Жасминовые сестры - Корина Боманн

Слышать такое мне было приятно. Значит, у родителей Лорена тоже имелся дух семьи. Может быть, французы и вьетнамцы не так уж и отличались друг от друга, как я думала.

— Позже я все тебе покажу, а сейчас давай не будем заставлять маму ждать.

И Лорен потащил меня за руку вверх по лестнице.

Холл замка был украшен роскошными картинами, на штукатурке был выбит орнамент из цветочных побегов. Паркет блестел так, что мы едва ли не отражались в нем. Я почувствовала, как здесь холодно. У меня на руках появилась гусиная кожа, и я пожалела, что не надела свой вязаный жакет. Наши шаги отдавались в помещении громким эхом, когда мы подходили к следующей лестнице, над которой висел потрет мужчины в длинном седом парике.

После того как я через некоторое время привыкла к штукатурке, картинам и дорогим коврам, ко мне снова вернулась нервозность. Подойдя к двери салона, я почувствовала желание развернуться и убежать — так неловко я себя чувствовала. Лорен взял меня за руку и повторил, что ничего страшного не будет. А затем мы вошли в салон.

Обстановка этого помещения выглядела очень старой, многочисленные предметы мебели были выполнены в стиле барокко. Однажды, когда мы с Лореном побывали в одном из берлинских музеев, он рассказал мне о европейских стилях, поэтому я с легкостью классифицировала предметы мебели и даже дома.

Мать Лорена оказалась худощавой женщиной с волосами цвета лесного ореха, уложенными красивыми локонами вокруг головы. Она была одета в серо-голубое вечернее платье, которое великолепно подчеркивало цвет ее глаз. Мать Лорена была на голову выше меня и даже для европейки была очень высокой. Она могла безо всякого труда смотреть своему сыну прямо в глаза, поскольку он был выше ее всего на несколько сантиметров.

— Bonjour, maman[23]. У тебя цветущий вид!

Мадлен де Вальер с сердечной улыбкой заключила сына в объятия:

— Лорен, я уж думала, что больше никогда тебя не увижу! Ты хорошо выглядишь, мальчик мой!

— Да я и чувствую себя очень хорошо, — ответил Лорен, освобождаясь из ее объятий.

Взгляд Мадлен упал на меня. И несмотря на то что она продолжала улыбаться, выражение ее лица несколько изменилось. Улыбка уже не затрагивала ее глаз. Ее взгляд стал холодным, а черты лица казались высеченными из камня. Лорен, похоже, этого не заметил. Он подошел ко мне сзади и ласково положил руки мне на плечи.

— Это Ханна. Ханна Нхай. Ханна, это моя мать, Мадлен де Вальер.

— Я рада познакомиться с вами, — сказала она и протянула мне руку.

Выражение ее лица при этих словах не смягчилось. Мадлен явно ожидала увидеть нечто иное. Конечно, Лорен рассказывал ей обо мне, но, очевидно, как тогда у Хэннинга, упустил самое главное. А именно то, что я вьетнамка.

Я ответила ей улыбкой на улыбку и немного неуверенно взяла ее руку:

— Я тоже рада познакомиться с вами. Ваш сын много рассказывал мне о вас, мадам.

Мадлен бросила на Лорена быстрый взгляд, в котором было мало восторга.

— Вы очень хорошо говорите по-французски. Вы родом из Индокитая, не так ли?

— Да, мадам, — ответила я. — Из Сайгона.

— Говорят, это очень красивый город. Экзотичный и… порочный.

Я окаменела. Неужели она думала, что ее сын подцепил себе девушку из Телона?

— Я не могу об этом судить, мадам. Уже почти два года я живу в Германии.

— Вы дочь дипломата?

Я помедлила. В общем-то, это действительно было так.

— Мой отец работал в администрации колонии и при королевском дворе, — ответила я в надежде, что этого будет достаточно.

Но я ошибалась.

— Работал? — продолжала допытываться Мадлен.

— Его застрелили во время восстания.

— Сожалею.

Наступила неприятная тишина.

— Maman, может быть, мы присядем? — в конце концов спросил Лорен. — Мы проделали длительное путешествие и умираем от жажды.

— Да, конечно, извини, — холодно ответила Мадлен. — Идите сюда. Я попросила Шарля приготовить нам свежий лимонад.

— Шарль — это наш повар, — прошептал мне на ухо Лорен, когда мы последовали за хозяйкой дома.

Я смущенно кивнула. Мое сердце неистово билось. Мне стало ясно, что у его матери есть определенные предрассудки. Я не была белой женщиной, и Лорен очень мало знал о моей семье. О своем погибшем отце и об отчиме я ему рассказывала, но мне показалось, что его мать не потерпит в качестве невестки приемную дочь кузнеца.

Мадлен провела нас в зимний сад, украшенный многочисленными экзотическими растениями. Я обнаружила там банановое дерево, пальмы и несколько орхидей, которые стояли в красивейших горшках. В вольере пели канарейки.

После того как хозяйка дома велела служанке принести нам лимонад, мы уселись на искусно сплетенные стулья.

— Мой муж приказал прислать их сюда из Таиланда, — пояснила Мадлен, когда я сделала вежливый комплимент по поводу мебели. — Перевозка обошлась дороже, чем сами стулья, но в некоторых вещах я вынуждена считаться с мнением мужа.

Это, очевидно, должно было означать, что она эту мебель ненавидит. Мне же, напротив, мебель понравилась, и я даже обрадовалась, что мы сейчас находимся в зимнем саду. Тут я чувствовала себя немного увереннее, и благодаря солнечному свету, попадавшему сюда, здесь было даже теплее.

— Ну, на чем мы остановились? — спросила Мадлен и сразу же сама ответила на свой вопрос. — Ах да! Что было дальше с вашей семьей, после того как вашего отца убили?

— Мы… мы переехали в другое место. Моя мать снова вышла замуж, а я в конце концов отправилась в Германию.

— Чтобы учиться? Вы с таким же успехом могли бы уехать во Францию.

— Мама, оставь эти вопросы, для этого еще будет время, не так ли?

Я щекой чувствовала извиняющийся взгляд Лорена.

— Я так не думаю. Ведь речь идет о женщине, с которой ты собираешься жить вместе, и, возможно, ты даже захочешь на ней жениться. В этом случае я, как мать, должна знать о ней хотя бы что-нибудь, поскольку ты сам большой мастер по опусканию деталей.

Наверное, Лорен действительно не написал ей о том, кто я такая. Мне казалось, что меня загнали в угол. Я не могла рассказать Мадлен все о своей семье, иначе она, вероятно, сочла бы, что я ей неровня.

— Ваша мать снова вышла замуж за чиновника? Поездка в Германию, должно быть, стоит ужасно дорого.

Я была рада, что она не допрашивала меня об учебе в университете. Но что я должна была ей ответить? Я решила сказать правду и уже мгновение спустя пожалела об этом.

— Значит за кузнеца? — Фальшивая улыбка Мадлен теперь полностью исчезла. — У вашей матери был капитал? Иначе она вряд ли смогла бы отправить вас в Германию, не так ли?