Лукреция Борджиа. Три свадьбы, одна любовь - Сара Дюнан

– Юристы! В любой стране мира от них воняет дерьмом других людей. – Микелетто, который при дворе всегда держался в тени, не терпелось отыграться. – Только позвольте мне подкараулить нескольких из них на улицах Парижа, и защищать дела в суде они станут куда более высокими голосами.

«Если б только мы могли так поступить, – сокрушался Чезаре. – Если б только…»

* * *

На следующее утро король срочно вызвал посла Неаполя на встречу. Беседа велась на повышенных тонах, но длилась недолго. В тот день Чезаре решил излить свой гнев на охоте. Верхом и со сворой собственных гончих он отделился от остальных и направился в лес.

Собаки с трудом продирались сквозь зимний подлесок, держа хвост по ветру, а нос у земли в попытке унюхать дичь. Они проделали с ним весь путь из Италии, и каждую из них он знал по имени. Некоторых бульмастифов и боксеров он видел еще слепыми щенками – ими ощенились те суки, которые загрызали кабанов, когда он сам, Чезаре, еще с трудом держался в седле. Человек, обучавший его охоте, по его словам, никогда не видел, чтобы кто-то так ладил с собаками. Некоторые приобретают это умение, у него же оно было почти инстинктивным. Чезаре, который всегда за милю чуял лесть, не слишком ему доверял. Но знал наверняка, что когда голова его готова взорваться от упрямства и тупости людей, всегда есть место, где ему дышится свободно, где его конь и его псы, как лучшие воины, понимают, что от них требуется, еще до того, как он отдаст приказ.

Вдали от других охотников он слышал лишь хруст веток под копытами коня. Позднее зимнее солнце пробивалось сквозь заросли, и порой казалось, что он скачет по нефу какого-то французского собора, освещенного арочными окнами высотой в полнеба. Говорят, в таких церквях люди охотнее впускают Бога в свои сердца, ведь свет льется так волшебно, что головы сами поднимаются вверх, к Господу. Чезаре всю зиму мерз в этих соборах и истосковался по комфорту Рима. Ватиканская капелла может быть сколь угодно огромной, но стены ее оживлены военными сценками и историями, большая часть которых написана невероятно реалистично: один шаг, и вы тоже окажетесь их участником. Разглядывая фрески, он разработал свои самые удачные планы.

«Ах, боже мой, – думал он. – Я устал от этой страны. Я хочу домой».

Собаки завыли. Свора вышла на след. Если след свежий, они могут загнать самого быстрого оленя. Кабан передвигается медленнее, но тараноподобное тело позволяет ему с разбегу пробраться в самые узкие проходы в самых густых зарослях. Погоня шла на протяжении трех, а может, и четырех километров. Он услышал, как где-то вдалеке затрубил охотничий рог короля. Они ближе, чем ему казалось, а может, взяли тот же след, что и его собаки. Но это его добыча. Он пришпорил коня, плотно прижался к седлу, перепрыгнул вслед за собаками через поваленные деревья и помчался, пригибая голову под низкими ветвями.

Теперь свора неслась впереди, увлекая его глубже в чащу леса, и вот наконец появился и он собственной персоной: взрослый кабан с огромной головой, короткими ногами и покрытым щетиной телом. Он был велик: не меньше ста пятидесяти фунтов, а из нижней челюсти торчали большие, загнутые как сабли клыки.

Запаниковав, он с шумом бросился в лес, но недостаточно быстро для псов Чезаре. Спустя несколько минут они окружили его и погнали на открытый участок, а затем встали наготове, вытянувшись по струнке и подвывая в ожидании команды.

