Артания - Юрий Никитин

– Дураки, – прошептал он обессиленно. – Какиеже дураки!

Навес крыши выступает почти на длину стрелы. И выглядитветхим, как вся Куявия, вместе взятая. Наверняка удержит воробья, может быть –некрупную ворону, но крепкоплечего артанина…

Он изошел потом и проклял все на свете, пока сумелсдвинуться на расстояние вытянутой руки, там навес прогнил вовсе, зато по бревнуможно вскарабкаться на саму крышу.

Прошло еще с полчаса, пока сумел спуститься на землю, потом,часто припадая к земле, начал пробираться в сторону дворцового сада. На тойстороне, как уже знал из разговоров, громадная усыпальница правителей Куявии.Только правителей, жен и детей хоронят на другом кладбище.

Половинка луны светила с такой яркостью, словно на небеполыхают три полных, а все звезды приблизились. Мир залит серебристым светом,но тени стали еще злее и чернее. Он ненадолго припадал к земле и замирал вкаждой тени по дороге. Дорожка вела между деревьями в темноту, он нырял тудапочти с облегчением, искололся и поцарапался, зато никто не видит, наконец назвездном небе начала вырисовываться темная громада из массивных черных плит.Здесь лунный свет терял силу, блеск даже не отражался от черного камня. Глазавычленили из тьмы массивную металлическую дверь, выкованную из черной бронзы,что втрое прочнее любых сортов железа. Так вот она какая, древняя усыпальницакуявских тцаров!

Из земли выдвинулись призрачные стражи, лунный свет проникалсквозь их доспехи и длинные мечи, но лица настолько строгие и решительные, чтопо спине пробежал предостерегающий холодок.

– Тихо, ребята, – прошептал он. – Я неломлюсь сам… Меня пригласили.

Стражи переглянулись, редкий куяв удостаивается чести войтипод эти своды, но, словно получив неслышный приказ, исчезли.

Он взялся за массивную ручку, пальцы ощутили покалывание.Челюсти сжались, но трусить поздно, он с силой потянул на себя. Огромная,тяжелая, как городские врата, дверь подалась медленно, нехотя.

Скользнув вовнутрь, он так же осторожно притворил за собой,огляделся. Сплошная тьма, потом глаза чуть привыкли, впереди слабо блеснулрассеянный свет. Ступеньки повели вниз, он сперва нащупывал вслепую, потомглаза начали их различать, а вскоре увидел и сам светильник: широкий, медный, смедленно горящим маслом. Запах от светильника шел мягкий, совсем не гадостный.

Придон всмотрелся в темноту дальше, хоть глаза выколи,поколебался, но что храброму артанину какие-то куявы, да еще дохлые, решительновыломал светильник из стены. Да, ступени все еще ведут вниз, в темноте хорошобы загремел голова-хвост, голова-хвост, но по освещенному идти можно без потеридостоинства…

Длинный, как рассказ волхвов о сотворении мира, спуск привелеще к одной двери. Старинной, массивной, но хуже того – опечатанной знаками ввиде драконов, пастей драконов, пылающих мечей. По коже побежали мурашки. Можетбыть, это и безобидные знаки, но откуда безобидные в таком зловещем месте, да ивообще все тайное – происки злых колдунов, кои исчезнут из мира лишь тогда,когда там проскачут артанские кони.

Он сделал шаг, обнаженной кожи коснулся холод. Теперь, когдав нем иногда звучал голос неведомого бога, душа будто потеряла защитный доспех,чувствовала малейшее прикосновение воздуха… и сейчас он понимал и даже видел,что дверь защищена так, как не защищен сам дворец Тулея. – Но не от нас,артан, – выдавил он сквозь зубы. Губы прошептали заклятие против злыхдухов, хотя умом понимал, что в Куявии свои духи, им наплевать на артанскихколдунов, но руки уже протянулись к двери, а еще раньше, озлившись на себя,пнул ногой.

Дверь исчезла, он оказался в большом темном зале. Правда,вдоль стены слабо мерцают огоньки светильников, но освещают разве что самихсебя. Такие же медные чаши на вбитых в каменную стену штырях. А внизу,освещенные этими желтыми мертвенными огоньками, стоят жертвенники, на иных всееще темные пятна крови. Одни жертвенники – простые валуны, другие – гладкоотесанные камни с надписями на всех сторонах, над третьими потрудились мастера– блистают золотом, серебром, у самого основания искусная рука высеклаколдовские знаки.

Он обошел все помещение, встревожился, наконец заметил ещеодну дверь. Черную, под цвет стены, без всяких украшений. Перед ней слой пылибыл толстым, как тцарское одеяло. Сердце Придона заколотилось, как у пойманногозайца.

Сцепил зубы, нажал плечом. Дверь не подалась, нажал еще,запоров не видно, и тут взгляд упал на небольшой металлический штырь в полурядом с дверью. Грубо дернул, ничего не изменилось, но, когда снова толкнулдверь, она без скрипа приоткрылась.

Из щели пахнуло плесенью. Придон задержал дыхание, приоткрылеще, протиснулся вовнутрь и тут же с усилием придвинул створку на место. Но,когда повернулся, его словно окунули в ледяную воду, ноги ослабели, и он нерешался убрать спину от двери из страха, что сползет на землю.

Помещение оказалось длинным, дальняя стена теряется втемноте. Светильники горят только с одной стороны, так что другую стену неувидеть, будто ее нет, словно там другой мир, жуткий мир смерти, а самисветильники бросают свет на лица… мертвецов.

В Артании тцаров тоже хоронят в склепах, но там все умершиеупокоены в каменных гробах, а здесь…

Он присмотрелся, с шумом выдохнул. То, что он принял за лица,на самом деле каменные изображения умерших. Чтобы издали видеть, что где лежит.Но какое нечеловеческое умение так изобразить их куявские хари! Да не толькохари, вон фигура выступает из камня, оставаясь погруженной в него разве что натреть…

Пальцам стало больно, он опустил взгляд, костяшки побелелина рукояти топора. Заставил себя перевести дыхание, с трудом разжал пальцы, апотом и вовсе убрал руку. Не зная, куда ее деть, зацепил большим пальцем запояс, огляделся, стараясь держать лицо надменным, а нижнюю челюсть вперед.

С трепещущим сердцем, он все-таки заставил себя стронуться сместа. Каменные ящики поплыли мимо, запорошенные толстым слоем пыли, в мертвойпаутине, с засохшими трупиками пауков. Разные по форме, размерам, то измрамора, то из черного гранита, то вовсе из неведомых пород, три гроба вовсе изчерной бронзы, что не поддается ржавчине, один гроб словно бы из дерева, ноПридон не знал такого дерева, чтобы не рассыпалось в этом влажном сыромвоздухе…

Чем дальше от двери уходил, тем меньше пыли на каменныхгробах, но, когда оглянулся, сердце остановилось в страхе. Вместо стены сдверью такая же чернота, как и впереди, а в обе стороны уходят бесконечныеогоньки странных светильников, что горят, не сгорая, и масло в них никогда некончается.

Он стиснул зубы, есть там выход, есть, вот сейчас онвернется и отыщет тут самую дверь, в которую вошел…

Сырой воздух колыхнулся. Ему показалось, что сами стенысдвинулись, как при землетрясении. Затрепетали огоньки светильников. А затемраздался голос, который Придон сперва не расслышал, настолько бестелесный,похожий больше на дуновение ветра, на легкий посвист в трубе очага.