Московский Джокер - Александр Морозов

Сначала показалась голова, разумеется, вся в усах, как турецкий полумесяц.

– Ну? – шепотом спросила голова.

– Все здесь, – с той же значительностью ответил администратор, – три пол-литра, три прицепа.

– Давай, – майор протянул снизу руку за сеткой.

– Ты погодь, погодь, – администратор явно не спешил передать посылку по назначению. – Ты, слышь-ка, вылезь сюда, есть для тебя кое-что.

– От кого? Зачем?

– А как же? Что вниз ушло, то раскурочено. Скажешь, не так? Там у тебя сколько дежурят?

– Да двое еще.

– Во. Двое. Да молодых. Им чего не подай, стрескают и не заметят. А я хочу тебя лично кое-чем удивить. Да вылезай уж, что ли. У нас тут все на скорую руку. Не задержу, поди. Чего ты, как рак какой, торчишь?

Майор, традиционно покряхтывая от сознания собственной значимости, поднялся на поверхность, ожидая дальнейших приятных сюрпризов. И сюрпризы последовали. Правда, не столь приятные, сколько неожиданные.

Администратор молча стоял, опираясь на лопату, как на жезл Моисея, и смотрел прямо в глаза майору госбезопасности. Взгляд его был глубок и проникновенен. И только в уме майора начали брезжить зачатки понимания этого взгляда, как уж все и без того стало ясно.

Тотчас отделились от противоположных стен две, до этого момента совершенно неразличимые на темном фоне фигуры.

– Ты чего? – майор рванулся запоздало, но…

– Тихо, тихо, тихо… Своих не узнал, Шурик?

Майора, положим, звали не Шурик, но своих он, конечно, узнал. Можно сказать, по всему. Да уже по тому, как под лопатки, не слушая подозрительных хрустов, завели руки и пришпаклевали спиной к свежевыкрашенной стене.

Ну, тут уж сунули по зубам. И опять же, знакомым манером, можно сказать, по-свойски. И…

– Тихо, тихо, тихо. Не шуми, Шурик. Тебе выпить принесли, а ты дергаешься.

Двое удерживали его у стены, а со стороны дансинга появились еще четверо.

– Да не тронем мы твоих, ты чего, майор?

Майор быстренько рассчитал, что его просто блокируют, а не бьют по голове железом, что, конечно, было бы со всех сторон проще. Значит, точно свои.

Межведомственная разборка. Измену Родине не пришьют. Значит, задача номер один – не загореться синим пламенем.

Первыми в люк спустились двое спецназов. А уже за ними, чуть погодя, пошли на погружение двое высоколобых с инструментальными чемоданчиками. Спецы.

Внизу, кажется, тоже все прошло тихо и благопристойно. По крайней мере ни криков, ни, упаси Боже, выстрелов, оттуда не послышалось.

Так, в высшей степени профессионально, то есть без всяких внешних эффектов, но зато быстро и без потерь – ни с той, ни с другой стороны – был произведен захват и переподчинение Объекта государственного значения. Потому как недаром майор, когда угощался сигаретами, мурлыкал про «наш дубль вэ». Он самый это и был: Дублирующий комплекс управления радио– и телесетями. На всей территории страны.

Неплохая игрушка, надо сказать. Впрочем, всего лишь одна из многих, построенных, как поется в одной из песен Высоцкого, «Говорят, на случай атомной войны-ы-ы».

Вот тебе и не война, а пригодился. Понимающим людям. Такой объект на дороге не валяется, тем более, что высоколобые могут его так перенастроить, что…

И подобрали. Кто? Ну, это и ежу понятно. Люди Воронова.

Президент просыпался и выходил в сад на прогулку так рано, что первый час оказывался в его личном распоряжении. Даже самые свежие донесения спецслужб не были еще готовы или, по крайней мере, не были еще доставлены к нему для ознакомления.

Но сегодня утром, возвращаясь с дальней поляны после легкой, как бы предварительной гимнастики, он заметил, что на подносе, лежащем на грубо струганном столе в беседке, уже что-то появилось.

Две бумаги. Не могли подождать, что ли, чтобы уже дать потом со всеми вместе? Выходит, не могли.

На этом уровне власти ничто не происходило случайно. Не случайно составители этих бумаг подсуетились. И не случайно помощник президента пошел им навстречу и подкинул их сообщения в беседку в такую рань.

Первая бумага – из ФАПСИ. Что произошло на этой грешной планете в ночь и под утро. И что же? По крайней мере из того, о чем следует немедленно поставить в известность президента.

Новость из Японии. Страна восходящего солнца. Оно и у нас-то уже вовсю восходит. А у них, значит, и тем более, далеко уже не утро.

Так. И что же? Сообщается, что утром в деловом центре Токио всего спустя час после начала работы разгромлено и подожжено помещение американской трастовой компании «Глоб Экспресс».

Кем разгромлено и подожжено? Что за американская компания? Подробности письмом, а пока что – возьмите сам фактик. «Доигрались», – почти беззвучно произнес президент. И было неясно, относится ли это к честным, но иногда слишком горячим японцам, к янки-жуликам из воровского «Экспресса» или даже к самим высоколобым перехватчикам из ФАПСИ, которым теперь в любом случае придется объяснять, почему они решили привлечь внимание президента именно к этому сообщению.

Значит, это их не беспокоит. Или, говоря точнее, их что-то беспокоит, но не это. Не возможные в будущем микрозавихрения в сфере персональной ответственности.

Одно это обстоятельство уже указывало на серьезность невнятной угрозы, стоящей за этим, если уж признаться, отвратительным, каким-то бормочущим, каким-то блудливым сообщением.

Вратарь, который изготовился отразить пенальти, смотрит только на ноги форварда. На разбег, замах, разворот стопы. Мгновенно анализируя весь этот калейдоскоп, это замедленное для его восприятия «кино», он может надеяться угадать направление удара. Да еще успеть броситься на перехват.

Вот так и в данном случае, прежде всего президент прислушался к потоку совершенно конкретных, даже конкретно-чувственных ощущений, которые вызвало в нем это сообщение.

По ощущениям выходило, что правильно побили этих жуликов из «Экспресса». А нам-то что? Может быть, и в Москве сотенка-другая этих карточек уже гуляет? Так и опять же, а нам-то чо? Может быть, сами фапсисты успели приобрести эти карточки, а теперь дрожат, как овечий хвост?

Так вполне могло случиться. Но с такими делами не лезут наверх, а дрожат, как овечий хвост, в задумчивости и одиночестве.

Видно, ощущения еще не вполне проснулись, раз ничего серьезного не несут в своих сетях. Вот только мелькнуло что-то рыбье, то ли глаза такие холодные, бесчувственно-выпученные, то ли бритвенный промельк красного, как кровь, плавника. «Нехорошо, нехорошо так, ребята», – произнес президент про себя. И опять-таки, даже и ему самому было до конца не ясно, кто эти ребята.