Большевики. Причины и последствия переворота 1917 года - Адам Б. Улам

Его язвительный тон вполне объясним. События принимали нежелательный для него оборот; он всячески противился растущему давлению, связанному с воссоединением партии. На Первой конференции большевиков в Таммерфорсе было принято решение созвать Объединительный съезд РСДРП.[155]

Могло показаться, что с помощью переговоров лидеров двух фракций легко решается вопрос о воссоединении партии. Революция шла полным ходом. Какой абсурд отрывать от дела членов партии и подвергать их опасности быть схваченными полицией ради нескольких выступлений, на которых большевики и меньшевики будут излагать свои политические платформы, стремясь набрать большее число голосов! Ленин полагал, что таким путем ему удастся захватить большинство на съезде. Итак, в декабре 1905 года состоялся этот нелепый спектакль. Члены партии, вне всякого сомнения сопровождаемые агентами полиции, собрались вместе, чтобы послушать бесконечные дискуссии большевиков и меньшевиков относительно крестьян, Думы, структуры партии и тому подобном. Ленин «в целях конспирации» переоделся буржуа, надел котелок и очки. Он часто выступал, но никогда не председательствовал на встречах сторонников. У него имелись конкретные идеи относительно приближающегося Объединительного съезда партии. Как позже вспоминал Луначарский, Ленин, «улыбаясь», сказал ему: «Если мы (большевики) получим большинство в Центральном комитете… мы будем настаивать на строжайшем соблюдении партийной дисциплины».[156]

Ленин был уверен, что меньшевики не смогут выдержать дисциплины и выйдут из партии, заклеймив себя предательством. Луначарский, весьма некстати, поинтересовался, что будет, если большевики останутся в меньшинстве. Ленин ответил, что большевики никогда не позволят себе сунуть голову в петлю.

Таким был маленький мир внутрипартийных дел на фоне грандиозных событий внешнего мира. Редко злоба и ожесточение оказывали такое влияние на самообладание Ленина и его государственный подход к делу, как в 1906 году. В то время его ближайшими сторонниками оказались люди, которых он действительно презирал и с которыми в скором времени порвал отношения. Богданов, Луначарский и Леонид Красин уже выражали взгляды, несовместимые с марксизмом. Все трое относились к тому типу людей, которых особенно яростно ненавидел Ленин. Они были интеллигентами, примкнувшими к революционному движению в значительной степени из-за любви к острым ощущениям. Их влекла конспиративная деятельность, и они были попросту не способны выполнять рутинную партийную работу. Такие грустные обстоятельства предшествовали Объединительному съезду РСДРП.

В апреле 1906 года порядка ста пятидесяти русских социал-демократов прибыли в Стокгольм, чтобы принять участие в сборище, которое только по иронии судьбы могло быть названо IV Объединительным съездом партии.[157]

Количество делегатов говорило о росте организованного социализма в России. На I съезде присутствовало девять делегатов, и одному Богу известно, кого они представляли, помимо себя. II и III съезды затрагивали еще весьма ограниченный круг вопросов. IV оказался полноценным съездом, достойным своего движения. За представленными на съезде фракциями и национальными организациями стояли более десяти тысяч членов партии.[158]

Но различие было не только в количестве членов партии и общей численности, раздутой революцией 1905 года. Предыдущие съезды напоминали встречи близких друзей. Съезд, проходивший в Брюсселе – Лондоне, имел все признаки семейного сборища; в семье, конечно, вспыхивали разногласия, но все-таки это была семья. Теперь в Стокгольме больше не существовало прежних уз и безумного эмоционального напряжения. Никто на съезде не рыдал от горя, как один из делегатов в 1903 году из-за отсутствия единства в партии. Большевики и меньшевики холодно и настороженно приглядывались друг к другу. Если бы они объединились, это было бы просто слиянием двух партий, а вовсе не воссоединением семьи.

Но они должны были объединиться. Оставшиеся дома социал-демократы больше не желали слушать о причинах, истинных или мнимых, согласно которым должен сохраняться раскол, лишавший партию единства и делавший русский марксизм бессильным в этот роковой для России период. Речь польского социалиста отразила общее настроение собравшихся: «…все, что происходит здесь, касается всех нас – евреев, поляков, латышей – не меньше, чем русских… Поляки хотят объединиться с русской партией, но только в том случае, если большевики и меньшевики прекратят борьбу и перестанут жестоко критиковать друг друга».[159]

Его поддержали многие делегаты: ради общего дела все фракции должны объединиться!

Почти семь десятилетий отделяют нас от IV съезда, но по крайней мере два звена связывают нас с этим историческим событием. Во-первых, Климент Ворошилов, в то время делегат от донецкой большевистской организации. Мог ли кто-нибудь в апреле 1906 года представить, что этот незаметный человек станет наркомом обороны СССР, вторым после Сталина в коммунистической иерархии? Или что, будучи уже восьмидесятилетним стариком, он подвергнется публичному осуждению за якобы планируемые происки, направленные против Хрущева, и что будет физически выдворен с места, отведенного советским сановникам у Мавзолея Ленина?

Вторым связующим звеном является человек не такой высокой, но гораздо более счастливой судьбы. Это Станислав Струмилин, экономист и статистик, академик АН СССР, Герой Социалистического Труда (умер в 1974 году). Годы не стерли из его памяти воспоминания о стокгольмской встрече. Он в числе других делегатов прибыл в Стокгольм из Швеции на небольшом пароходе. Когда судно наскочило на подводные камни, русские социалисты обсуждали аграрный вопрос. Финские моряки предпринимали отчаянные попытки, чтобы судно не затонуло. А чем были заняты русские? Они продолжали дискуссию об отношении марксизма к крестьянину и земельной проблеме. Страсти накалялись, и, поскольку нижняя палуба погрузилась в воду, им пришлось переместиться на верхнюю. «Странные люди эти русские революционеры», – заметил один из финнов. К счастью для съезда и будущего советского ученого, делегаты пересели на другой пароход и благополучно прибыли в Стокгольм. Там молодой экономист встретился с людьми, повлиявшими на ход истории следующей половины столетия. Среди них были Ленин, Плеханов, Сталин и будущий нарком внутренних дел Советской России Феликс Дзержинский.[160]