Ты знала - Эшли Одрейн

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 5 6 7 8 9 10 11 12 13 ... 54
Перейти на страницу:

Эти мысли никогда не срывались с моих губ. Обычно матери о таком не думают.

Глава 14

Мне было восемь лет. Поздним вечером я подслушивала из коридора, как мама с папой ссорятся в гостиной.

Раздался звон бьющегося фарфора: не иначе фигурка нарядной дамы с солнечным зонтиком. Понятия не имею, откуда она взялась, – наверное, чей-то свадебный подарок. Сперва родители ругались из-за того, что папа нашел в кармане маминого пальто, потом из-за ее поездок в город, потом из-за какого-то Ленни и наконец из-за меня. Папа заметил, что я стала какая-то тихая и подавленная, и считал, что маме следует уделять мне больше внимания.

– Я ей не нужна, Себ.

– Ты ее мать, Сесилия.

– Без меня ей будет гораздо лучше.

Мама начала всхлипывать, чуть ли не плакать, чего за ней раньше не водилось, несмотря на тонны яда, который они выливали друг на друга во время ежевечерних ссор. Я собралась к себе в комнату – лицо горело, а от маминого голоса сводило живот. Вдруг папа помянул бабушку:

– Ты закончишь, как Этта, – произнес он.

Папа прошел на кухню. Раздался характерный стук – на стойку тяжело опустились два стакана, забулькало виски. Выпивка помогла маме успокоиться. Они оба выдохлись. Мне были хорошо знакомы их привычки – мама доводила себя до изнеможения, папа напивался, чтобы заснуть.

Но сегодня ей хотелось поговорить.

Я села на пол, привалилась спиной к стене и постаралась разобрать ее слова. Фрагменты прошлого навсегда запечатлелись в моей памяти.

Тем вечером папа лег спать с мамой, а такое случалось редко. Утром дверь их комнаты оказалась закрыта. Я сама приготовила завтрак и ушла в школу. Вечером родители не ссорились. Оба вели себя спокойно и предупредительно. Ставя на стол тарелку с пережаренным цыпленком, мама положила ладонь папе на спину. Он поблагодарил ее и назвал «дорогая». Она старалась. Он прощал.

С тех пор я начала регулярно подслушивать разговоры родителей. При упоминании имени Этты мое сердце каждый раз вздрагивало. Затаив дыхание я слушала каждое мамино слово. Я ждала таких вечеров как подарка, хотя мама ничего об этом не знала. Мне отчаянно хотелось узнать, какой она была до того, как у нее появилась я.

Постепенно я начала понимать: каждый из нас несет в себе семена прошлого, а я – часть маминого сада.

1964

Хотя Сесилии было уже семь лет, она не могла заснуть без своей любимой куклы Бет-Энн. Однажды кукла пропала, и Сесилия искала ее повсюду, пытаясь вспомнить, где видела ее в последний раз. Этта сердито позвала ее из кухни. Сесилия поняла: мать недовольна, что она топает наверху, вместо того чтобы ложиться спать.

– Твоя кукла здесь, Сесилия!

У них был подпол для заготовок размером с собачью будку. Этта уже несколько лет ничего не солила, а старые запасы почти закончились. Она стояла на четвереньках у входа в подпол, задом к дочери.

– Она там, внутри. Видимо, ты ее туда закинула.

– Это не я! Ненавижу этот погреб!

– Мне туда не пролезть. Достань ее сама.

Сесилия принялась хныкать, что ей там не нравится, что ночнушка запачкается. Бет-Энн действительно валялась в глубине подпола.

– Нечего ныть. Если тебе нужна кукла, иди и возьми.

Сесилия встала на четвереньки. Этта пихнула ее под зад и втолкнула в узкий проем. Девочка заплакала, но ей очень хотелось вернуть Бет-Энн, поэтому она медленно поползла вперед. Вдоль стен стояли банки с заготовками; казалось, над головой смыкается болотная вода, заполняет легкие.

Позади что-то лязгнуло, но погреб был слишком узким, чтобы повернуться. Последний луч света, отражающийся в банках, исчез. Сесилия набрала воздуха в грудь, позвала Этту. С каждым движением камушки больно впивались в колени. Она подалась назад, попыталась пяткой открыть дверь, но та оказалась заперта.

В гостиной зазвонил телефон. Послышались тяжелые шаги Этты. «Алло!» – сказала она. На мгновение стало тихо, потом включился телевизор. Зазвучал знакомый голос ведущего вечерних новостей. Сесилия слышала, как мать разговаривает по телефону. Стоял сентябрь шестьдесят четвертого – как раз опубликовали доклад комиссии Уоррена. Этта, как и все, была потрясена убийством Джона Кеннеди.

Она так и не пришла. Вернувшись домой с ночной смены, Генри выломал дверь и вытащил Сесилию за ноги. Он хотел отправить падчерицу в больницу на осмотр, потому что та еле дышала и не могла сфокусировать взгляд, однако Этта его отговорила.

Пока Сесилия спала, Генри сидел рядом, приложив к ее груди холодное полотенце. Следующим вечером он не пошел на работу. Несколько дней они с Эттой не разговаривали. Генри снял с погреба дверь и перенес оставшиеся банки с соленьями в буфет.

– Эта дверь постоянно заедала, – сказал он и покачал головой.

Через неделю Этта подошла к Сесилии, когда та заканчивала ужинать, и что-то неразборчиво прошептала ей на ухо. Генри был на работе. По радио передавали новости. Сесилии показалось, что Этта сказала: «Я хотела за тобой вернуться», – но она не стала переспрашивать.

Глава 15

Время летит быстро. Наслаждайся каждым мгновением.

Матери говорят о времени так, будто это наша единственная валюта.

Поверить не могу, ей уже шесть месяцев! – щебетали женщины, катая коляски по тротуару. Их младенцы спали под дорогими белыми одеяльцами, посасывая соски. Вайолет же неотрывно глядела на меня, размахивала кулачками, требуя, требуя, требуя. Удивительно, как мы продержались целых шесть месяцев. Как будто шесть лет.

Быть мамой – лучшая работа на свете, не так ли? – заметила доктор, мать троих детей, осматривая Вайолет. Я поведала ей о непроходящем геморрое и о том, что у нас с тобой целую вечность не было секса (я даже не могла вспомнить, когда в последний раз думала о твоем члене). Врач улыбнулась, приподняв брови. Да-да, понимаю. Правда, я все понимаю, произнесла она, словно теперь я в негласном клубе избранных. Я не смогла признаться ей, что мне кажется, будто с рождения Вайолет я постарела на сто лет, что каждый час, проведенный вместе, тянется бесконечно, а месяцы ползут мучительно медленно, и я иногда брызгаю в лицо холодной водой, чтобы убедиться, что это все не сон.

Глазом моргнуть не успеешь, как девочки вырастут. Вот увидишь, они мигом превратятся в чудесных девушек. Вайолет росла ужасно медленно. Я не замечала изменений, пока ты не тыкал меня носом. Ты говорил мне, что она выросла из одежды, – ползунки не доходят до живота, а леггинсы едва ли не выше колен, убирал младенческие игрушки и по дороге с работы покупал другие, мигающие и бибикающие, – для тех, кто развивается, учится, думает. А я просто старалась поддерживать ее существование. Я занималась едой, сном и пробиотиками, названия которых мне никак не удавалось запомнить. Все мои силы были сосредоточены на том, чтобы проживать одинаковые дни, валунами накатывающиеся друг на друга.

1 ... 5 6 7 8 9 10 11 12 13 ... 54
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?