Витенька - Василий Стеклов

в Америку сбежал, как его делишки вскрылись, — с напором говорил Алексей Николаевич. Жена сидела рядом, смотрела на них и согласно кивала на слова мужа. Ее брат все сильнее тушевался.

— Нет, я не спорю, что были, может, ошибки. Гусинский, конечно, тот еще тип. Да, надо бороться с такими явлениями, но без свободы слова мы опять скатимся…

— Куда скатимся? Ну, говори! В СССР? Там было плохо, по твоему? Сильнейшая страна была! Войну выиграли, первые в Космос полетели, все бесплатно учились, все работали, весь мир уважал! — Алексей Николаевич говорил эти слова горячо, на каждом пункте перечисленных достоинств СССР, отгибая пальцы поднятого кулака. — А как пришли твои предатели, Ельцин с Горбачевым, развалили страну, народ ограбили и что, лучше стали жить? Со свободой слова! С олигархами!

— Н-нет, я не говорю, что лучше, — мямлил окончательно павший духом шурин, — но, все-таки, зачем брать самое плохое, что было в СССР. Можно взять хорошее, бесплатное, там, образование с медициной, промышленность, но независимое телевидение и пресса, это хорошее достижение. Оно, все же, намного лучше, чем то, что было…

— Чем же лучше? Что твое НТВ такого хорошего показывало? Чернуху всякую, бандитов, порнографию, убийства. Этого нам не хватало, а?

— Да н-нет, я не говорю, что все было хорошо. Но независимые СМИ должны быть, чтобы была конкуренция, свобода слова, чтобы телевизор не стал опять пропагандой…

— А независимые твои журналисты — Новые Газеты всякие, Известия, Итоги, НТВ, они, что ли, не занимаются пропагандой? Не оболванивают людей? Что прикажут их хозяева олигархи, то и пишут! Страну свою ругают, а Америку хвалят. Сразу видно в чьих интересах работают, собаки! — Алексей Николаевич все сильнее горячился и уже почти кричал. — На президента нашего накинулись, он еще сделать ничего не успел, а уже плохой у них. Войну не правильно начал, на Чечню зачем напал. Конечно! Пусть бы дальше чеченцы взрывали дома, убивали пограничников в Дагестане и похищали людей. Нельзя ведь нарушать их права! Подводная лодка затонула, умные люди, военные, говорят, что американцы подбили. А твои честные журналисты опять президента сделали виноватым. Он плохо спасал, он плохо что-то сказал! Нет никакой честной журналистики, это все сказки американские! Против России твое НТВ работало, на продажных олигархов! И правильно президент разогнал это гнездо! Другие еще остались недовольные, но ничего, скоро и до них дойдет! Это вам не Ельцин, он наведет порядок! Он Россию поднимет, вот увидишь!

Шурин уже не возражал и молчал, опустив голову. Полине было хоть и жаль его, но она целиком поддерживала мужа. Алексей Николаевич посмотрел на него снисходительно и уже более спокойным тоном добавил.

— Запудрили вам голову в девяностые, что надо нам как в Америке жить, демократии всякие строить. Но ничего, народ уже понял, что все это обман. Понял куда ветер дует. Все эти свободы, демократии — это все идеологическая диверсия. Этим страну хотели добить окончательно. Слышал про план Даллеса как развалить СССР? Недавно наши разведчики обнаружили. Слава богу, что вовремя спохватились патриоты. Порядок нам нужен и сильная страна, тогда никто нас не одолеет. Обжегся народ на этой чертовой демократии и поумнел, большинство сейчас поддерживает президента. Ты тоже скоро поймешь, что был неправ.

И вот настал день призыва, 12 апреля Виктор пошел в военкомат с вещами, и после медкомиссии его отправили на сборный пункт для призывников. Оттуда 15 апреля они должны были отбыть к месту службы.

Утром, за час до отправления поезда, Алексей Николаевич с женой приехал на машине к городскому вокзалу. Они сразу пошли на перрон, откуда должен был отбывать поезд с призывниками. На перроне было много народа — офицеры, мальчишки призывники в камуфляжной поношенной форме и еще много провожающих из родственников и друзей. Призывники стояли группками, болтая между собой, часто отходили к провожающим их родственникам, делали фотографии, смеялись. Офицеры неспешно прохаживались вдоль перрона, поглядывая на собравшуюся толпу, и иногда смотрели на часы. Весенний день был теплым и солнечным.

Наконец они увидели Витю. Он стоял в военной форме и кепке, окруженный друзьями, и, улыбаясь, говорил с ними. Алексей Николаевич с удовольствием отметил про себя, как выгодно сын отличается от многих других призывников — высокий, стройный красавец с широкими плечами, хоть на парад. Они подошли к нему. Рядом с ним стояли его друзья — шесть парней и три девушки. Одна из девушек, невысокая и худенькая, с хорошеньким умным личиком, каштановыми волосами, чуть ниже ушей, и голубыми глазами, стояла близко к Вите и обнимала его за талию, а он обнимал ее за плечи. Это была Настя, девушка Виктора, он познакомился с ней летом, когда поступал в институт. Они очень красиво смотрелись вместе, Полина даже загляделась. Алексей Николаевич с гордой улыбкой протянул руку сыну и обнял его, потом поздоровался с компанией. Полина подошла вслед за ним и тоже обняла сына, уткнувшись лицом в его плечо. Какое-то время они стояли так, и мать что-то шептала ему на ухо сквозь слезы. Алексей Николаевич подошел к ним снова.

— Ну, Витя, вот и пришло время. Помню себя, когда уходил в армию, как провожали вот так же. Сложные были годы службы, сложные, но зато школа на всю жизнь. Нигде больше такой не пройти, — он замолк на секунду, а потом спросил с гордой улыбкой, глядя сыну в глаза. — Я уже узнал у военкома, значит ВДВ?

— Да, папа, ВДВ, десантники! — со сдерживаемой торжествующей улыбкой отвечал Витя.

— Молодец, сынок, я знал! Знал, что тебя возьмут.

— Будь осторожнее, береги себя там! — сказала Полина, утирая заплаканные глаза.

— Конечно, мама. Не волнуйся, я справлюсь! — уверенным голосом отвечал Витя.

Скоро к ним подошли еще провожающие: четверо друзей Виктора, брат Полины с женой и тринадцатилетним сыном и два старых знакомых Алексея Николаевича. Все желали Виктору удачи, хорошо отслужить, давали напутствия, вспоминали армейские анекдоты. Но вот подошло время отправления. Виктор стал прощаться со всеми, пожал руки друзьям, поцеловал Настю, обнял мать. Алексей Николаевич подошел последним, притянул сына к себе, хлопнул левой рукой по плечу и сказал, глядя в глаза:

— Ну, сынок, ни пуха ни пера. Служи достойно. Я горжусь тобой!

— Спасибо, папа! Буду стараться! Не скучайте без меня, я скоро вернусь!

— Пиши как приедешь и вообще, а то мама волнуется.

— Конечно напишу. И звонить тоже буду, в части, мне сказали, будет телефон.

Призывники уже рассаживались по вагонам, офицеры ходили по перрону со списками, смотрели документы, отмечали тех кто сел. Витя еще раз помахал всем рукой