Таня Гроттер и перстень с жемчужиной - Дмитрий Емец

Что ни говори, а магическое образование имеет свои пробелы.Ягун выключил пылесос, который и без того уже почти заглох, и, втаскивая его засобой, через окно влез в комнату. Большое зеркало, висевшее в углу, немедленнопоймало его отражение и, забавляясь, принялось вертеть, переодевая в самыеневероятные костюмы. Вот Ягун в белом врачебном халате со стетоскопом на шее,вот в кожаной куртке из драконьей кожи с красным пиратским платком на голове,вот в строгом костюме в стиле «а шли бы вы со своим прайсом», а вот и внабедренной повязке племени мумба-юмба…

– Ишь ты! А в форме пожарника слабо? – заинтересовалсяЯгун и тотчас получил желаемое. Из зеркала на Ягуна уставился щекастыйвосемнадцатилетний лоботряс в пожарной форме.

– Прикольное зеркало! Где украла? – спросил Ягун.

– Тетя Нинель выписала на Лысой Горе и прислала Пипе.

– Ясно. А Пипенция испугалась, что зеркало припосторонних покажет ее в купальнике, и передарила тебе? Вот они – истинныемотивы великодушия! – понимающе заявил Ягун.

Таня улыбнулась. Последние полгода она боролась с собой истаралась не говорить ни о ком плохо. Но не говорить самой и слушать – эторазные вещи.

– Пипа и правда немножко располнела, – призналаона осторожно.

– Вот и я говорю! Еще половина этого «немножко», и вТибидохсе придется усиливать лестницы, – кивнул Ягун. – А теперьмомент! Ич! Ни! Сан!

Он поочередно отщелкнул все три зажима и, сняв с пылесосакрышку, извлек из мусоросборника конспекты и покрывало. Конспекты Таня сразусхватила, а покрывало так провоняло русалочьей чешуей, что пришлось испепелитьего боевой иск-рой. Никаких иных способов спастись от назойливой вони несуществовало.

– Знаешь, за что я тебя люблю? За то, что ты вышебыта! – заискивающе сказал Ягун.

Таня мрачно подула на раскалившийся перстень. В комнатенастойчиво пахло болотом.

– Кто тебе сказал, что я его выше? – спросила Таняс сомнением. Только что она в очередной раз убедилась, что дружить с Ягуномнелегкий труд.

– Ты должна быть выше! Человек, способный перегрызтьглотку ближнему своему из-за покрывала, не достоин носить высокое имя«Татьяна», – коварно сказал Ягун и добавил: – Кстати, я ведь к тебе поделу.

– По какому делу?

– Ты в курсе, что через две недели – год, как мызакончили Тибидохс?

Таня была в курсе.

– Ага… Народ разлетелся кто куда. В магспирантуре малокто остался. Кое-кто пишет, но многие пропали с концами.

Таня повернулась и посмотрела на кровать Склеповой,пустовавшую с тех пор, как одиннадцать месяцев назад Гробыня покинула Тибидохс.Рядом одиноко поскрипывал скелет Дырь Тонианно. Изредка по его руке от плеча идо запястья пробегала волна. Ржавая шпага звякала. Дырь Тонианно тосковал. Будьон человек, о нем сказали бы, что он похудел и осунулся. Однако скелетосунуться не мог, и в этом было его преимущество, хотя и грустное. Пипа, незакончившая еще учиться, так как она поступила в школу позже, переехала восвободившуюся комнату Верки Попугаевой, и Таня смогла вкусить все удобстваотдельного проживания. Правда, удобства эти были скорее надуманные, посколькуТане нередко бывало скучновато. Лучше уж Пипа, чем совсем никого.

– А давай соберем народ снова! На годовщину выпуска!Сарданапал и Медузия не против, – радостно сообщил Ягун. Он явно собиралсясделать это как-то более торжественно, но не удержался и выпалил сразу.

– Ты что, серьезно? Преподы разрешили? –усомнилась Таня.

Играющий комментатор с негодованием выпрямился.

– Серьезно? Я? Терпеть не могу это слово! От него веетжутким занудством!

– Так они разрешили?

Ягун хитро прищурился.

– Как тебе сказать? Что такое, в сущности, вечервстречи? Слетелись люди на пять-шесть часиков. Вспомнили прошлое, потрепались,выпили тайком бутылочку амброзии, посмотрели друг другу в ясные очи, обменялисьномерами зудильников, по которым никто никогда не будет звонить, и все – пораразлетаться… Нетушки! Мне этого мало. За такой короткий срок я не успеюэмоционально прочухаться.

– И что? – нетерпеливо спросила Таня.

– А то, что я выпросил у преподов ТРИ ДНЯ! –радостно завопил Ягун. – А то и больше чем три, понимаешь? Как карталяжет! Поклеп разворчался, что не сможет найти столько свободных комнат, нотогда бабуся – хех! – сказала, что положит всех, кому не достанется мест,в магпункт, и ему пришлось заткнуть фонтан аккуратно свернутой тряпочкой…Комнаты – ха! Я вообще не верю, что кто-то будет спать эти три дня. В миресуществует столько взбадривающих заклинаний!

Таня уставилась на Ягуна с радостным недоверием.

– Три дня? И Медузия с Зуби не против?

Ягун замялся. Пижонство в нем боролось с фактами.

– Они согласились на удивление быстро. Их даже непришлось колотить головой о колонны…

– Ягун! Ты лжешь как сивый… как симпатичная стараялошадка некогда мужского пола, – воскликнула Таня.

– Ну хорошо! Я попросил бабусю. Бабуся – Соловья,Соловей – Зуби, та – Медузию, и они обе уломали Сарданапала… Ну не Тарарах жебудет палки в колеса ставить? Даже Поклеп скрипел значительно меньше, чем можнобыло ожидать. Реально против только Безглазый Ужас, но, поскольку он призрак, кего мнению никто всерьез не прислушивается.

– А он против?

– Не то слово. Рвет и мечет. Швырнул в Сарданапала своюголову. Так и ушел без нее, натыкаясь на стены!

Таня поморщилась. Ужас всегда любил хорошоотрежиссированные, постановочные истерики. Чего стоила одна его привычка раз вмесяц, строго по расписанию, звенеть кандалами и, завывая, шататься по подвалу,пугая нервных первокурсников?

– Странный он какой-то. Ему-то какое дело? –спросила она.

– Обычная история. С призраками вечно что-то не так.Пророчествует, что все скверно закончится, что мы не знаем историю Тибидохса ипрочая чушь в том же духе, – отмахнулся Ягун, но тотчас, вспомнив очем-то, приуныл.

– Правда, может, скоро и Тибидохса никакого небудет, – добавил он грустно.

– Как это? – встревожилась Таня.

Ягун огляделся и, убедившись, что никого нет рядом, поманилее к себе.

– Ты умеешь хранить секреты? Тогда слухай сюды!.. Ой, блин!Я же поклялся мамочке моей бабусе Разрази громусом, что не скажу об этом ниодной живой душе! Что будем делать? Убивать тебя вроде жалко.