Заживо в темноте - Майк Омер

– Вообще-то он сломал тебе нос, пырнул ножом и устроил сотрясение мозга.

– Тейтум, кто здесь рассказывает историю? Я или ты? Или, может, ты там был? Если ты так же проводишь допросы, нечего удивляться, что этого козла никак не поймать!

– Извини. Итак, он дерется как девчонка.

– Вот именно. В общем, возвращаюсь я к себе за пушкой и иду в спальню. Выстрелил в него – и попал. Он поворачивается ко мне. Тогда я делаю предупредительный выстрел в окно…

– Иначе говоря, ты промазал.

– Ну ты и заноза, Тейтум!.. Да, промазал! Было темно, комната маленькая, у меня чертовски болел нос, и я боялся попасть в Андреа, ясно?

– Ясно.

– А дальше он смылся.

Тейтум наклонился к деду:

– Как?

– Ногами. Через дверь. Пробежал мимо меня и был таков.

– Как он при этом выглядел?

Марвин на секунду задумался.

– Вот помнишь, когда Веснушка в последний раз вцепился мне в ногу, я гонялся за ним со сковородкой?

– И разбил телевизор. Да, Марвин, этот великий день навеки останется в моей памяти.

– Я загнал гада в ванную и там зажал в угол!.. Так вот, Марвин, выражение морды у этого парня, когда он бросился наутек, было точь-в-точь как у Веснушки!

– Как у зверя в капкане, – подсказал Тейтум.

– Именно, – подтвердил Марвин. – Теперь я и думаю: может, надо было не с пушкой на него идти, а со сковородкой?

При Андреа Зои «держала лицо» любящей сестры, поддерживающей любое ее решение. Но когда Андреа села в такси и отбыла в аэропорт, дала слабину. Страх ждал Зои в засаде, сторожил по углам, темной тенью мелькал в неосвещенной комнате или за закрытой дверью – и теперь, когда она осталась одна, почувствовал себя хозяином.

Зои открывала все окна. Гуляла до изнеможения. Включала музыку на полную громкость, чтобы в квартире не осталось ни единого тихого уголка. Заставляла себя работать: читала расшифровки допросов Клайда Прескотта, жалела, что не может заняться им сама. Почему бы и нет? Допрашивала же она Джеффри Олстона и еще некоторых серийных убийц. Но встретиться с Прескоттом лицу к лицу… нет, просто невозможно.

Зои читала его неоконченную автобиографию. Тейтум разыграл перед Прескоттом драматический спектакль, предварительно сохранив файл с рукописью на другой носитель. А вот бумажную рукопись действительно уничтожил, и об этом Зои жалела: ей хотелось бы посмотреть, как Клайд редактировал свой текст и вносил правки.

На долгое время – иногда на целых пятнадцать или двадцать минут – Зои удавалось забыться в работе: она размышляла, делала заметки, уточняла профиль, зная, что все это когда-нибудь может оказаться бесценно для другого профайлера. А потом вдруг обнаруживала, что снова смотрит в стену, напряженная, как струна, боясь вздохнуть, чувствуя, как со всех сторон ее окружает мертвое молчание.

От неожиданного стука в дверь зашлось сердце. Она хотела уже бежать на кухню и хватать самый большой нож, который там найдется, когда донесся голос Тейтума:

– Зои, ты дома? Это я.

Она отперла дверь и впустила его, почти презирая себя за то, какое испытала облегчение.

– Читаешь? – поинтересовался он, кивнув на разложенные листы рукописи.

– Очень увлекательно. Прескотт пишет ярко и выразительно. Из этой рукописи я узнала о нем очень много нового.

– По-моему, чем меньше знать об этом монстре, тем лучше.

– Он не… – Тут Зои помотала головой и не закончила фразу. – Жаль, что ты уничтожил его пометки. Хотела бы я на них взглянуть! – К собственному удивлению, она ощутила, что говорит сердитым тоном.

– Извини, я был слишком занят – спасал твою жизнь. Обо всем остальном как-то не думал.

– Можно же было измельчить чистые листы, а исписанные оставить. Или заранее скопировать рукопись. Или…

– О чем ты вообще говоришь? Я с ума сходил от тревоги за тебя! Ты представляешь, что мне пришлось пережить?

– Нет! – выкрикнула Зои. Сама не понимала, почему взорвалась – как-то ее вдруг замкнуло. – Не представляю! Наверное, мне все-таки пришлось хуже!

Тейтум взял ее за руку и очень осторожно привлек к себе. Зои не противилась; прижалась щекой к его груди, и он обнял ее – нежно, почти невесомо, словно чувствуя, что все давящее и стесняющее для нее сейчас невыносимо. Закрыв глаза, Зои слушала биение его сердца.

Через некоторое время она глубоко вздохнула и отстранилась.

– Прости.

– Не за что извиняться.

– Выпить хочешь?

Было три часа дня, и Зои ожидала, что он откажется.

– Не прочь.

Она открыла шкаф, достала бутылку «Талискер Скай» и два бокала. Плеснула немного янтарной жидкости Тейтуму и куда более щедрую порцию – себе.

– А почему так мало? – поинтересовался Грей, разглядывая бокал на свет.

– Середина дня. – Зои пожала плечами.

– Но у тебя в четыре раза больше.

– Мне можно. Я травмирована.

– Я тоже травмирован, и еще как! Только что был в больнице у Марвина.

Зои подлила ему виски, и Тейтум коснулся бокалом ее бокала.

– За травму!

Она фыркнула.

– За травму!

Оба отпили по глотку. Зои немного посмаковала горькую жидкость с дымным привкусом, затем проглотила, чувствуя, как в груди разливается приятное тепло. Пили в уютном молчании; Зои не думала ни о чем конкретном, мысли бродили сами по себе, и в этом была какая-то не знакомая прежде свобода.

В конце концов она, вздохнув, заговорила:

– Ладно. Манкузо сказала мне, что делом Гловера теперь занимаешься ты.

– Сама сказала? – удивился Тейтум. – А мне она велела тебе не говорить…

Зои промолчала, слегка усмехнувшись. Немного подумав, Грей чертыхнулся.

– Блефуешь! Ничего она тебе не рассказывала!

– Она – нет. – Зои отпила еще виски, довольная собой. – А вот ты только что рассказал. Правильно я понимаю: ты сам напросился?

– Конечно.

– Есть какие-нибудь идеи, как он умудрился сбежать?

– Полиция считает, что ушел по крыше. Оттуда спустился по водосточной трубе в переулок, где полицейского кордона не было, и удрал.

– Ниндзя какой-то… А потом, видимо, убрался на автомобиле, несмотря на то, что по всему городу объявили план «Перехват».

– В целом как-то так, да.

– Еще и истекая кровью.

– Они полагают, что Марвин не так уж серьезно его ранил.