Князь Владимир - Юрий Никитин

Весь день к княгине приходили встревоженные бояре, воеводы,знатные люди. Рядом с княгиней по левую руку сидел епископ Адальберт: мрачный,с горящими глазами, встречающий каждого суровым испытующим взором. По правуюсторону находился священник Григорий, прибывший из Царьграда.

Поговаривали, что Адальберт и Григорий – лютые враги, ибоверят в Христа по-разному, когда-нибудь схлестнутся насмерть, и одному из нихне жить, но сейчас заключили перемирие. Мол, оба христиане, волею одного богазаброшенные к нечестивым гипербореям, все еще поклоняющимся своим солнечнымбогам…

Взрослые вокруг Владимира люто спорили, ругались, потрясаликулаками. Он никак не мог уловить смысл разногласий, извертелся среди гридней ичеляди. Впервые им было не до него, никто не бил, не пинал, не заставлялчистить до блеска закопченные котлы.

Выскочил на улицу, там мелькали огни факелов. Часто слышалсябыстрый цокот подков. На улицах начали появляться вооруженные люди. В воротахбоярских теремов теперь стояла вооруженная до зубов и многочисленная стража. Акняжий терем охраняли особо строго, отборные гридни прохаживались по обестороны ворот, не подпускали даже близко. Наверху ворот сидели лучники.

Этой ночью он долго не мог заснуть. Раздраженные голосараздавались как со двора, так и из терема, звенело железо, скрипели сдвигаемыес мест тяжелые сундуки, комоды, столы. Сон пришел тоже неспокойный: с пожарами,криками, кто-то огромный хватал его и бросал в пропасть, так не раз, пока он непроснулся весь в липком поту и с бешено колотящимся детским сердечком.

Во дворе стоял крик. Он бросился к окну. В распахнутыеворота на полном скаку врывались тяжело вооруженные всадники. По обе сторонылежали темные трупы стражей. Они казались маленькими, скрюченными, но темныелужи под ними были огромными.

С крыльца сбежали трое гридней, рослые и крепкие. Мечи в ихруках грозно блистали. Всадники на ходу метнули дротики, все трое защитниковрухнули, пронзенные насквозь острыми жалами. Другие всадники кружили по двору,быстро и умело рубили сопротивляющихся, лучники прямо с коней так же быстро иприцельно били стрелами по окнам терема. Десятка два воинов, споро и без толкотни,заскочили с седел на крыльцо. В лунном свете блестели шлемы, латы на плечах,кольчуги. Это были самые матерые воины, прошедшие со Святославом сквозь огонь ипожары битв, разгромившие Хазарский каганат, усмирившие вятичей, ясов икасогов!

Впереди бежал с обнаженным мечом рослый и могучий витязь. Онсбил наземь двух встречных гридней, не стал добивать, понесся по лестницевверх. За ним бежали его дружинники. Владимир узнал княжича Святослава.

В палатах гремело, слышались душераздирающие крики. Вспыхнулогонь, но со двора прогремел властный голос, трое из нападавших бросилисьгасить пламя. Распоряжался огромный толстый воин на коне. Когда пламя осветилоего лицо, Владимир с трепетом узнал руса Сфенела, опытного воителя, наставникакняжича Святослава.

Пожар затушили быстро. Крики вскоре затихли, несчастныезахлебывались в своей крови. Сфенел быстро отдавал приказы. Огромный и толстый,он двигался очень быстро, распоряжался умело и жестоко. Из темноты выныриваливоины, снова уносились в ночь, быстрые и бесшумные, как призраки.

Из зияющего пролома в дверном косяке на крыльцо вышел,переступив через сорванную дверь, рослый воин в полном воинском доспехе. В егоруке тускло блестел меч, длинный и острый. С черного острия срывались темныекапли. Когда воин откинул забрало, Владимир в свете факелов узнал княжичаСвятослава.

– Готово и с большой палатой.

– Гридни? – коротко спросил Сфенел.

– Кто сдался, того просто связали.

– Пойдем, сразу переговорим с княгиней.

Святослав заколебался, и у Владимира в его укрытии сжалосьсердце. Святослав, великий воин и великий полководец, завоевавший соседниестраны и мечом раздвинувший пределы Руси, сильный и решительный, сейчасколебался в мучительной растерянности, а Сфенел, давно уже не наставник юногокняжича, сейчас словно снова вернул прежние времена.

Он с неожиданной легкостью прыгнул с седла прямо на крыльцо.Затрещали доски, воевода поскользнулся в темной луже, выругался. Он кивнул,сразу несколько воинов бросились к нему с обнаженными мечами. Святославвздохнул, крепче сжал рукоять. Лицо его было бледным, а глазные впадины вслабом лунном свете казались темными пещерами.

– Надо… так надо, – сказал он хриплым голосом.

Он пошел впереди. За ним следовали Сфенел с дюжиной воинов,Владимир никогда не видел столько рослых и так хорошо вооруженных людей вместе.Как узнал позже, это были последние из русов.

Рано утром вестники собирали воевод, бояр и знатных людей вкняжеский терем. Кияне были наслышаны о ночной схватке. У многих кто-то даслужил при огромном великокняжеском тереме, иные так и не вернулись, а кто-тоявился только под утро в порванной одежде, побитый, если не раненый.

Простой народ валом валил за боярами, долго стоял молчаливойтолпой за оградой, ждали выход великой княгини. Это всегда бывал праздник:княгиня одевалась богато, пышно. Простой люд всякий раз ахал при виде нежнейшихшелков из Царьграда, багдадских тканей, германских ожерелий, искусно сделанныхсапожков из далекой Иберии.

Во дворе непривычно много было воинов из отборной дружиныкняжича Святослава. Суровые, огромные, как башни, закованные в булат, они молчавозвышались на исполинских конях, хмуро посматривали на крыльцо. Такие женелюдимые воины, среди них много русов, эти даже по-местному говорили плохо,стояли по двое-трое на улицах, подозрительно смотрели на киян, столпившихся уограды. В их присутствии гасли разговоры, их обходили стороной, даже косыевзгляды прятали. Они угнетали своим молчанием, неподвижностью, нежеланиемобщаться.

Когда великая княгиня вышла на высокое крыльцо, во дворе иза оградой пронесся общий вздох. Княгиня была бледная как смерть, одета прощепростой боярыни. Только роскошная шуба, наброшенная на плечи, несмотря на жару,как знак великокняжеской власти, подчеркивала ее владение Русью. Ееподдерживали под руки двое седовласых, но, как поняли в толпе, уже не только изпочтительности: великая княгиня в самом деле едва держалась на ногах.

– Люди земли нашей, – заговорила Ольга. Ее голосбыл смертельно усталым, в толпе зашикали друг на друга, стараясь не проронитьни слова. – Долгие годы я несла тяжесть власти над нашим полянскимплеменем, над племенами древлян, дряговичей… над другими, что были властьюрусов объединены за последние годы… Чувствую, что силы покидают меня… Не по мнеэта земная тяжесть, да и хочу открыть душу небесам, хочу беседовать с богом… акогда с ним общаться, когда то разбой, то пожар, то Иваш Ивку побил? Все своипечали несете мне, перекладываете на мои плечи!

Сфенел и Святослав высились за ее спиной, тяжелые инеподвижные, но за каждым словом следили. Сфенел кашлянул, и Ольга, вздрогнув,торопливо заговорила снова: