Бригада (1-16) - Александр Белов

— И что? — упавшим голосом спросил Ватсон.

— Она провела целый час в каком-то здании. На дверях — ни вывески, ни таблички. Здание хорошо охраняется, но на все мои вопросы: «Что здесь находится?» никто не ответил. Ну? Где же она была? По-твоему, это сложная задачка?

— Давай все-таки не будем спешить с выводами, — робко сказал Ватсон. — Может, это — просто совпадения?

— Прекрати! — поморщился Витек. — Совпадения! Они бывают только в кино. В общем, так. До возвращения Саши я никого из особняка не выпущу. Приедет Белов — будем разбираться. А пока ешьте консервы. А я хочу проверить, кто звонит нашей дамочке. — И он снова уставился на телефон, точно с минуты на минуту ожидал звонка, который подтвердит (или опровергнет, но на это Злобин даже не надеялся) его худшие подозрения.

Бедный Ватсон, совершенно сбитый с толку неожиданным поворотом событий, не сразу нашел, что сказать. А ведь он хотел что-то сказать. По крайней мере, когда Станислав Маркович спускался по лестнице, в голове его (помимо голода, разумеется) крутилась еще какая-то мысль.

— Проверить… проверить… — задумчиво пробормотал Ватсон. — Да! Вспомнил! Я тоже хочу кое-что проверить!

— Что именно? — насторожился Витек.

— Понимаешь… — Ватсон боялся, что Злобин не дослушает его до конца, поэтому говорил быстро и путано. — Мы с Федором ходили сегодня в библиотеку. Он уверял, что там, в подшивке старых журналов видел фотографию призрака… То есть купца Митрофанова…

— Ну и что? — Это сообщение не произвело на Витька никакого впечатления.

— Мы не нашли эту страницу…

— Неудивительно!

— Ее кто-то вырвал.

Витек с недоверием посмотрел на доктора и тут же отвел глаза.

— Я ожидал чего-то подобного. Может, это сделал сам Федор? С него станется.

— Да Федор тут абсолютно ни при чем! Я хочу узнать, что на этой странице? Почему ее вырезали?

— И что же ты собрался делать?

— Думаю позвонить Шмидту в Москву. Пусть сходит в Ленинскую библиотеку, разыщет нужный номер и снимет ксерокс. А ксерокс пришлет мне по факсу.

Витек пожал плечами.

— Да. Близкое общение с Федором не пошло на пользу. Ты занимаешься полной ерундой. Вот что сейчас важнее всего, — Злобин показал на телефон Лайзы, — а не выдуманный призрак. Но если ты так хочешь… Почему бы и нет? Звони.

— Попозже, — сказал Ватсон. — У нас разница во времени — девять часов. Позвоню, когда у них будет раннее утро.

— Валяй, — отозвался Витек.

Ватсон, звеня ключами, направился в кладовку. Если честно, он и сам не придавал большого значения вырезанной странице. То, что в их рядах находится вражеский лазутчик, было, безусловно, куда важнее. Правда, доктор так и не мог до конца поверить в предательство Лайзы.

Он еще не знал, что пройдет несколько часов, и все изменится. И то, что прежде казалось несущественным, неожиданно выступит на первый план.

Белов с восхищением смотрел на великана в красной кухлянке. Раньше он почему-то думал, что чукчи, эскимосы, эвенки, ханты, манси, словом, все народности, населяющие Крайний Север, не очень-то высокого роста. Расхожее представление, тиражированное кино и телевидением.

Но Иван Пинович выглядел настоящим гигантом. Сухой, жилистый, с необычайно широкими плечами и длинными руками, он смотрелся, как мощный раскидистый дуб, непонятно каким образом выросший посреди тундры.

Рультетегина невозможно было не заметить, а заметив, нельзя было оторвать от него глаз. Всё было в нем необычно: и рост, и яркая кухлянка, далеко заметная на фоне зеленой травы, и длинный посох, и собака на поводке… Но более всего поражало его лицо. Казалось, на нем навсегда застыло спокойное величественное выражение.

Из кратких сведений, собранных Лайзой, Белов знал, что Рультетегин — чукча по национальности. Он был родом с той части материка, что непосредственно прилегала к полуострову и формально входила в состав Камчатского региона. Еще Белов знал, что Иван Пинович был оленеводом и являлся одним из самых уважаемых среди аборигенов людей.

Но у Лайзы почему-то нигде не было записано, что Рультетегин — слепой. «И как он может пасти оленей? — подумал Саша. — Как, если это и зрячему нелегко?» Лайза упомянула, что Иван Пинович Рультетегин — самый почитаемый среди шаманов Камчатки. Однако высокий мужчина был одет в простую (пусть и очень яркую) кухлянку, а не в наряд из волчьих шкур; и стоял он не у священного столба, а рядом с финишной прямой. Одним словом, ни внешний вид, ни поведение Рультетегина не вязались в сознании Белова с обликом и поведением настоящего шамана.

И тем не менее Белов не мог отделаться от странного, почти мистического ощущения, что его внимательно рассматривают, хотя… Как может рассматривать незрячий? Но Рультетегин был подобен мощному радару, и Саше казалось, будто его просвечивают насквозь.

Гигант вдруг положил руку на плечо Александра. Белов ни за что бы не подумал, что она может быть такой тяжелой; у него даже подогнулись колени. Чуткие цепкие пальцы, перебирая вязаную материю, двинулись по ключице в сторону шеи и нащупали ожерелье из медвежьих когтей. Рультетегин застыл. И Белов молчал. Затем глубокий низкий голос произнес:

— Видели Хозяина Тайги? И не побежали? Только рогатина и нож? Молодцы!

Великан еще раз почтительно ощупал медвежьи когти и убрал руку.

В первую секунду Саша воспринял его слова как нечто само собой разумеющееся. Стереотип мышления городского человека говорил, что тайга и тундра — это где-то рядом.

Но потом Белов вдруг сообразил, что между Алатырь-Камнем и Камчаткой сотни и сотни верст. Стало быть, Иван Пинович никак не мог знать, что произошло тогда в тайге.

У Саши была рогатина, а у Степанцова — острый нож с широким лезвием. И те самые когти, которые Белов носил сейчас на своей шее, оставили на груди боксера несколько глубоких отметин.

Все было именно так, но… Откуда Рультетегину стало об этом известно?

Словно опережая возможный вопрос, Иван Пинович сказал:

— Каждый человек знает то, что должен знать. Надо только открыть свое сердце и внимательно слушать.

Рультетегин сделал несколько движений посохом, словно выбирал твердую почву для следующего шага, и сказал:

— Уже два часа. В четыре начнет темнеть. Мужчины соберутся у костра, и женщины будут варить оленье мясо. Я хочу, чтобы ты открыл сердце для моих слов, мельгитанин…

Белов машинально взглянул на часы. Было без пяти два. «Ну хорошо, допустим, он сориентировался по солнцу, — предположил Белов и осекся. — Как? Он же не видит солнца!» Внезапно ему показалось, что все это — тщательно разыгранный спектакль, имеющий целью одурачить его и выставить в неловком свете.

В последнее время постоянно происходила утечка информации, и