Монголы на Руси. Русские князья против ханов восточных кочевников - Джеремия Кэртин

Кавгадый послал своего помощника Телебугу в Новгород созывать всех воинов под знамена Юрия. Астробыл был послан на Волгу с такой же целью. Сам Кавгадый выступил со своим войском и частью войска Юрия. Они ожидали подкреплений и с севера, и с юга.

Боясь нападения на Тверь, Михаил укрепил оборонительные сооружения города и призвал других князей на помощь. Но в Ростове и Суздале, как и во Владимире, никто ничего точно не знал. Так что одни князья были за Михаила, другие присоединились к его противникам, а третьи оставались в нерешительности, какого князя поддержать, хотя Кавгадый приказал всем присоединяться к Юрию.

Михаил вышел с войском в сторону Костромы, но когда увидел войско Юрия, послал ему такое сообщение: «Если хан отдал тебе трон великого князя, я удаляюсь. Но не трогай мою вотчину».

Одной из главных обязанностей и отличительным правом великого князя было передавать хану всю дань, собранную князьями. За это великий князь нес прямую ответственность, и в вопросах, касавшихся этого, он вел себя по отношению к более мелким князьям так, как хотел. Они должны были иметь дело только с ним и не имели права являться в Орду со своей данью. Вот почему из-за этой дани шли бесконечные споры между великим князем и подчиненными ему князьями. Было почти невозможно разрешить вопросы, связанные с данью, которая была выплачена слишком поздно или слишком рано, не выплачена вообще, выплачена с избытком или недоплачена. Но Михаил в этом деле отличался, как отличался со всем, что требовало точности. Каждый пункт был записан. Сколько он получил от того или иного князя, было тщательно записано и с точностью доставлено. Так что теперь, когда уступил свою должность великого князя, он счел своим долгом передать список всей дани, включая ту, которая еще не была доставлена в Орду. Все это было объяснено Кавгадыю и Юрию, и после этого Михаил уступил великое княжество и дань Юрию.

«Я буду жить в своем городе, – сказал он, – только оставь меня в покое». Так вопрос был решен, и Михаил на глазах врагов распустил основное войско, уйдя в свой родной город лишь с небольшой свитой. Тем временем Юрий не стал распускать своих воинов, а укрепил свое войско. Суздальские князья встали на сторону Юрия. Теперь Юрий ушел в Москву, а вместе с ним поехала и его княгиня Кончака, как люди продолжали звать ее. Все лето Михаил был занят укреплением Твери. Ближе к октябрю на него пошли войной Кавгадый и Юрий. Все Поволжье присоединилось к Юрию. Новгородцы должны были находиться в Торжке, чтобы действовать против Михаила.

Когда войско Юрия дошло до границ тверских земель, он принялся жечь города и брать пленных. Избегая столицы, он набросился на тверские владения за Волгой. И тут Михаил потерял терпение. Тверичи всегда были известны своей ненавистью к монголам. Сыновья, бояре и воины Михаила – все требовали начать войну, и он не мог унять их. «Ты не можешь, – сказали люди, – не выступить против Юрия. Мы готовы положить свою жизнь в этой войне».

Михаил и его войско сошлись с противником в сорока верстах от Твери 22 декабря 1317 г., и Юрий понес тяжелое поражение. Он бежал в Торжок с немногими слугами, а затем в Новгород. Его лагерь вместе с палатками был захвачен победителями. Они захватили княгиню Юрия Кончаку и его брата Бориса. Когда Кавгадый увидел, что сражение проиграно, он сдался Михаилу, на котором доспехи были порублены и искромсаны, но на теле не было ни одной раны.

