие, если бы только не барон Имбер — не важно, который, — если бы только он не висел на ней, словно гиря на ноге каторжника!.. Убаюканная покачиваниями паланкина, Джулианна почти задремала, уже не обращая внимания на тревожные мысли. Элизанда молчала рядом, и девушка едва не заснула.

Наконец паланкин вновь оказался на земле, но на этот раз вокруг него громоздились домишки из высушенной на солнце грязи. Рядом оказался Блез, уже сошедший с коня. Он сказал:

— Мадемуазель, это лучший кров, какой мы смогли найти для вас. По крайней мере там есть постель, а мои люди скоро принесут воду.

— Благодарю вас, сержант. — Джулианна вышла наружу; за ней последовала Элизанда. Оглядевшись, девушка увидела кучки любопытных крестьян, глазевших на отряд. Она подумала, что кого-то из них, вероятно, выставили из домика, чтобы дать ей ночлег, но вопросов Джулианна задавать не стала, спросив только:

— Где же отряд барона?

— Впереди, на восточном конце деревни. Магистр Шеррол решил, что мы займём её западную часть. Я уверен, что барон навестит вас, когда вы освежитесь с дороги.

Джулианна была уверена в том же. Более того — если дорога окажется перекрыта и с востока, и с запада, им с Элизандой понадобится не просто удача, а прямо-таки небесное благословение для того, чтобы ухитриться бежать.

— Не могли бы вы принести мой багаж, сержант? Нам нужно переодеться прежде, чем придёт барон. Не хотелось бы встречать его в такой пыльной одежде.

— Разумеется, мадемуазель. Правда, может понадобиться некоторое время…

Она кивнула. Чем дольше, тем лучше; ей совсем не хотелось спешить на эту встречу, какой бы там из баронов Имбер ни возглавлял отряд.

* * *

Домик выглядел на редкость убого — четыре стены из грязевых кирпичей и крыша, выложенная грязевой же черепицей, растрескавшейся и рассохшейся под здешним жестоким солнцем. Джулианне она показалась не слишком надёжной. Должно быть, в этой земле всё же случаются дожди — не сами же по себе здесь появились высохшие речные русла? А в дождливую погоду эту хижину, да и всю деревню должно просто смывать потоками грязной воды.

Но ничто не предвещало дождя ближайшей ночью, в этом не было никаких сомнений. Однако, когда Джулианна видела сквозь трещины небо, она начинала опасаться, что ночью крыша вполне может просесть под собственной тяжестью и придавить спящих…

Разумеется, спать она не собиралась — нет, она надеялась ускользнуть от Блеза и от барона. Надежда была зыбкой и маловероятной, не основанной ни на каком плане, а только на туманных соображениях, которыми была забита голова девушки. И всё же выбор у неё был, и несложный. Либо попытаться убежать, либо лечь здесь, как пай-девочка, и ждать, чтобы крыша рухнула на неё, разрешив тем самым все её проблемы.

Единственное крохотное окошко располагалось в стене, противоположной выходу. Оно впускало достаточно света — достаточно для того, чтобы разогнать тени если не в душе, так хотя бы в тёмных углах домика, чтобы разглядеть простую кровать — соломенный тюфяк на деревянной раме, наверняка почитавшуюся в этих местах за необыкновенную роскошь. Смотреть больше было не на что, и Джулианна повернулась к окну, за которым простирался очередной полный пыли овраг, в дождливый сезон превращающийся в реку. За оврагом находился склон, покрытый жёлтыми и зелёными клочками — чахнущие сады местных жителей.

У входа раздались шаги и кашель — скорее всего вежливая просьба впустить носильщиков. Не успела Джулианна повернуться к ним, как они уже вошли — два человека с самым большим из её сундуков. Надо же, как быстро, с сожалением подумала Джулианна. Носильщики опустили ношу наземь и медленно выпрямились — один — в чёрной рясе, другой в белой рубахе, — и Джулианна сразу же узнала сначала одного, а потом и другого.

Первый, в белом, был не мужчиной, а скорее мальчиком.

— Маррон, — укоризненно произнесла Джулианна, — разве ты не должен служить своему господину?

— Он уехал вперёд с несколькими рыцарями, мадемуазель, и не оставил мне никаких распоряжений…

А оруженосец, значит, не захотел слоняться без дела и помог монаху поднести сундук. Странно, очень странно, подумала Джулианна. Маррон помогал нести сундук ещё в замке, за что был выруган своим господином. И потом — почему сундуком занялся монах? Блез ведь наверняка откомандировал за грузом своих людей!

Посмотрев на брата повнимательнее, Джулианна нашла ответ на свой вопрос — или по крайней мере часть ответа. Монах был в капюшоне, низко надвинутом на лицо, но он совсем забыл наклонять голову, пока, постанывая, выпрямлял спину, словно груз оказался для него слишком тяжёл. Луч света упал на спрятанное в тени лицо, Джулианна увидела нос, рот, непривычную бородку, блеск бесстыжих глаз и…

— Ты! — едва не задохнулась Элизанда.

— Да, я, — согласился он, поклонившись девушке, и вышел из хижины. Только тут Джулианна поняла, кто скрывался под чёрной рясой. Не монах, нет — менестрель по имени Радель…