Он отдал приказ, и они кучей налетели на кабана, рыча и кусаясь, напрыгивая, чтобы вцепиться зубами в хвост или в ухо, и не забывая при этом уворачиваться от клыков. Они лаяли и визжали, шум стоял страшный. Кабан кидался из стороны в сторону в попытках сбросить с себя собак. На мгновенье ему удалось вырваться, он опустил голову вниз и пошел в атаку. Клык вонзился в живот одного из мастифов, кабан поднял его в воздух и отбросил в сторону. Собаки пронзительно завизжали. Чезаре, не спешиваясь, бросил первое копье. Оно вонзилось глубоко в бок животному и, должно быть, задело жизненно важные органы, однако от боли кабан совсем обезумел.

Чезаре спрыгнул с коня. Выхватил второе копье, с поперечной перекладиной. Кабан крутился и ревел. Чезаре сгруппировался. Собственный пульс звенел в ушах. Шея – лучшее место для удара, но куда бы он ни попал, второго шанса не будет.

Теперь кабан с бешеной скоростью двигался прямо на него. Голова низко опущена, клыки готовы вонзиться в плоть. Чезаре доводилось видеть наполовину выпотрошенных охотников – такое бывало с теми, кто не смог удержать копье.

– Давай! – взревел он громовым голосом. Даже собравшись в ожидании толчка, он чуть не потерял равновесие, когда животное всей тушей налетело на копье. На миг оба замерли, пошатываясь. Чезаре пришел в себя первым; долгие часы упражнений с мечом превратили его кости в металл. Копье вошло в кабана до самой перекладины, и сколько зверь ни старался, он никак не мог подобраться к охотнику ближе. Оно вонзилось глубоко в тело сразу за черепом. Чезаре крепко держал копье, и кабану оставалось только пронзительно визжать и корчиться в жестокой агонии. Он снова позвал собак, те бросились на раненого зверя и заставили его припасть к земле. Только теперь Чезаре выпустил из рук копье и схватил кинжал. Кабан попытался подняться, но уже сильно ослаб от ран. Теперь он завалился на бок, тело его подрагивало. На этот раз Чезаре оказался достаточно близко и видел каждую щетинку на шкуре. Он выбрал место удара и вонзил длинное лезвие. Кровь фонтаном полилась из артерии, пропитывая его одежду, заливая лицо и волосы: струя, гасившая огонь жизни.

Теперь кабан лежал, резко подергиваясь, кровь струилась на землю. Чезаре вскрыл ему живот. Собаки держались на расстоянии, тихонько рыча в ожидании своей доли добычи. Он отрезал немного потрохов, кинул им, и они обезумели от радости.

Погоня и убийство. Ни с чем не сравнимое удовольствие. Уже много месяцев он не чувствовал себя таким настоящим, таким полным жизни. Как и любой мужчина, он жаждал погрузиться в темное теплое женское лоно, но если ему суждено попасть в рай, он хотел бы провести вечность, охотясь, а не совокупляясь.

На поляне появились первые охотники. Разумеется, впереди галопом скакал сам король. Он остановил лошадь и с удивлением воззрился на красивого молодого мужчину, перепачканного в крови. Прибежали королевские гончие, огрызаясь в споре за добычу. Больше никто не двигался.

Наконец король спешился, жестом приказав остальным не приближаться.

– Валентуа, – крикнул он и подошел к Чезаре. Кабан еще подергивался у их ног. Король сжал руками лицо молодого человека и притянул к себе, будто собираясь поцеловать, но в последнюю секунду обнял его, да так крепко, что сам пропитался кровью. Чезаре еще был охвачен азартом схватки, и смех его прозвучал дико, нечеловечески. – Валентуа, – повторил король, словно желая напомнить ему, кто он и где находится.

– Валентуа, Валентуа! – подхватила охота позади них.

– Святой Иисусе, вы похожи на язычника. Да поможет Бог вашей жене в первую брачную ночь! – засмеялся Людовик, обнял его за плечи и развернул лицом к другим участникам охоты, словно приглашая их полюбоваться на них обоих. – Идемте, пусть свежеванием займутся другие. Они отдадут собакам то, что им причитается, и привезут клыки и копыта. А нам предстоит заняться делами.