Большевики. Причины и последствия переворота 1917 года - Адам Б. Улам

В 1906 году Ленин скрывал нерешительность под утверждением, что «демократическая республика в России» (опять путаница; он хочет сказать, Россия, покоренная социалистами) нашла бы готового союзника в западноевропейских социалистах и рабочем классе. Эта зарождающаяся идея в 1917 году привела большевиков к захвату власти: дайте марксистам завоевать свою отсталую, неподготовленную страну за несколько недель, мгновенно. Они могут потерпеть крах под ударами внутренней реакции, но революционное пламя, разгоревшееся на Востоке, охватит цивилизованный Запад и в свое время вернется в страну, раздувшую революционный костер. Но в 1906 году эта мысль еще была незавершенной.

Голос его противников был голосом марксистского учения, жестко напоминающим об уроках истории. На данный момент Россия готова к капитализму, но не к социализму. «Чем является демократическая республика, к которой мы сейчас так стремимся?» – спрашивает Плеханов и сам же отвечает: «Это будет буржуазная республика». Ленинские мысли являются утопическими, его мечты о захвате государства через крестьянское восстание или с помощью зарубежных социалистов недостойны марксиста. Как может человек, убежденный сторонник научного социализма, считать, что социалисты могут и даже должны пытаться захватить власть в примитивном, по большей части крестьянском обществе? Вот так они пререкались, и в сотый раз случайный наблюдатель мог бы поклясться, что он неожиданно оказался свидетелем разговора средневековых учителей, а не совещания революционных политиков. Были ли эти люди, раздираемые эмоциями, способны повлиять на судьбу своей страны?

Итак, съезд продолжал свою работу, и внимание делегатов было обращено к двум взаимосвязанным проблемам: какова позиция социал-демократов в отношении выборов в Думу и что следует предпринять для возобновления вооруженного восстания.[166]

Оба эти вопроса упирались в проблему законности. Допустимо ли революционным марксистам голосовать, быть избранными и принимать участие в работе имперского законодательного органа? Или следует ждать, надеяться и готовиться к новому восстанию в городах и деревнях? И вот вам блестящий пример ленинского прагматизма. На оба вопроса он отвечает: «Да». Требует дать им возможность подготовить новое вооруженное восстание и сделать это профессионально. Предоставить возможность вести агитацию; царская конституция дает это право, хотя они понимают, что это очередной обман со стороны самодержавия.

В этом зачатки будущей коммунистической тактики. В демократических странах они стали бы неутомимыми парламентариями, идеальными защитниками гражданских прав меньшинства, но ни в коем случае не отказались бы от борьбы за власть, пользуясь непарламентскими, конспиративными методами. Но все это пока в далеком будущем. В итоге Ленину удалось совместить несовместимое. Но хотя он и имел влияние на своих приверженцев, командовать ими он не мог. Он мог заразить их революционным энтузиазмом, но не мог поделиться своим практицизмом. Если вы проповедуете революцию и призываете к партизанской войне, как вы можете, повернувшись на сто восемьдесят градусов, упорно настаивать на участии в этой мошеннической Думе? Как только стало известно о выборах в Думу, Ленин испытал сильное искушение использовать этот конституционный орган. Но как это сделать? Самые близкие соратники хотели немедленно приступить к вооруженным действиям, а уж никак не заниматься парламентскими выступлениями. «Для нас (большевиков) новое восстание – вопрос нескольких месяцев!» – кричал один из них. Красин и Луначарский пришли к большевикам ради того возбуждения, которое давали им силовые методы борьбы с режимом. Если им объяснить, что для революции требуется более мирная, прозаическая работа, они в скором времени займутся безопасной производственной и литературной деятельностью. До приезда в Стокгольм Ленин поддерживал бойкотирование думских выборов. Теперь он стал поддерживать меньшевиков, считая, что социал-демократы могут принять участие в голосовании, сформировать свою думскую фракцию. Мало кто из большевиков поддержал Ленина, и Первая дума стала меньшевистской.

Не надо думать, что стремление Ленина принять участие в выборах основывалось на вере в парламентаризм. Социалистам необходимо было находиться в Думе, чтобы срывать маску с конституционализма, подталкивать трусливых либералов (кадетов) на провокационные действия против режима, короче говоря, причинять как можно больше неприятностей. Не было ли среди собравшихся здесь людей, называвших себя социал-демократами, сторонника подлинной демократии? Был один. Мы уже встречались с ним на II съезде, где он шокировал делегатов заявлением, что социалисты скорее стремятся захватить власть, чем защищать интересы рабочего класса, и ругал Плеханова за антидемократические заявления. Теперь Акимов, Кассандра русского социализма, нашел смелость заявить, что созыв Думы является многообещающим, прогрессивным явлением. Если парламентские институты будут гарантировать свободу слова, собраний и политической активности, то партия не имеет права призывать к вооруженному восстанию и ради будущей демократизации общества должна сотрудничать с либеральными и прогрессивными силами. Только в случае возврата к необузданному деспотизму можно прибегнуть к такому крайнему средству, как вооруженное восстание.

Делегаты слушали его скорее с удовольствием, нежели враждебно. Что можно было ожидать от экономиста, присутствующего на съезде в качестве гостя? Кое-кто из меньшевиков, вероятно, разделял чувства Акимова, но как могли настоящие революционеры публично осудить вооруженное восстание и ждать чего-то хорошего от института парламентаризма?

Большевистский оратор иронически поздравил Акимова за смелость, ведь он открыто высказал то, о чем думали, но боялись сказать, меньшевики.[167]

Ленин разрешил Акимову присутствовать на съезде, заранее прогнозируя его поведение. Лучше иметь откровенного «оппортуниста» вроде Акимова, чем подлых меньшевиков с их уклончивыми фразами в отношении вооруженного восстания (но, пожалуйста, без специальной подготовки).[168]

IV съезд закрепил лишь формальное единство партии. По важнейшим вопросам были приняты меньшевистские резолюции, и, кроме того, меньшевикам удалось провести большинство своих представителей в ЦК. Большевики обещали подчиниться воле партии, но подвергли критике решения съезда и, по всей видимости, не собирались отказываться от собственной тактики. Русские попрощались с любезными хозяевами, шведскими социалистами, и отправились кто домой, а кто на Запад. В отличие от II съезда, где произошел раскол партии, IV съезд не имел исторического значения. Но он был серьезным шагом на пути к октябрю 1917 года. Меньшевики все больше терзались сомнениями и страхами, что им не найдется места в большой русской революции, что они, по безжалостному заявлению Троцкого, окажутся «на свалке истории». А вот Ленин видел свой путь, который через тактическую гибкость и революционную смелость приведет к окончательной победе.