Орёл в стае не летает - Анатолий Гаврилович Ильяхов

как послание ушло в Пеллу, но ответ не приходил. Аристотель не терял надежды, что Филипп напишет хотя бы для того, чтобы высказать своё мнение. А то, что царь станет гегемоном Греции, сомнения у Аристотеля уже не возникали! Особенно после событий при Херонее…

Седьмого числа месяца Метагитниона* у Херонеи произошло великое историческое событие – малая по размерам Македония выстояла против всей Греции! Аристотель, приверженец афинской демократии, не знал – радоваться ему или огорчаться по такому поводу, потому что ещё не решил для себя, чей он гражданин – Стагир или всё-таки Афин…

* * *

Из окна кабинета Аристотель видел стагирское небо без единого облачка. А перед этим с интересом наблюдал радугу. По приметам, назавтра обязательно будет отличная погода. По словам жрецов, радуга – это дорога, по которой души людей добираются в царство небожителей. Аристотель улыбнулся: «Чудаки! Радуга – огромный насос, который концами опускается в море, вбирает воду, изливаясь на землю благодатными дождями»…

Мысли скакнули к царевичу. От Александра давно нет сведений. После Миэзы наставник виделся с ним в Пелле один раз, когда Аристотель понадобился царю для консультаций. Филипп хотел знать, в чём заключена хозяйственная мощь Афин, на что философ посоветовал почитать сочинение Ксенофонта «О доходах Афин».

Тишину кабинета нарушил взволнованный голос слуги:

– Хозяин! Хозяин! Царевич!

– Александр? Что с ним?

– Он здесь!

Через мгновение в кабинет ворвался, будто вихрь, юноша невысокого роста светловолосый. Кинулся к Аристотелю с объятиями, радостно воскликнул:

– Учитель! Мы победили! Я был там!

Аристотель ощутил грудью, как бьётся сердце Александра.

– Как ты оказался в Стагирах, мой мальчик?

– Отец отослал!

Александр улыбнулся.

– Приказал продолжить учёбу. В Пелле я ему пока не нужен. Держит в секрете свои дела. Сказал мне: «В сражении ты силён, а в знаниях ещё нуждаешься».

– Отец правильно рассудил, – согласился наставник. – У нас с тобой есть о чём поговорить. Кстати, я начал одну работу, хочу с тобой поделиться соображениями. – Аристотель смотрел на Александра, не скрывая своих добрых чувств. Потом засуетился: – Вот и хорошо, что царь так надумал. В доме места хватает, будешь жить у меня, мой друг. Слуга покажет комнату. Приведёшь себя в порядок – приходи. Расскажешь, где был и что делал всё это время.

Рука судьбы

Едва солнечные лучи высветлили верхушки близлежащих гор, жрецы с обеих сторон противников разожгли алтари, на которых принесли жертвенные дары богам войны: греки призывали в помощь безумного в ярости Ареса, македоняне – огнеглазого рыжеволосого Элелея. Филипп через посыльных подозвал командиров, чтобы ещё раз уточнить обстановку перед тем, как отдать команды на сближение с греками. По напряженным лицам боевых товарищей царь заметил, что не все разделяют его уверенность в исходе сражения. Причин имелось достаточно, одна из которых – преимущество в численности врага, и ещё то, что им противостояли афинские полководцы Харес, Лисикл и Стратокл, известные сокрушительными победами. Царь Филипп повернулся к ближайшему отряду своих воинов и крикнул, чтобы многие услышали:

– Сегодня мне привиделся во сне бог Элелей. Он сказал: «Подбрось монету и узнаешь, что ожидает Македонию». Я так и сделал, и монета упала Зевсом вверх. Это божественный знак, он говорит, что мы победим.

По рядам воинов, слушавших царя, затаив дыхание, пробежался гул.

– Сейчас я брошу монету, и мы увидим, будут ли нам сегодня помогать боги!

Все замерли в ожидании. Филипп вытащил из-за пазухи тряпицу с монетой, подбросил её вверх. Монета несколько раз перевернулась в воздухе, блеснув золотом, упала на землю. Кто был рядом, увидели изображение Зевса. Громкие радостные крики сотрясали воздух долины так долго, что немало озаботило воинов противника.

По командам своих военачальников воины с обеих сторон начали выстраивание боевых порядков, после чего замерли наизготовку.

Александр, как зачарованный, следил за действиями царя с монетой. Когда тот поднял её с земли, он приблизился и радостно воскликнул:

– Отец, ничего нельзя изменить, когда действует рука судьбы! Победа достанется нам!

– Верно, сын. Ничего нельзя изменить, если действует рука. – Филипп загадочно улыбнулся, наклонился к сыну и шепнул: – Моя рука!

Александр почувствовал в своей ладони что-то, прохладное и тяжёлое. Это была та самая монета; он повертел её перед глазами и с изумлением обнаружил, что… изображение Зевса присутствовало на обеих сторонах!

* * *

Схождение армий состоялось в узкой долине между горной грядой и рекой Кефис, но в тот день, который устроил царя Филиппа. Силы сложились неравные – тридцать тысяч пехотинцев и две тысячи всадников у греков, среди которых был несокрушимый «Священный отряд» фиванских аргираспидов, или «сереброщитников*». Элитное воинское подразделение «бессмертных», как их уважительно называли в Греции, состояло из приверженцев культа Эроса, прославляющих величие бога в сражениях. Они полагали, что победа зависит от гомосексуальной дружбы между мужчинами, стоящими в одном строю. О том, что в Фивах мужчины имеют обычай ставить своих юных любовников рядом с собой в бою, говорил ещё Платон, поясняющий, будто армия, составленная из любовных пар, будет непобедима, поскольку «боговдохновенный друг устыдится струсить на глазах любящего, а любящий предпочтёт смерть оставлению возлюбленного на произвол судьбы».

В число союзников входили ещё десять тысяч наёмников из Афин, Коринфа и ополчения городов Греции. А под началом Филиппа находилось всего тридцать тысяч пехотинцев-гоплитов – это македоняне, фессалийцы и представители дружественных племён, и до двух тысяч конников Антипатра; в том числе резервный отряд из двухсот двадцати пяти всадников во главе с наследником царя – Александром.

Удачей для царя Филиппа представлялось то, что противник имел разнородную по составу армию, а значит, плохо организованную для единого командования. Главной силой считались пехотинцы из Беотии* под командованием опытных командиров; они прошли выучку в сражениях с афинянами и спартанцами под предводительством знаменитого фиванского полководца Эпаминонда, уже умершего, который всегда выходил победителем. Филипп, когда был подростком, шесть лет прожил в доме у Эпаминонда, отчего имел неплохое представление о боевой выучке фивян. В союзной армии беотийцы составили правый фланг, где каждый из гоплитов щитом прикрывал себя и отчасти левого соседа. Филипп обратил внимание, что в связи с этим у крайнего ряда беотийцев правая сторона тела была открыта, не защищена, и это указывало на уязвимость противника в этом месте! Но это состояние понимало и командование греков, отчего выставили прикрытие из трёхсот аргираспидов. В центре сосредоточились не столь надёжные из-за отсутствия боевого опыта подразделения коринфян, ахейцев и других союзников. Левое крыло в направлении главного удара заняли афиняне.

Греки, предусмотрительно занявшие главенствующие высоты над долиной, осторожничали в ожидании,