Радость победителей была безгранична ввиду множества пленных. Но эта радость уменьшилась оттого, что в сражении погибло много монголов. Теперь люди узнали, хотя могли бы и раньше догадаться, что этот конфликт Юрий и Кавгадый затеяли без ведома хана и не по его приказу. Что они могли сделать в Твери с пленными? Михаил поселил Кончаку в своем дворце со всеми почестями и оказывал ей всяческое внимание. Кавгадыю и его приближенным тоже были оказаны всяческие почести: вручены подарки, устроены пиры. Монголы льстили тем, кто их развлекал, и восхваляли их щедрость, но это никого не могло обмануть. Они помнили, какие богатства потеряли в сражении и сколько пленных взято из их войска, и по их глазам было видно, что в их душах затаилась месть, пока они славословят.

Той зимой как раз перед Великим постом Юрий повел новгородцев против Михаила, который, не желая устраивать еще большее кровопролитие после своей недавней победы, вышел к нему навстречу, помешал Юрию переправиться через Волгу и послал ему такое сообщение: «Мы должны поехать к хану. Зачем воевать перед этим?» Юрий ответил дерзко, но в конечном счете согласился, что им обоим следует отправиться в Орду и попросить хана рассудить их. Михаил заявил, что Кончака и Борис будут немедленно выданы Юрию, и противники разошлись не сражаясь.

Но у Михаила случилось страшное несчастье: в его дворце умерла Кончака, и распространилась весть о том, что ее отравили. Гроб с телом этой несчастной женщины был отвезен из Твери в Ростов и передан родственникам Юрия. Михаил был придавлен горем. Злой рок, казалось, преследует его в его борьбе с Юрием.

Узнав, что Михаил готовится к поездке в Сарай, Кавгадый настоял на том, чтобы Юрий поспешил и опередил тверского князя, и в доказательство важности такой поездки он поторопился уехать сам. В пути он посоветовал Юрию собрать как можно больше людей тех князей, у которых были разногласия с Михаилом в вопросе выплаты дани, чтобы их можно было привлечь для дачи показаний против него.

Михаил прекрасно понимал, какое серьезное дело ему предстоит, так как в Орде было известно, что Кавгадый всегда представлял его хану в ложном свете, и сообщения об этом доходили до Михаила. Наконец к концу лета он понял, что не должен дольше мешкать. Во Владимире он встретил посла Ахмыла, от которого надеялся узнать что-нибудь о том, что происходит в Сарае. Ахмыл посоветовал поспешить; он не дал точной информации, только шепотом сообщил ему о надуманных обвинениях Кавгадыя. «Будь там еще до конца месяца, – сказал он. – Кавгадый сообщил, что ты не приедешь». Бояре отговаривали Михаила ехать; его сыновья сказали: «Пошли нас». Князь заколебался. «Один из твоих сыновей уже там, – сказали бояре. – Пошли еще одного сына». «Послушай нас, – умоляли сыновья. – Не езди. Тебя оклеветали. Отправь нас. Приедешь тогда, когда гнев хана уляжется».

Михаил долго размышлял. Наконец он сказал: «Хан не просил, чтобы приезжали вы. Он хочет мою голову. Если я не поеду, моя вотчина будет захвачена и много христиан погибнет. Я же и так когда-нибудь умру. Лучше умереть сейчас и спасти других». Он объяснил, как хочет разделить свою вотчину, дал советы сыновьям, написал завещание и простился с ними. На протяжении всей поездки в Орду он был мрачным и подавленным. Он был готов излить душу Узбеку, веря в его справедливость. И не сомневался, что хан был бы милостив, если бы только узнал обстоятельства ссоры. Но узнает ли о них хан?

Михаил добрался до Сарая и узнал, что хан Узбек в отлучке, и ему пришлось проехать еще тысячу верст, чтобы найти его у устья Дона на берегу Азовского моря. Сын Михаила Константин, который был до этого в Сарае, не мог дать своему отцу никакой информации, за исключением той, что одна из ханских жен имеет добрый характер; он нанес визит и понравился ей. От своих бояр, находившихся с Константином в Орде, он узнал, что хан не говорил о нем ничего плохого. В Орде все принимали его подарки благосклонно, но он не смог узнать ничего важного.