Девяностые. Север. Повести - Владимир Маркович Гринспон

Карпат до Балтийского моря, находится в движении на запад. Хотя немцы сопротивляются отчаянно, они все же вынуждены отступать. Не сомневаюсь, что немцам придется разбросать свои резервы между двумя фронтами, в результате чего они будут вынуждены отказаться от наступления на западном фронте. Я рад, что это обстоятельство облегчит положение союзных войск на западе и ускорит подготовку намеченного генералом Эйзенхауэром наступления.

Что касается советских войск, то можете не сомневаться, что они, несмотря на имеющиеся трудности, сделают все возможное для того, чтобы предпринятый ими удар по немцам оказался максимально эффективным.

15 января 1945 года

1

Он был абсолютно черным, большим, лохматым. Котище! Раза в два больше Мурки, что последние три года жила в их доме в Бийске. Сначала кот боднул его откинутую руку, потерся щекой, выпрашивая ласку. Потом поскреб когтями рукав гимнастерки. И, вдруг, одним прыжком оказался на спине у Федора, лежащего ничком на сеновале. И там с низким, утробным рычанием вонзил когти в тело под левой лопаткой. Федор закричал, вернее, попытался кричать. И как всегда во сне, это было трудно. Голос застревал в горле, прерывался, не мог найти выхода…

Он сел. И еще не открывая глаз, пошарил по сену руками. Где же этот котяра!? И проснулся окончательно.

— Тьфу! Сон в руку… Видимо, зацепился раной за какой-то сучек.

Он с трудом завел руку за спину и ощупал забинтованное место. Так и есть. Нательная рубаха была влажной. На руке в лунном свете он увидел кровь. Под лопаткой жгло.

— Вот ведьма старая! Третий день мажет своим вонючим снадобьем. А болит не меньше.

Он представил седые космы местной знахарки, грязные натруженные годами руки и торопливые бормотания:

— Бадж тиерпливый золнерж. Стара кобьета зна умове. Беджешь як новуй. (Терпи солдат. Старуха знает дело. Будешь, как новый)

Да он и рад терпеть. Так не заживает!

Он глянул на часы. 4–30. Понял, что уже не заснет. Решил проверить посты.

Чтобы не мазать кровью гимнастерку, оставил ее на сене. Под телогрейку накинул на плечи валявшийся на сене старый мешок, одел галифе, обернул ноги портянками и натянул свои яловые сапоги. Затянул на поясе портупею с кобурой.

Снизу слышался переливистый храп с посвистом.

— Тараса музыка, узнаю, — подумал он вскользь, — не буду бойцов тревожить. Сейчас самый сладкий сон.

Он выбрался с чердака через окно, по приставной лесенке. Не спеша, пошел под горку к мосту. Ночью дорога подмерзла. Подошвы даже иногда скользили на льду.

— Конец января, — думал он, — а погода, как у нас в Бийске в конце марта. Днем раскисает, ночью подмораживает. Да, в Европе не замерзнешь, легче живется.

Ночь была темной. Но небо ясное, с блестящим серпом молодого месяца. Даже и яркие звезды давали какой — то свет. Проглядывались тени придорожных кустов и деревьев, чуть блестели замерзшие лужицы. Метров через триста послышался заливистый лай.

— Не зря Яшка песика прикормил. Лучшего помощника в карауле не найти. Вон как далеко, метров за сто, начальство учуял. Мал Тузик, да удал.

И через пять минут ходьбы:

— Стой, кто идет? — услышал он голос сержанта.

— Я это, Яша. Командир.

— Пароль? И клацнул затвором.

— Знает службу, черт.

«Краков».

«Херсон» — прозвучал отзыв.

— Проходите товарищ старший лейтенант!

Они постояли молча возле караульной будки.

Он, старший лейтенант Федор Савельев, командир понтонной роты, две недели назад был назначен временно командиром отделения по охране моста через польскую речушку Варта. Мост во время наступления наших войск возводил саперный батальон, который на время наступления был придан отдельной танковой дивизии в составе Первого Белорусского Фронта.

Мосты, выдерживающие технику и все железнодорожные, немцы, отступая подрывали.

Оставив позади окруженную Варшаву, наши передовые части, и легкая бронетехника ушли вперед, переправились по льду. А для танков, вводимых следом в прорыв, тонкий лед не подходил. Пришлось лед взрывать, заводить по воде и выстраивать ряды понтонов. И поверх, в два наката, ладить мост, что выдерживает и легкие, и средние танки.

Работали, можно сказать, с комфортом, если не считать необходимость время от времени погружаться по пояс, а то и глубже в ледяную воду для быстрейшего крепления настила. Но это не шло в сравнение с артиллерийским, минометным обстрелом, или налетами авиации, под которыми приходилось работать раньше. Вражеская авиация не тревожила. Наши истребители полностью господствовали в воздухе. Основные бои, судя по канонаде, велись уже километрах в пятнадцати к западу.

И тут, когда мост был практически готов, из — за ближайшей рощицы выскочили два немецких танка. Видимо отстали от своих, и прорывались на соединение с основными силами. Решили прорваться по готовой переправе. Саперы им не помеха. Не заметили фрицы две пушки сорокапятки, что были на всякий случай прикопаны на левом, западном берегу. Один танк вспыхнул сразу. Другой успел выстрелить. Снаряд был фугасный. Рванул в воде у сопряжения наката с берегом. Взрывом выворотило пару бревен. И надо же было такой беде случиться, что именно он, старший лейтенант Савельев, в это время был в воде рядом с этим местом. Проверял прочность скобяных соединений. Его вышвырнуло на берег, накрыло сверху падающим фонтаном воды с донным илом и обломками настила. А один крупный, как средней величины полено, впился остриями излома в спину, под лопаткой.

Второй танк успел скрыться за бугром и не пытался больше идти на авантюру. Федора привели в чувство, дали глотнуть из фляги чистого спирта. Под этой «анестезией» почистили от щепок и грязи рваную рану, промыли ее из той же фляги, и крепко забинтовали. Через час он уже носился по берегу, наводя последний марафет на переправе.

Потом пошли танки. Много танков. На башнях некоторых были надписи «На Берлин». За трое суток, частями, по их мосту прошло не менее дивизии. В основном Т-34 и приданные им самоходки. Переправа прошла гладко. Без обстрелов и налетов. Только один раз на мосту заглохла передвижная мастерская. Полковник, ответственный за успех переправы, отвечавший даже за минутную задержку, долго не думал. Ремонтников рассадили на другие машины, а полуторку идущий сзади танк просто столкнул в воду.

— Вот закончим с этой переправой и тоже пойдем наводить мосты на Одер, Шпрее, — думалось старшему лейтенанту. До Берлина дойдем!

Но вышло не так.

— Тебе, Савельев, после ранения надо оклематься, — комбат Майор Кутовой, продолжал не оставляющим возражений тоном:

— У тебя уже, считай, третье ранение. А у нас впереди работа на износ. Вон как воины вперед прут. Только успевай! Так что вот тебе отделение, заступай