Афины. История великого города-государства - Брюс Кларк

приняли: он же изложит Вам все подробности». Далее Элгин пишет о своем желании раздобыть новый мрамор для своего шотландского дома, что, как он признает, не имеет отношения к «ценности, которую приписывают мрамору скульптурному или же историческим предметам».

О формировании планов отделения скульптур от памятников и их крупномасштабного ввоза в Британию для украшения поместья Элгина в письме прямо не говорится. Зато там есть намеки, что вскоре Хант, который должен приехать с последним фирманом, передаст на словах некие деликатные известия.

Запуск проекта по демонтажу скульптур не был единственной задачей следующей поездки Ханта в Грецию, состоявшейся в июле; ему также поручены были важные дела в других местах, которые, как он подозревал, могли стать мишенью следующего нападения французов, – в том числе на Пелопоннесе. Пронырливый священник объяснял одному другу, что исследование древностей и «попытки завладеть теми из них, которые представляют интерес и пригодны к перевозке» – лишь «второстепенная цель» его поездки. С другой стороны, у многих видов человеческой деятельности бывает по нескольку целей, и выделить среди них по-настоящему главную бывает трудно, а иногда и невозможно, даже задним числом.

Как бы то ни было, 31 июля под руководством Лузьери была сорвана с Парфенона и опущена на землю первая из остававшихся на здании метоп. Помимо нового фирмана возможность таких действий обеспечили свежие новости из Египта: британско-османская коалиция добилась капитуляции французского гарнизона Каира. Военный министр Османской империи Хаджи Ибрагим-эфенди был покровителем афинского воеводы. Министр явно убедил всех заинтересованных лиц, что англо-османскую дружбу необходимо укреплять всеми возможными средствами. К сентябрю 1801 г. итальянец был уверен, что вскоре сможет «завладеть всеми фрагментами», которые ему удалось найти, и отправил Элгину просьбу прислать дюжину пил разных размеров, три или четыре из которых должны были иметь «20 футов[166] в длину». Одним из назначений этих инструментов было уменьшение веса вызывающего столько споров знаменитого восточного сегмента фриза, на котором то ли было, то ли не было изображено подношение одежд Афине.

Лузьери отсылал откровенные отчеты о ходе своей деятельности. В сентябре 1802 г. он писал Элгину, что имеет «удовольствие известить Вас об обладании восьмой метопой, той самой, на которой изображен кентавр, уносящий женщину». Он добавляет: «Этот фрагмент доставил много хлопот во всех отношениях, и мне пришлось даже действовать несколько варварским образом».

Действительно, его «варварство» потрясло даже турецкого диздара. Английский священник и путешественник Эдвард Кларк, бывший в Афинах в это же время, писал:

Мы видели, как этот скульптурный фрагмент сняли с того места, которое он занимал между триглифами … инструменты расшатали часть соседней кладки; масса мелких обломков пентелийского мрамора посыпалась вниз, рассыпаясь среди руин с громоподобным шумом … Наблюдавший за этим турецкий командир вынул изо рта трубку, обронил слезу и сказал Лузьери: «Телос!»[167]

Лузьери завершил свои работы лишь в 1805 г., через пару лет после того, как Элгин оставил свой пост. В общей сложности он забрал около половины сохранившегося к тому времени фриза Парфенона, порядка 75 метров из суммарных 160, плюс пятнадцать из девяноста двух метоп и семнадцать фигур с фронтов, а также фрагменты других памятников Акрополя – Эрехтейона, Пропилеев и храма Афины Ники.

Перевозка скульптур в Британию оказалась делом гораздо более сложным, чем их изъятие из храмов Акрополя, особенно после того, как дипломатическая атмосфера стала менее благоприятной для британцев. Франция заключила мир с османами, которые были недовольны новым союзом Британии с Россией. В результате этого Фовель получил свободу и смог вернуться в Афины, полный злобы по поводу деятельности британцев. На его взгляд, именно давление Британии на султана привело как к его собственному заключению, так и к разорению многих французских жителей Афин. Осуществленное британцами разграбление памятников Акрополя переполняло его негодованием и завистью. Он немедленно принялся делать все, что было в его силах, чтобы помешать отправке драгоценных артефактов в Англию. Для этого у него была и более насущная причина: груз древностей, включавший в себя и метопу с Парфенона, который Фовель отправил на родину на борту французского корвета, был перехвачен британцами и добавлен к добыче Элгина.

Сам Элгин был схвачен по пути на север и провел три года во французском плену. Только в 1806 г. ему удалось добраться до родных берегов, и он сразу же занялся восстановлением своей коллекции. Часть ее была рассеяна по разным английским портам, в том числе предметы, затонувшие у греческого острова Китира, которые пришлось поднимать из моря. Множество других ящиков с драгоценными скульптурами так и не были вывезены из Афин, и Фовель делал все возможное, чтобы помешать их отправке. В 1808 г. неутомимый Лузьери обратился к новому британскому послу в Стамбуле сэру Роберту Адэру с просьбой о новом фирмане с разрешением на вывоз артефактов из Афин. Эта задача стала более легкой после возобновления в 1809 г. союза Британии с Османской империей; в конце концов османские власти прислали афинскому воеводе необходимые инструкции. Благодаря исследованиям, которые опубликовали в 2015 г. Элени Корка и Сейед Мохаммад Таги Шариат-Панахи, теперь соответствующую переписку можно изучать во всех ее красноречивых подробностях. По меньшей мере в одном случае кажется ясным, что к этой сделке были причастны султан, великий визирь и его заместитель.

В письме, посланном заместителем главного визиря воеводе Афин, в частности, говорится:

[Новый] посол Англии … просит разрешить перевозку вышеупомянутых камней с изображениями. Такие камни неприемлемы в исламе, но приемлемы в европейских странах. Выдача разрешения на перевозку вышеупомянутых камней вреда не причинит. Перевозке и безопасному провозу этих камней препятствовать не следует.

В этой переписке есть тот же подтекст, что и почти во всех документах, касающихся мраморов Парфенона. Демонтаж драгоценных скульптур и их отправка в дальние страны, особенно в частных целях, казались многим делом неблаговидным, поэтому нужно было придумывать доводы, обосновывающие допустимость такого вывоза в данном конкретном случае. На этот раз были выбраны – как кажется, в некотором отчаянии – доводы, опирающиеся на мусульманскую неприязнь к изображению человеческих фигур. Однако такая неприязнь ничуть не помешала другим мусульманским посетителям Парфенона, от Эвлии Челеби до Махмуд-эфенди, признать храм Афины средоточием красоты и святости, достойным защиты.

14

Поэт мечтает на скале

(1809–1833)

Э. Д. Кларк, антиквар и писатель. – Байрон приезжает в Афины, осуждает Элгина, обретает новое видение эллинизма. – Акрополь в осаде. – Захват власти греками в 1822 г. и его мрачные последствия. – Ссоры и драмы греческих вождей: Андруцос, Гурас и Макрияннис. – Возобновленное турецкое владычество продолжается с 1827 по 1833 г., когда в других местах давно победили греки

У тех, кто изучает деятельность иностранных антикваров в Греции конца османского периода, Эдвард Дэниел Кларк, английский священник, основными интересами которого были история