Разжигая пламя - Ольга Ясницкая

Часто по вечерам размышлял, каково им там, в замке: как живут, о чём мечтают, вспоминают ли о нём? Странно, что Слай даже слова не передал. Может, конечно, не до того было, но гаденькое чувство несправедливости всё равно начало подтачивать изнутри. Вдруг он больше им не нужен? Свыклись, что теперь их трое, а может, и совсем забили на семью? И ладно Слай с Твин, они всегда вместе, а вот Харо один совсем одичает.

Вспомнилось, как завязалась с ним дружба ещё в Южном Мысе. Харо тогда и тринадцати не было. Угрюмый, всегда сам по себе, маску почти не снимал. Жили в разных казармах, как-то до этого не особо пересекались, а потом их перевели в часть к старшим, тогда и скорешились: общий враг объединил.

Старшаки там сильно зарвались, младшим очень непросто приходилось. Бывало, по нескольку суток без еды оставляли. Особенно сильно доставалось Харо — за то, что огрызался, не прогибался ни под кого. Этим, наверное, и привлёк к себе его внимание. Вдвоём отбиваться стало проще, но выгребали порой по полной, да так, что, бывало, в медчасти неделями торчали. Потом уже подловили главного их шайки, отделали так, что едва не сдох, но намёк тот всосал — во всяком случае, после их уже не трогали.

В Регнуме было проще, да и опыт со старшаками имелся, но выводы он сделал ещё там, в Южном Мысе: самое важное — тот, кто идёт рядом. Даже на охоте от напарника зависит, выживут ли в туннелях или в пустошах. Что тогда говорить об остальном…

Мельчайшие осколки льда кружили в грациозном танце, сливались, разрастались стеклянными лепестками, превращаясь в изящную, хрупкую ловушку для солнечных лучей, один из которых ещё в процессе рождения был схвачен, обращён в радугу и скован в ледяном плену.

Сверкнув семицветом, снежный лепесток закружился и мягко опустился на землю к собратьям, слился с белым полотном.

Девятая подняла глаза, наблюдая за медленно покачивающимися верхушками сосен на фоне белоснежных скал с чёрными прожилками.

Гигантскими светлячками мерцали окна домов: то вспыхивали жёлтым, то гасли, как свечи на ветру.

Девятая сконцентрировалась на Нём, и безумная пляска красок стихла, застыла, уступила место новым формам.

Рядом медленно проявлялся силуэт, пока едва различимый, но она сразу почувствовала — это Он.

Рядом послышался заливистый смех, рыжее пятно мелькнуло справа, понеслось к ещё смутной фигуре, постепенно обретающей очертания.

Девятая ступала по снегу, не оставляя следа. С каждым шагом силуэт становится всё отчётливее: теперь она легко могла различить шрам от ожога на лице, янтарные глаза, насмешливо смотрящие на огненноволосую девчонку, не прекращающую заливисто хохотать.

Приблизившись, Девятая принялась с интересом рассматривать его лицо. Лёгкая щетинка на мужественном подбородке, номер над правой бровью, губы выразительные, манящие…

Внизу живота разлилось обжигающее желание, сильное, непреодолимое, утоление которого будет для неё истинным освобождением.

«Где же ты, малыш? — прошептала она, — Покажи мне, где ты…»

Видение начало рассеиваться. Она подождала некоторое время, надеясь, что оно вернётся, но, кроме темноты, ничего больше не осталось.

«Чёрт!» — Девятая открыла глаза.

Желание продолжало терзать, по телу растекалась волнительная нега. Значит, связь ещё сильна и причина не в ней, а в расстоянии. Слишком далеко, места неизвестные, ничего примечательного за всё время так и не удалось разглядеть.

Может быть, у дикарей прячется? Нужно разузнать, где есть чёрные скалы. Возможно, рядом с Безмолвными лесами, хотя уверенности нет, бывать там ещё не приходилось.

Она сконцентрировалась и обвела пустующую казарму взглядом, чтобы отвлечься, отключиться от связи хотя бы на несколько минут. Так долго ещё не приходилось терпеть. Обычно не больше двух недель, и она выходила на жертву, а этот мальчишка стал для неё настоящим испытанием — мучительным, но таким будоражащим воображение. Девятая с особым удовольствием предвкушала грядущую встречу: как же она повеселится, когда наконец выйдет на его след!

Представив, что сделает с ним, прежде чем убить, она довольно улыбнулась. Сила, что вела к жертвам, опьяняла любого, к кому бы ни прикоснулась, превращая в податливую игрушку даже самого стойкого. Обычно Девятая просто убивала, обрубая связь, но попадались и те, с кем хотелось поразвлечься, и она иногда позволяла себе такое удовольствие. Но этот раз обещал быть особенным…

«Я найду тебя! Обязательно найду!»

Двери распахнулись. Свет, ворвавшийся в сумрак казармы, заставил Девятую зажмуриться.

— А, это ты, — она тяжело вздохнула, предчувствуя очередной утомительный разговор. — Я даже успела соскучиться по тебе, милый.

Вошедший остановился рядом, нависнув над ней тенью. Девятая подняла глаза: чувственные губы недовольно поджаты, ровные брови нахмурены, колючий взгляд пронизывал насквозь. Его можно было смело назвать привлекательным: нос с маленькой горбинкой, ямочка на подбородке, только вот взгляд слишком холодный, жестокий.

— Какие новости?

— Пока никаких, — она непринуждённо откинула прядь волос.

Он с силой сжал пальцами её подбородок:

— Из-за тебя я торчу в этой дыре уже второй месяц. Ты просто бесполезная тварь!

Девятая схватила его запястье, острые ногти впились в перчатку. С лёгкостью отведя руку, она поднялась и прижалась к нему всем телом:

— Наберись терпения, милый, добыча-то не из лёгких.

— У меня нет на это времени, — голос немного смягчился, но холод серых глаз продолжал пронизывать зимним ветром.

— Ты же слышал, что сказал хозяин, — с наигранной досадой вздохнула она, приблизившись к его губам настолько, что чувствовала горячее дыхание. — Не возвращаться же с пустыми руками! Доверься мне, Вихрь: рано или поздно мы выйдем на них.

— Если что-то случится с моей сестрой, я утоплю тебя в твоей же поганой крови, — он говорил тихо, но от этого слова звучали не менее грозно.

«Или я тебя, милый, — усмехнулась она про себя. — Или я тебя…»

— Ничего ей не будет, ты же знаешь, как она дорога хозяину, — Девятая коснулась его щеки языком, медленно заскользила к губам.

Со стороны казалось, его не трогали ни заверения, ни ласки, но она чувствовала, как его сердце билось всё сильнее и сильнее.

— Оставь свои игры при себе, ищейка, — голос Вихря был полон презрения.

— Игры? — она слегка прикусила его нижнюю губу и улыбнулась. — Никто с тобой не играет, сладкий. Разве тебе не понравилось в прошлый раз? Или бережёшь себя для своей ненаглядной сестрички?

— Что ты сказала?! — Вихрь схватил её за волосы, запрокинув голову назад. — Ещё раз посмеешь заикнуться об этом…

Девятая громко рассмеялась: