Орёл в стае не летает - Анатолий Гаврилович Ильяхов

военному союзу, сильно огорчив македонского царя. Демосфен побывал даже в Фивах, жители которого всегда были злейшими врагами афинян, но фивяне, услышав его призывы, преодолели разногласия и забыли распри, после чего отказались от предложений македонского царя войти в его военно-политический союз. Прощаясь с афинским гостем, фивяне рукоплескали ему и отослали вместе с ним свою делегацию для выработки совместных действий против Македонии.

Как показали дальнейшие события, один Демосфен, человек слабого здоровья, сделал больше, чем все афинские полководцы вместе с армией! По результатам его поездки благодарные афиняне достойно оценили его гражданское усердие, возложив ему на голову золотой венок – самую почётную награду народной признательности.

Начало

В результате договорённости почти все города Греции объединили усилия для подготовки войны с Македонией. К зиме 338 года до н. э. вооружённые отряды наёмников и гражданские ополчения начали стягиваться к Фивам. Из-за разногласий в выборе единого военачальника союзной армии пока не получалось, поэтому каждый отряд действовал самостоятельно, но в основном воины занимались грабежами поселений и городов, так или иначе связанных с Македонией и где стояли её гарнизоны. Но подобные действия не рассматривались как серьёзные, походили более как «развлечения» в ожидании решительного сражения, которое предположительно могло состояться лишь после наступления весны.

Македонское войско благополучно зимовало в Элатее, отобранной у Фокиды ещё во время «Священной войны». Филипп понимал сложность своего положения, но причин для беспокойства не находил. Верил в свой успех, для чего прорабатывал всевозможные версии предстоящих боевых действий. Усилиями собственной дипломатии теплилась надежда на мирное разрешение конфликта, но с каждым днём она угасала, поскольку со всех сторон шли сообщения о подходе греческих отрядов к месту общего сбора союзной армии, к Фивам. Он не принимал никаких действий, выжидал, а в Афинах и Фивах воспринимали его поведение как слабость и уже готовились к праздничным торжествам по случаю поражения Македонии. Неожиданно всё изменилось…

Как только апрельское солнце подтопило снежные шапки горных вершин, Элатея – зимнее прибежище македонского войска – осиротела. Здесь не осталось ни одного македонского воина! Греческие шпионы, крипты, здорово удивились, что просмотрели врага, и теперь не знали, где его искать. А он всего через день объявился перед Амфиссой, где стоял афинский гарнизон. Это произошло потому, что Филипп обманул бдительность противника, исполнив «домашнюю заготовку»: написал письмо Антипатру в Пеллу, будто он с войском отправляется из Элатеи во Фракию; устроил так, чтобы письмо «случайно» попало к фивянам. Поэтому никто не перекрыл горный проход, позволив македонянам благополучно попасть к стенам Амфиссы. А на самом городе гарнизон оказался столь беспечным, что даже ворота не охраняли.

Филипп напал внезапно, разогнал афинский отряд наёмников, но, поскольку сюда уже спешили греческие отряды, он направился к Навпакту, где афиняне устроили стоянку для боевых кораблей и запасы оружия. Город не успел подготовиться к отпору, что дало македонянам возможность занять его. Здесь он тоже не стал задерживаться. Ушёл, передав его этолянам, своим союзникам, как обещал ранее. Наделав столько суматохи в важных для греков опорных городах, царь Филипп в хорошем настроении вернулся с войском в Элатею, который в его отсутствие греки занять не догадались.

Афины с союзниками были озабочены не столько успехами царя Филиппа, сколько наглостью и непредсказуемостью его действий. Они решили не рисковать, предполагая, что македоняне начнут наступать из Элатеи в выгодном для себя направлении. Союзная армии отступила к Херонее, на границе Беотии, где остановились в ожидании сражения. Греки понимали, что, если Херонея падёт, ничто не помешает царю Филиппу привести своё войско в Центральную Грецию, где уже без особых усилий займёт города, оставшиеся без своих ополчений. В ожидании подхода македонян союзная армия устраивала перед своими линиями препятствия из земли и брёвен.

Время шло, но Филипп не спешил к Херонее, чем окончательно запутал афинских стратегов. Понимая, что предстоящее сражение будет решающим для каждой стороны, царь оттягивал этот момент, ждал, когда греки проявят нетерпение, начнут нервничать и выдохнутся. Филиппа не пугало численное превосходство противника, поскольку он знал, что греки собрали против него в основном городские ополчения. Среди них немного опытных воинов, остальные не знают тягот войны, не привыкли долго сражаться в единоборстве. А значит, они не привыкли к смерти, не захотят умирать и не приучены к командам военачальников. В своих же воинах, профессионалах сражений, стойких и мужественных, был абсолютно уверен. В этом их огромное преимущество перед греками, отчего Филипп решил, что ему выгодно тянуть время, пока все победные знаки, сложатся в его пользу. К тому же царь хотел добиться победы малыми жертвами, лишними для той и другой стороны…

Встреча в стагирах

Аристотель уже полгода как переселился в Стагиры. Десять лет назад при захвате города македонянами родительский дом сильно пострадал, теперь восстановлен волею царя. Для философа появилась возможность заняться любимым делом – теоретическим построением идеального полиса. Некоторые черты «своего» государства он обсуждал с Гермием и царём Филиппом, рассказывал об этом предмете Александру на уроках, а теперь настала пора систематизировать выводы, облечь в форму научного сочинения, полезного гражданскому обществу и царям. Название будущего труда пришло само собой – «Политии». Когда книга будет готова, преподнесёт Филиппу. Если царь не заинтересуется, не сделает выводов, думается, ею воспользуется Александр, когда сменит отца на престоле.

Аристотель направлял Филиппу начальные разделы сочинения – для обсуждения, получал письма с одобрением или возражениями. Приходилось спорить, доказывать, где царь неправ. Вот недавно философ снова отписал ему соображения о возможности деспотического* правления совместно с народной демократией:

«…Греки называют тебя тираном, но они называли тираном и своего Писистрата, который пришёл к власти благодаря демократии. Он сохранял конституцию Солона, раздавал малоимущим земли, конфискованные у олигархов, обеспечивал работой бедноту, давал льготы на государственные кредиты, устанавливал пособия инвалидам войны, строил общественные здания, укреплял могущество Афин. Его тираническое правление имело характер кротости, миролюбия, уважения к законам, предусмотрительной заботы обо всех нуждах государства. Искусства и науки нашли в нём ревностного покровителя; словом, руководил государственными делами Писистрат с умеренностью и скорее в духе гражданского равноправия, чем тиранически…»

В конце длинного письма Аристотель бесхитростно намекнул:

«Вот почему пробыл он долгое время у власти и, если бывал изгнанным, легко возвращал себе эту власть снова. За него стояло большинство как знатных, так и демократов. Одних он привлекал к себе, поддерживая с ними знакомство, других тем, что оказывал им помощь в их личных делах; он отличался таким характером, что умел ладить с теми и с другими».

Прошёл месяц