Иллюзия безопасности. Пандемия по-американски - Майкл Льюис

До своего увольнения Дэвид Сенсер возглавлял CDC на протяжении десяти с лишним лет и вполне мог рассчитывать на продолжение банкета еще лет на десять вперед. После этого события в нем будто что-то сломалось. Он запил — поначалу в компаниях, а затем по-черному, да так, что пришлось проходить курс лечения от алкоголизма. Затем он десять лет прослужил кем-то вроде мэра поселения работников общественного здравоохранения в черте Атланты, но оставаться там ему, в целом, было дискомфортно. Он устроился в компанию — производитель медтехники в Нью-Джерси, но и эта работа не пришлась ему по душе, не лежавшей к бизнесу. И тогда он успешно прошел конкурс на замещение вакантной должности комиссара здравоохранения Нью-Йорка. Журналисты New York Times не преминули раскопать, что в прошлом он лечился от алкоголизма, и накатали статью с упреками в его адрес, что он, дескать, замалчивает этот позорный факт своей биографии. «Переболел, вылечился и отныне слежу за здоровьем — своим и города», — отреагировал он вроде бы внятно, но в душе пережил повторное унижение. А жена его так по-настоящему и не оправилась. Сенсер настолько упорно отказывался от любых приглашений посетить родную Атланту, что его сыну Стиву стало казаться, будто отец удалился в добровольное изгнание. На прямой вопрос сына — почему? — Дэвид раз за разом отвечал: «Нельзя вернуться на родину дважды».

В июне 2009 года, за два года до смерти, Сенсер получил по электронной почте от некоего якобы сотрудника Белого дома приглашение посетить Вашингтон и поделиться своими уроками принятия решений в преддверии пандемии. Расходы на авиабилеты Белый дом покрыть не сможет, — но его мыслями на сей счет там крайне интересуются. Сенсер заподозрил розыгрыш. Откуда в Белом доме интерес к его мыслям? Стив Сенсер, которому отец переадресовал это письмо с просьбой разобраться, вспоминал, что прежде всего посмотрел, кем оно подписано, и выяснил по интернету, существует ли такой. Поскольку на письме стояла подпись Ричарда Хэтчета, сын сообщил отцу: «Пап, есть там такой, всё норм». Доподлинно неизвестно, какие именно старые раны изъели душу Сенсера столь глубоко, что он и теперь, стоя на пороге Белого дома, отказывался верить в реальность того, что его туда снова пригласили.

* * *

Ричард с картером, познакомившись в белом доме при Обаме, быстро нашли общий язык еще и потому, что оба не так давно прочли «Аферу со свиным гриппом». Ни у того, ни у другого не вызвало особого удивления то, что сегодня потрясает непосвященного обывателя по прочтении этой книги, — полное отсутствие какой-либо стратегии борьбы с вирусом, кроме тотальной вакцинации. Ни разу за всю эту сагу никто не поднял вопроса о каких бы то ни было социальных вмешательствах. Ни тебе закрытия школ, ни масок, ни социальной дистанции. Настолько глубоко в сознание въелась эта расхожая мудрость, что все молча соглашались, будто кроме вакцинации населению ничто не поможет. Ричард с Картером как раз и поспособствовали слому этого стереотипа; а тогда они просто приняли к сведению, насколько прочно укоренилось в народном сознании фаталистическое отношение к болезни. Но больше всего их поразило даже не это, а то, с какой непринужденной разнузданностью общество ополчилось против Дэвида Сенсера. Меньше всего им хотелось бы оказаться на его месте, а случиться это могло запросто.

Совместно с еще несколькими коллегами Ричард и Картер подали идею пригласить уцелевших персонажей «Аферы» в Белый дом и расспросить их об извлеченных из того случая уроках. Ричард вообще считал историю ценнейшей наукой, да и к тому же (что, возможно, было ещё актуальнее) такой же точки зрения придерживается и президент. «Правительство — и ценность правительства — это же не просто прихоть того, кому доводится быть избранным на данный момент, — сказал Ричард. — Ведь правительство обеспечивает преемственность между администрациями, и ему следует служить кладезем накопленного институционального опыта и мудрости». Боссы Белого дома вняли его витийствам и поручили спланировать встречу с предшественниками. Но вот тут, как только возникла необходимость объяснить предмет встречи своими словами, Ричард осознал, что с этим у него проблема.

