Восьмая личность - Максин Мей-Фан Чан

На мгновение я теряю уверенность в себе, в голове появляется ощущение пустоты — мой мозг устал думать. Все прогнозы заменяет белый шум.

— Мне нужен кофе, — вслух произношу я, и будто из ниоткуда какой-то голос, глухой, злобный, мстительный, шепчет мне в ухо: «Всего одну стопку, и никто никогда не узнает».

Я приготовила Элле сюрприз: пирог с лимонной меренгой. Ее любимый. Чтобы отпраздновать два события: получение достаточного количества улик, чтобы идти в полицию, и решение Эллы уйти из «Электры». Чтобы отметить начало новой жизни.

Я представляю нас с Эллой в полицейском участке: квадратная комната с белыми стенами, люминесцентные лампы, предложенный нам сладкий чай в белом пластмассовом стаканчике. Наши руки лежат на коленях, ноги стоят на полу. Мы в подробностях расскажем о нашей жизни в течение полугода и объясним, как мы боялись, что Навид причинит вред нам или Грейс, и как меня принудили фотографировать Пой-Пой. Я расскажу, как мне было плохо и страшно, когда Навид стоял позади меня и давал указания. Как его рука касалась моей спины. Как Элла гладила Пой-Пой по щеке, чтобы успокоить. Мы представим инкриминирующие его факты и фотографии: электронные адреса, адреса Тао и его пособников, паспорта девочек, платежки по офшорным банковским счетам Кесси и флешку с фотографиями, размещенными в даркнете.

«Нам надо бы раздобыть медицинскую карту брата Аннабелы и Эми», — предлагает Раннер.

— Аннабела, может, и согласится на это, но не Эми, — вслух говорю я. — Особенно теперь, когда она с Шоном.

Я смотрю на пирог. Я добавила капельку мяты во взбитую меренгу, которую я держу над головой, как шляпу. Проверяя на жесткость. Voila, parfait![34]

Я мою руки семь раз (хорошо), драю линолеум на кухне (чисто), убеждаюсь, что все окна заперты (отлично), пересчитываю ножи в ящике для столовых приборов (двенадцать), затем высыпаю в миску огромную порцию шоколадных шариков и добавляю молоко.

«Прими лекарство, Алекса; уже три часа дня! — приказывает Онир. — Господи, ты не спала два дня подряд!»

«Я в порядке, — говорю я, зачерпывая плавающие шарики ложкой и отправляя их в рот. — Прекрати бухтеть!»

«Ты не в порядке, и ты соврала Дэниелу. Ты сказала, что попросишь Анну о помощи».

Онир качает головой и уходит, раздраженно фыркая.

«Теперь вы попробуйте поговорить с ней», — обращается она к остальным.

На Свет выходят Паскуды и бьют меня по лицу. Жжет совсем чуть-чуть.

«Твою так называемую подругу пирог совсем не интересует, — издеваются они. — Ей нужен Навид».

* * *

Тик-так, тик-так.

Время близится к пяти, когда мы наконец-то выходим на улицу, чтобы отнести пирог. У меня тяжелая голова после сна, от «Найтола», который меня заставила принять Онир, я чувствую себя потерянной, как в тумане.

«Все в порядке, — успокаивает Онир, — тебе нужно было отдохнуть. Ты проспала почти весь день».

Тик-так, тик-так.

Когда я дохожу до угла с улицей Эллы, бразды правления забирает Раннер и проверяет мой телефон, чтобы убедиться, что все фотографии, сделанные в Дрессировочном доме, скинуты в облако. После этого она возвращает мне Тело. Ощущая в голове легкий туман от «Найтола», я вижу, что шторы в квартире Эллы задернуты. И иду к дому по дорожке, под ногами хрустит гравий. От лужиц пролитого машинного масла поднимается запах. К одной из лужиц подходит соседская кошка, нюхает черную жижу, чихает, но, заметив меня, быстро убегает.

«Ой, смотрите, кошечка», — указывает Долли.

— Забавная, правда? — вслух говорю я.

Держа пирог на ладони, я звоню в дверь и жду.

Никакого ответа.

Опять.

Ответа нет.

«Там никого нет».

«Говорили тебе, тупица, что пирог ее не интересует».

«Тихо!»

«Господи, как болит голова».

«Оставь его на пороге».

«Нет, кто-нибудь сопрет».

«Не глупи, кому придет в голову спереть пирог?»

«А куда делась кошечка?»

«Может, стоит проверить заднюю дверь?»

«Отличная идея».

* * *

Я обхожу дом и открываю заднюю калитку. Из открытого окна доносится брейкбит. Грейс, наверное, дома, думаю я, неудивительно, что в таком грохоте они не слышат дверной звонок. Я смотрю на деревянный дощатый стол, поставленный на лужайке, и вижу дымящуюся сигарету, оставленную на стеклянной пепельнице. Рядом лежит пачка «Мальборо Редз».

«Кто курит «Мальборо Редз»?» — спрашивает Раннер.

— Не знаю, — вслух отвечаю я. — Раньше курил Шон, но ведь он бросил, забыла?

«Что-то тут не так, — говорит Онир, когда я подхожу к задней двери. — Лучше бы тебе побыстрее уйти отсюда».

Игнорируя ее предостережение, я подхожу к окну и…

У меня перехватывает дыхание. Пирог выпадает из рук.

Там, на диване, Навид, он целует голые груди Эллы.

Я пытаюсь отвести взгляд, и у меня не получается.

Мой Здравый смысл извивается от наслаждения, ее глаза прикрыты, рот приоткрыт. Предаваясь разврату, она предлагает себя Навиду, который обхватывает ее за попку. Навид трудится над ее обнаженным телом, как хищник. Возбужденная, она приближается к краю и выгибается. Мое отвращение смешивается с завистью, и я внезапно чувствую, что мне нужно срочно покинуть Тело.

«Как она могла», — говорю я, обливаясь потом.

«И это притом, что дома Грейс», — добавляет Онир.

«Вы полные дуры», — цедят Паскуды.

Целуя Навида в шею, Элла вдруг открывает глаза…

Я пячусь. Она кричит. Вскакивает. Отталкивает его. Но поздно. Я уже увидела ее. И его. Вместе.

* * *

Тик-так.

Я не помню, как бежала, как оказалась здесь — где-то, на холоде. Без пирога. Я закуриваю сигарету и смотрю на часы. Я потеряла как минимум два часа, в голове пульсирует боль. Как будто кто-то со всей силой ударил меня по черепу. Нервничая, я проверяю, нет ли крови — нет. По спине струится пот, я заставляю себя моргнуть.

Неожиданно возвращается картинка с Эллой и Навидом.

«Нам нужно выяснить, что с Грейс», — говорит Раннер.

«Нам нельзя туда идти», — твердо заявляет Онир.

Я могу думать только о страсти в ее полуприкрытых глазах. Это воспоминание засело в моем мозгу и не желает исчезать.