Никто не заплачет - Полина Дашкова

В ПТУ было лучше, чем в интернате. Там учили ремеслу и невисел постоянный интернатский страх, что отправят в больницу. Мастерпроизводственного обучения, бывший партизан, в меру пьющий, серьезный иосновательный, лично пошел с Толиком в районный психдиспансер узнавать, какснимают диагноз. Потом была комиссия, диагноз сняли.

После ПТУ Толик устроился сантехником при жэке, комнату емудали, с пропиской. Про Маню Астахову он больше никогда не вспоминал. Осталось вдуше какое-то мутное пятно, вроде как бельмо в глазу или шрам от ожога. А вотКольку Сквозняка вспоминал постоянно.

И Коля появился однажды.

Ранним апрельским вечером Толик сидел на лавочке во дворе, удвухэтажного здания жилконторы, покуривал, подставив лицо холодному весеннемусолнышку, ждал, когда закончит работу девушка Катя из бухгалтерии. Он такглубоко задумался о Кате и о самом себе, что не заметил крепкого невысокогопарнишку, который вот уже минут пять сидел рядом с ним на лавочке.

– Сантехник, значит, – тихо произнес парнишка, – унитазыпочиняешь.

Толик повернулся и тут же узнал Сквозняка.

– Колька! Колян! Да неужели ты? Нашел меня? Или случайно?

– Я старых друзей не забываю, – улыбнулся Сквозняк. – Ну,рассказывай, как живешь.

В тот вечер они поговорили совсем недолго. Вышла Катя, иСквозняк попрощался, исчез. Толик даже не успел ничего спросить, спохватился,что не узнал ни телефона, ни адреса своего интернатского дорогого друга,испугался, что они опять потеряются. Однако Сквозняк появился через неделю,совершенно неожиданно. Просто пришел как-то вечером к Толику домой.

Толик жил в коммуналке, в старом доме. Три другие комнатызанимали три семьи, в одной семье – парализованная старуха, в другой –муж-алкоголик, в третьей – младенец и еще двое детей, постарше. Они с Катейхотели пожениться, но ждали квартиру. Оба давно поняли, что хоть и полагаетсяим однокомнатная отдельная квартира как работникам жилконторы, однако безвзятки не дадут, очередь на много лет вперед. А взятка должна быть большая,пока столько денег скопишь, состаришься.

Коля Сквозняк глубоко вник в проблемы своего друга и в одинпрекрасный день принес тысячу рублей. Именно столько, сколько надо было дать«на лапу» начальнице конторы.

– Да ты что! – испугался Толик. – Я тебе еще когдавернуть-то смогу! Мне, конечно, дают жильцы, но это совсем другие деньги, этона поллитру. Я не пью, откладываю. На еду только трачу, на одежду. Но всеравно, это ж совсем другие деньги…

– Не переживай, – Коля потрепал его по плечу, – потомкак-нибудь сочтемся.

– А у тебя у самого откуда столько? – спросил Толик.

Сквозняк ничего не ответил, заговорил о другом. А деньгиТолик взял. С квартирой нельзя было тянуть. Катя теряла терпение. Она красивая,многие на нее заглядывались. Толик боялся – уведут, если не поженятся они вближайшее время.

Ни на новоселье, ни на свадьбу Сквозняк не пришел. Пропалнадолго, почти на год. Толик очень переживал, связь у них была односторонняя.Ни телефона, ни адреса своего дорогого друга он так и не узнал. Спрашивалнесколько раз, но Сквозняк говорил: «Военная тайна». Я, мол, шпионом работаю.Толик не обижался. Не хочет говорить – не надо. Слепая детская привязанность,которая осталась в его душе с интернатских времен, оказалась сильнее логики,сильнее любопытства и здравого смысла.

Семейного счастья не получилось. Отправился он как-то ввыходной подхалтурить, думал, на целый день, а вернулся через пару часов. Изастал свою красивую Катю с чужим мужиком. Все вышло как в анекдоте, смешнодаже. Но Толику было вовсе не до смеха. Впервые в жизни он пожалел, что не пьети драться не умеет.

Новую квартиру, полученную за взятку, пришлось разменивать.А как разменяешь однокомнатную? Только с доплатой. И вот тут опять появилсяКоля. Опять дал тысячу рублей. С тех пор заходить стал чаще. Расспрашивал проработу, про жильцов, у кого какая мебель и сантехника. Толику было не по себеот таких разговоров. Он уже понял, чем его дорогой друг занимается и почему такзапросто может дать столько денег.

Но ничего за разговорами не следовало. Никто не трогалквартиры, которые обслуживал сантехник Чувилев. Толик понимал: рано или поздноэто произойдет. А с другом единственным ссориться не хотелось. – И долг надо бывернуть.

Он стал откладывать деньги, отказывал себе во всем, браллюбую халтуру. За полтора года скопил тысячу рублей. И тут узнал, что одну изподопечных квартир ограбили. И не просто, а с убийством. Хозяйки дома не было,в больнице лежала. А хозяина-старика нашли мертвым.

Толику стало страшно. Он ждал, когда придут к нему измилиции. Но никто не приходил. И Сквозняк пропал надолго. Толик продолжалкопить деньги, чтобы отдать сразу две тысячи и больше на опасные вопросыдорогого друга о чужих квартирах никогда не отвечать.

Через два месяца – еще одно ограбление. Уже без убийства. Ксчастью, хозяев той ночью дома не оказалось. А еще через месяц появилсяСквозняк.

– У меня на книжке тысяча двести тридцать рублей, – сказалему Толик, – я тебе половину долга могу прямо сейчас отдать, только в сберкассусхожу.

– Так ты отдал уже половину, – ответил Коля, спокойно глядяему в глаза, вернее, отработал. Так что можешь себе оставить.

– Я не хочу, – тихо сказал Толик, – возьми деньги.

– А в зону хочешь? – улыбнулся Сквозняк. – Могу устроить постарой дружбе. Нет, ты не бойся. Я шучу, конечно. – Он потрепал Толика поплечу. – Какая зона? Вот если б ты настоящую наводку дал, тогда да. А это покатолько так, репетиция.

– Коль, не надо больше, а? Боюсь я. Не хочу в зону.

– Не дрейфь, Толян. Все путем. Кроме меня, никто не знает. Ине узнает. Даю тебе по жизни два варианта. Можно вот так до старости унитазычинить, гнить на десяти метрах с черно-белым телевизором. А можно по-другому,по-человечески. Все у тебя будет – машина, дом; захочешь – за границу поедешь,откроешь свой ресторан. Помнишь, ты недавно говорил, что есть у тебя мечта? Таквот, я ж ее тебе на блюдечке преподношу, дураку такому, а ты нос воротишь. Тыведь заслужил, Толян, тебе по жизни полагается компенсация за детдом иинтернат.

– А если найдут, посадят? – шепотом спросил Толик.

– Слушай, ты ж меня с детства знаешь, – поморщился Сквозняк,– если все с умом делать, не найдут.

– А старика обязательно надо было прочить?

– Если с умом, то обязательно.

Слишком долго уговаривать Толика не пришлось. Не было у негоникого на свете ближе Коли Сквозняка. Прав Коля, все он верно говорит, особеннопро компенсацию.