Почему евреи не любят Сталина - Яков Рабинович

Согласно воспоминаниям Н. Н. Полякова, решение о полной депортации советских евреев было принято Сталиным в конце 40-х — начале 50-х гг. Для размещения депортированных в Биробиджане и других местах форсированно строились барачные комплексы по типу концлагерей, а соответствующие территории разбивались на закрытые зоны. Одновременно по всей стране в отделах кадров предприятий и домоуправлениях готовились списки, к составлению которых были привлечены и органы госбезопасности. Существовало два вида списков: чистокровных евреев и полукровок. Депортация должна была осуществиться в два этапа. Чистокровные евреи в первую очередь, а полукровки — во вторую.

По словам Н. Н. Полякова, депортацию намечалось осуществить во второй половине февраля 1953 г.[225]

А вот что говорил некий Вениамин Додин, отбывавший ссылку в Сибири:

— В декабре 1952-го мне сообщили, что какой-то врач, присланный из Новосибирска раввином Слуцким (помогавшим прятать беглых лагерников), просит меня о срочной встрече. Шел я к нему со своего зимовья шестеро суток. Незнакомец представился Исааком Танненбаумом и передал мне коротенькую записку с приветом от Слуцкого. А дальше состоялся следующий разговор.

«Что случилось?» — спросил я присланного. «То, что и должно было случиться: всеобщая жидобойственная кампания идет к закономерному финалу. Имеем сведения, что готовится депортация всего еврейского населения из европейской части страны. Первые отделы штабов войск МВД и МГБ, областных управлений милиции — ну, видимо, и верхушка обкомов и крайкомов партии — получили изустное распоряжение о перерегистрации и взятии на учет всех без исключения “лиц некоренных национальностей”. Короче: уже составляются пойменные списки всех еврейских, в том числе смешанных, семей. И в этих списках особо выделяют тех, кто, по представлениям местного руководства, способен в этой ситуации “оказать сопротивление”. Местные бонзы поняли это так, что начинать следует с семей евреев-военнослужащих — офицеров и сержантов армии, спецвойск, милиции… В “сопротивленцы” попали все прежде репрессированные и уже освобожденные командиры, вообще все фронтовики…

Брат Макса Эльевича Зинде, врача, который был у вас здесь, работает в системе ГУЛЖДС, на вторых путях — так это называется. Их управление — в Тайшете. Там начальником лагеря некий Евстигнеев Сергей Кузьмич — убийца и антисемит. Еще с довоенного времени они там все работают над реконструкцией Транссибирской магистрали исключительно по заданию Управления лагерей железнодорожного строительства. Так вот, Слуцкий просил брата Макса, в первой половине ноября вернувшегося из командировки в Хабаровский край, по возможности прояснить ситуацию.

Удалось узнать, что чуть западнее Николаевска-на-Амуре в болотах Амурского левобережья — Управление Дальстроя оцепило зонами огромный район тайги и зэки уже рубят сотни бараков транзитной спецпересылки “под жидов” — там этого уже ни от кого особо не скрывают: места глуше не придумать. Куда пересылка-то? Там тупик! Оттуда только один путь — назад к реке.

Брат Макса полагает, что там уже “тары” готовой под 250–300 тыс. людей. Но отсекают колючкой все новые территории и рубят, рубят… Это они называют “первой очередью”! Но главное, он рассказывает: странные это бараки — без печей и, что особенно удивляет, — без торцовых стен. Длинные такие — человек на тысячу или больше каждый, а торцовых стен нет. Это очень его обескуражило. Ну, вроде скотопрогонных сараев под крышами из жердей. На дворе ниже сорока градусов, а бараки совершенно не утепленные.

Но это еще не все. Был он и на трассе железной дороги Комсомольск — Советская Гавань. Так по этой трассе ко всем глубоким оврагам (а места там — горы и ущелья), мало-мальски близко расположенным к полотну дороги и прикрытым тайгой, уже проложены подъездные пути — ветки железнодорожные. И все эти ветки входят внутрь точно таких вот бараков, что и в Амурском понизовье, — без торцов и утепления… Бойня это строится, самая настоящая бойня! Никаких тебе Освенцимов, никаких камер с “циклоном-Б” — все просто и предельно функционально.

И это еще не все. Там, на трассе к Совгавани, брату Макса Эльевича рассказали, что то же самое происходит и на участках Транссиба от Благовещенска до Биробиджана. Но эту часть “программы” он сам не видел — от Новосибирска и до Хабаровска летел самолетом. Интересная деталь, — добавил Танненбаум, — руководит всеми этими мероприятиями некий Опенгейм. Еврей, как вы понимаете».

…Исаак Танненбаум прибыл ко мне с поручением: узнать, смогу ли я принять, разместить и спрятать несколько еврейских семей до начала депортации. Наш Удерейский район, где я отбывал ссылку, был глух, малодоступен и суров (мороз — минус 48–52). Возможности принять людей полностью зависели от числа спрятанных далеко в тайге теплых зимовий. Притом надо было точно знать, чья таежная изба в этот именно сезон будет пустовать.

…Затем я получил еще два подтверждения о готовящейся депортации — от начальника районного МГБ Григория Зенина и инспектора спецсвязи Аркадия Тычкина — совершенно особых людей, несмотря на то что занимали такие должности.

Григорий Зенин приезжал ко мне на зимовье охотиться и слушать по приемнику «голоса». А Тычкин помогал мне прятать в тайге беглых лагерников — японцев, немцев, русских.

После приезда Тычкина из Новосибирска что-то начало проясняться. Аркадий подтвердил, что действительно с месяц назад из края пришло в райМГБ предписание срочно перерегистрировать всех ссыльных, поселенцев и прочих. И что оперативному дежурному по связи было приказано составлять эти списки отдельно по каждой нации. Тычкин сказал, что в Новосибирске и Красноярске уже открыто говорят о возможной депортации евреев на Восток, но никто в это не верит.

…Григорий Зенин, которого я вызвал на разговор о возможной депортации, сказал, что, по его мнению, «все это кончится ничем. Не потому, что не может быть в принципе. Но с евреями ЭТОГО быть у нас не может. Тем более после преступлений войны». «Раздувается кампания, — сказал он, — сколько таких кампаний раздувалось на нашем веку? А кончались они все одинаково. И эта так же окончится. Я не сомневаюсь. Да, списки составляли — отдельно по евреям. И адреса уточняли. Осмысливали: кого первыми, кого вторыми. Я с месяц как из Москвы, с совещания. И там слухи, и там вопросы. Так положено. Каждое ведомство по своим законам с ума сходит — за то зарплату и звания получаем. Но мы же люди. Причем во многом осведомленные, информированные. В том, например, что некий старик — старик совсем. И на старости лет по-стариковски чудит.

Все это видят, понимают. Готовятся, конечно, — “кого куда”, в дело свое играют. Почему не играть-то за казенный счет? Полагают, кому-то новое чудачество по сердцу. Яичко к Пасхе. Но есть народ, люди. Их пока что никто не отменил. И отменит вряд ли. Эти хорошо понимают обстановку. Живи спокойно, дорогой товарищ».

По данным, собранным доктором Айзенштатом, депортация не состоялась в феврале, потому что вышла задержка с составлением списков. Оказалось, что на списки нужно больше времени, чем предполагалось вначале.