Артания - Юрий Никитин

Придон открыл уже рот, но вспомнил в странном озарении, чтоотец однажды, когда думал, что их с матерью никто не слышит, назвал ее страннымименем Шатания.

– Шатанья, – ответил он. – Ее зовут Шатанья.Демон заметно вздрогнул. Бог пребывал в раздумье, наконец голос его прогрохоталкак близкий гром:

– Шатаньи давно нет в живых. Уже много тысяч лет.Придон сказал дерзко, чувствуя, что сейчас надо быть дерзким, надо спорить,иначе погибнет:

– Всего не могут знать даже боги! Почему ты так решил?

– На моих землях, – прогремел нечеловеческийголос, Придону в нем послышалась печаль, – на моих землях… которым япокровительствую, Шатаньи нет в живых. Ты соврал, смертный. Сейчас ты умрешь.

Придон отступил на шаг, все потеряно, но это было быпотеряно для куява, он крикнул с гневом и громким голосом:

– Но велика ли твоя земля? Нет ли земель, где твоейвласти нет?

– Моя власть не простирается только на ЗапретныеЗемли, – прорычал бог.

– Почему? Ведь это твои земли? И твой народ?

– Между нами… – проговорил бог. – Между нами… – Онсказал несколько непонятных слов, явно заклинаний, демон взвыл, застонал,запричитал на том же непонятном языке.

Придон воскликнул:

– Но твоей власти и твоего покровительства хватило,чтобы Шатанья и на Запретных Землях осталась жива! Она ушла с моим отцом в егоземли, сейчас нас трое братьев и одна сестра – ее дети! Если ты можешь ееувидеть… увидеть ее гробницу, то взгляни!

Бог молчал долго, Придон затаил дыхание. Он чувствовал какстрашатся его дерзких речей куявские жрецы, если, конечно, слышат этот могучийголос. Наконец голос прогрохотал, огромный, в котором Придон ощутил такуюпечаль, что волосы встали дыбом.

– Я не могу ее зреть… За чем ты, Придон?

– Мне нужны обломки меча Хорса, – ответил Придон.Он выпрямился. – Я уже отыскал ножны. Вот они!.. Теперь нужна рукоять.Говорят, она здесь, в Куявии.

Нечеловеческий голос громыхнул:

– Что такое Куявия?

– Довольно мелкая и никчемная страна, – ответилПридон громко, – не обращай внимания. Рукоять меча где-то в горах. Вечныхгорах, которые были такими же, как и тогда, когда никакой Куявии и в помине, аты был силен и молод… Укажи мне это место! А взять ее в свою ладонь я смогусам.

Он говорил гордо, и спина его была прямая. Сердце стучалосильно, он говорил с богом и не падал ниц, не устрашился нечеловеческой мощи!Далеко у раскрытых дверей, готовые, как овцы, толпой в диком страхе ринутьсяпрочь, маячат фигуры в синих плащах. Сохранят ли в записях, как дерзкийпришелец из враждебной Артании смело говорил с их богом?

– Моя власть не идет дальше знакомых мне гор, –пророкотал нечеловеческий голос, – и этого клочка земли… Там не былотакого меча… или обломков, как ты говоришь…

Ноги Придона дрогнули, в коленях появилась слабость, асердце оборвалось в пустоту.

– Как же нет? – спросил он жалким голосом. –Маги говорят…

Он почти услышал, как у дальней двери ахнули жрецы. Малонаходилось смельчаков, что осмеливались обращаться с богу напрямую, минуя их,жрецов, но еще не родилось такого, что посмел бы спорить с богом!

Каменная статуя не двигалась, Придон терпеливо ждал, наконецмогучий голос пророкотал:

– Какой бог, говоришь?

– Хорс, – ответил Придон торопливо. Долгоемолчание, затем под сводами прокатился грохот, где едва различались слова:

– Нет таких… Разве что из самых молодых, что пришли ужепозже… Я посмотрю, в тех землях, которые зрю. Ты можешь… ко мне завтра.

Грохот становился все тише, упал до шороха. В мертвоммолчании Придон вздохнул горько, но вспомнил, что куявский бог еще не отказал,да и эти крашеные куры смотрят от входа, гордо выпрямился и надменно осмотрелсяпо сторонам.

– Я приду, – ответил он громко и сдостоинством. – Может быть, завтра буду занят… но постараюсь освободитьсядля разговора с тобой. Если нет, то приду послезавтра.

С прямой спиной он отвернулся и – плечи развернуты, а головавысоко – пошел к бледным и потрясенным жрецам. На самом же деле голова шлакругом, в черепе звонко били огромные, как горы, молоты. Когда сделал первыйшаг, пол пытался вздыбиться, пришлось пошире расставить ноги. Пошел, как морякпо палубе плывущего в бурю корабля.

Вышел, лицо каменное, жрецы поспешно расступились. В левующеку все еще тянет смертным холодом, словно он уже в могиле, зато правуювнезапно так прижгло солнце, что вот-вот вздуются волдыри… Да и звуки сталигромче, он слышал все, о чем разговаривают далеко за его спиной жрецы, ногрохот в черепе затихает медленно. Суматошные растерянные мысли мечутся изстороны в сторону, как вспугнутые у ручья мотыльки. Все так просто? Изготовилсяк страшной смертельной битве, когда с топором и щитом в самую гущу врага… аесли придется, то в смертном двобое с самим вождем местных демонов, с встающимииз могил скелетами… наслушался у костров рассказов бывалых воинов, готовотражать нападение крылатых драконов и наносить удары сам… но чтоб вот такдревний бог разговаривал с ним… почти как с равным? Отвечал, спрашивал; сноваотвечал?

Он сделал лицо как можно каменнее и высокомернее,остановился и повернулся к жрецам. Черево еще издали показал ему большой палец,хотя сам выглядит потрясенным, даже вечно красная морда побледнела и словно бычуть опала. Щажард смотрел исподлобья и с опаской.

– А еще кто-нибудь в этом городе может знать? –спросил Придон надменно.

Приблизился Барвник, он посматривал на Придона с величайшимуважением и опаской.

– Будем искать, – сказал он торопливо. – Ноуже то… что вот так… уже много!

– Мало, – отрубил Придон.

– Почему?

– Мне надо все, – ответил Придон. – И сразу.

Барвник поклонился.

– Слышу речь истинного артанина.

Щажард подошел с Черевом, оба смотрели на Придона во всеглаза. Черево сказал осторожно:

– Вернемся, доблестный герой, во дворец. Там за истинномужским делом решим, что делать дальше.

– За каким мужским? – спросил Придонподозрительно. – За накрытым столом, конечно, – ответил Черево судивлением. – Хорошо накрытым!

Был накрытый стол, был пир, дюжина музыкантов стучала вбубны и дудела в трубы, а накрашенные девки плясали очень усердно, однакоПридон не поднимал на них глаз, только ел, пил, мечтая, чтобы день закончилсякак можно быстрее.

После разговора с неведомым богом ему отвели другую комнату,настоящие покои. Огромную, роскошную, с великанским ложем и множеством мебели.Черево намекнул, что за особые заслуги. Мол, ножны ножнами – это подвиг, ножрецов сразил его разговор с неведомым богом. Теперь даже Барвник его чтит ипобаивается.