Дьявол и Город Крови 2: кому в Раю жить хорошо… - Анастасия Вихарева

– Гениально, – ухмыльнулся Дьявол.

Манька взглянула на Дьявола, подозревая, что надоумил ее он. Раньше ей бы такое в голову не пришло. Как-то уж слишком быстро она сообразила, сориентировавшись на местности…

Пить мыслительную материю оказалось приятно. Земля, может, не слышала ее, но признала, что сознание ее здесь.

– Вот-вот, говорил я ему, давай Маню дождемся! – недовольно проворчал Борзеевич в сторону озера. Он как-то сразу осунулся, расстроился.

– А ты русалку за ним пошли, – подсказала Манька.

– Так они все отправились. Там у них что-то вроде смотрин. Весна скоро. У водяных – пора свадеб. Обещали только к вечеру вернуться.

– Так бы сразу и сказал, что русалок у тебя увели! – Манька прыснула в кулак. – Поголоси, легче будет! – подтрунила она над стариком.

– Не будет, – Борзеевич тяжело вздохнул. – Это у меня от Дьявола: один, один, всегда один… У меня от них голова светлее становится, когда рученьки их белые старика обнимают, но размножаются они только своими, водяными.

Дьявол с сочувствием посмотрел на Борзеевича, оскалив острые, как у вампиров зубы.

– Я рассчитывал на заморскую кухню, ну ладно, обойдемся окрошкой, – смиренно проговорил он, поглядывая на Борзеевича свысока. – Вижу, нынче шеф-повар из тебя никудышный.

– Нет-нет, – спохватился Борзеевич, – я сейчас. Ты, Маня, пробегись, а после отдохни до вечера, мы позовем, когда будет готово. Гостей нынче много соберется.

– Да, пожалуй, отдохни, а я Борзеевичу помогу, – Дьявол сразу оказался в фартуке, в поварском колпаке, поправившись в плечах и в животе.

– Ну, избы будут на месте сидеть, пока я сплю? Пусть делами своими занимаются, а я там, – махнула она в сторону навеса.

Сделав пару кругов, она вернулась во временное пристанище.

Но ей не спалось. Мысли в голову лезли всякие. Она вернулась, но после пережитого часть ее осталась там, в Аду. Потрясение было слишком сильным. Наивно полагать, что сразу же, после того как она столько узнала о себе, все будет как прежде. Она и не ждала, что все останется по-старому, и как бы Дьявол не пытался отвлечь ее от черных мыслей, картины Ада вставали перед глазами одна за другой всеми своими ужасами. Именно к этой жизни ее вели, готовили, подталкивали. И все чудовища, которые в этом участвовали, были уверены, что им самим Ад не грозит. Она словно разделилась сама в себе, и одна ее часть была раздавлена, уничтожена, а вторая чужая, противоестественно спокойная, вызывающе озабоченная собой.

Все-таки какие-то достижения у нее были.

Уснула она незаметно, и почти сразу же ее разбудили, сообщив, что баня натоплена.

Манька вскочила сразу же, едва заслышав про баню. Ничего так не поднимало ее от хандры, как изба-банька. Против правил, банька отошла подальше от снующих туда-сюда поваров, накрывающих на стол, спустившись к самой реке. В бане было жарко, веник замочен, и в баночках стояли заморские соли и масла, неведомо как сюда попавшие, губка в крупных дырках, не пойми из чего, и редкий гребень, похожий на рыбий скелет – наверное, русалочий подарок, доставленный с синего-синего моря.

«Везде подарки!» – растерялась Манька, выйдя в предбанник и заметив на полке еще и пару крупных жемчужных ожерелий и две разные диадемы, выставленные будто напоказ.

– Это не подарок, это мы иногда моемся, как все, – услышала она голос, бархатистый и звонкий, как будто зазвенели серебряные колокольчики.

В дверь заглянула сначала одна русалка, потом вошла вторая.

– Это… а у вас ноги! – сообщила Манька, никогда не видев русалок в полный рост прежде.

– По земле мы ногами ходим, – объяснила одна из русалок.

Они были похожи между собой, как две капли воды, и Манька вдруг заметила, что уже где-то видела их смазливые личики.

В Аду, вспомнила неожиданно она.

Благодетельница походила на них, как одна из них. Русалки ничуть не смутились, подзывая ее к себе.

– Есть у нас сестрица, рожденная на земле, – таинственно поведала одна, грустно взглянув на Маньку.

– Не совсем сестра, – поправилась другая. – Видишь ли, мы рождаемся из яйца, а оно зачинается нашим отцом от морских сирен, а та, другая, вышла из чрева Бабы Яги, но зачатая от семени нашего батюшки.

Манька отшатнулась. Кровь отхлынула от лица. Ну не могло же такого быть, чтобы вся Благодетельница была не человек! И пока она думала, обе русалки с вениками подмышкой не замедлили уйти в парную и через несколько минут выскочили, раскрасневшись, как вареные раки, сразу же кинувшись в реку.

Манька тоже попарилась и вышла на берег, не решаясь ступить в воду.

«Утопят!» – в который раз подумала она, пожалев, что относилась к ним по-человечески.

Но трусить оказалось еще хуже, чем бояться сестер любимой Дьявольской Помазанницы. Дно реки оказалось пологим. Она кое-как заставила себя переступить опасную черту. Русалки на дно не потащили, но поплыли рядом, собирая по дороге лилии. Теперь их было так много, и все они плескались рядом с хохотом и гиканьем.

– Недоброе дело задумала ты, Маня! Ой, недоброе! – прошелестел голосок у самого уха.

– Замыслила, срам-то какой! – другая погладила ее по спине.

Тепла от русалки никакого – руки холодные, как вода в реке. Что там могло понравиться Борзеевичу? Манька вздрогнула, но к берегу не поплыла. Получат они у нее, если живой выберется! Никаких пирогов им больше!

– А-а-а, пожадничала! А сестрица наша, не моргнув глазом, отдала бы! – еще одна русалка высунула голову из воды прямо перед нею, водрузив на голову сплетенный из лилий венок, слегка утопив, и поплыла перед нею назад себя.

Манька высунулась из воды, отплевываясь.

«Издеваются!» – разозлилась она. Поправила венок и нырнула глубоко под воду, раскрыв глаза. И сразу две русалки подхватили ее и потащили по кругу.

И вдруг Манька сообразила, что она не захлебывается, она как-то дышала под водой. Стало светлее, зеленоватая пелена ушла, и стало видно, как на берегу.

Чего здесь только не было: мимо проплывали косяки разномастных рыб, длинные яркие водоросли поднимались со дна, образуя густые заросли, то тут, то там ползли по дну раки, раскрытые перламутровые ракушки устилали дно, и всюду, куда не глянь, высились терема, терема, богато и нарядно украшенные, будто целый город предстал перед глазами. А вокруг сундуки, сундуки, наполненные сокровищами, с высыпанными и наметенными горками самоцветными камнями, с ровными дорожками, покрытыми золотыми монетами.

И не было никакого другого берега…

– Это что еще за новость! Человеку нельзя! – приструнила русалочье племя самая старшая из сестер, которая выскочила из дворца, размахивая руками.

Обе русалки выпустили Маньку из рук, и ей сразу понадобился воздух.