При составлении записки я столкнулся с реальной проблемой, а именно: как обосновать проведение совещания? Собрать вместе действующих высших чиновников и семь занимавших их должности в администрации Форда на словах звучало здравой идеей, но в реальности о чем нам говорить? Мне как-то трудно было представить, что приглашенные высшие чины из 1976-го — уже глубокие старики — возрадуются перспективе собраться поговорить о, вероятно, величайшем во второй половине XX века фиаско общественного здравоохранения.

(Из письма Хэтчета сыну, 29 июня 2009 г.)

Встреча, состоявшаяся в зале Рузвельта, легко могла пройти незамеченной. О чем таком могли поведать ветераны администрации Форда членам администрации Обамы, о чем там были бы не в курсе? Эру телевещания успела сменить эра кабельных новостей, а теперь ей на смену пришла эра, когда каждый гражданин США — сам себе сетевой вещатель. Люди Обамы знали, как просто и легко образуются толпы. Знали, как создается видимость решений. Им оставалось только вежливо кивать, выслушивая важнейшую мысль, которую хотели донести до них Дэвид Сенсер и компания: для сохранения доверия к президенту нужно как можно слабее увязывать с ним непопулярные решения. Враг — вирус. Главное оружие врага — быстрые и непредсказуемые мутации. Борьба с ними может потребовать крупных изменений в стратегии, которые публика непременно истолкует как признак некомпетентности, и вот тут президенту нужно всякий раз представать в образе спасающего ситуацию, а не спасаемого от ситуации.

Президент Обама проявил к встрече личный живой интерес и не просто почтил ее своим посещением, а настоял на своем там присутствии от и до. Ему хотелось услышать, что имеет сказать живая история. Время встречи даром не прошло, и к ее завершению все, включая президента, воочию убедились, что вину, возложенную тогда на отдельную личность, по-честному следовало бы отнести на счет ситуации. И Дэвид Сенсер отбыл домой с легким сердцем, чувствуя, что его услышали и поняли. «Это было прекрасно, так прекрасно для нашей семьи, — сказал Стив Сенсер. — Это же в самом Белом доме — и признали-таки наконец, что тогда реально случилось».

* * *

«недобрый выдался день, — написал Картер Мехшер в своем дневнике 23 ноября 2020 года. — У папы пару дней назад появились симптомы простуды, и сегодня поднялась температура (а простуда у нас нынче гуляет одна). Поехал в приемную скорой, сдал тест — и точно: + на COVID».

Вот она и пришла — пандемия, к которой он так долго готовил свою страну. Картер и за миллион лет не сумел бы вообразить себе, как именно она разразится. Он всегда полагал, что состряпанные им и Ричардом стратегии будут использовать по уму и целевому назначению. И тогда они действительно снизили бы заболеваемость и смертность настолько, что люди лишь гадали бы, зачем правительству понадобилось вмешиваться в такие пустяки. «Мы с Ричардом всё время это обсуждали, — вспоминал Картер. — А что, если мы вот все эти вещи проделаем и школы закроем, а в результате получим очень слабенькую эпидемию? Народ же к нам обернется и спросит: „И зачем вы всё это учинили?“ Они решили, что для спасения собственного зада им лучше всего будет указывать пальцем на страны, провалившие противодействие пандемии: „Видали, что у них там творится?! Такой же ад был бы и у нас!“ Им и в дурном сне не могло привидеться, что в роли пугала окажутся сами Соединенные Штаты, и это на них будут указывать пальцем как на контрпример последствий попустительства. «Мы теперь служим всему миру примером того, что такое „плохо“, — сказал Картер. — Позорище».