Бремя идолов - Чингиз Абдуллаев

— Перестаньте говорить загадками, — разозлился Политик. —Хотелось бы знать конкретно, что именно вы собираетесь предпринять, чтобы недопустить прохода мэра во второй тур. Что конкретно? А вы говорите мне осуществовании вариантов.

— Это мы еще продумываем, — сказал Ветров, глядя на Хозяинавстречи. Тот понял, что пора вмешаться.

— Успокойтесь, — строго сказал он, — неужели вам не понятно,о каких вариантах может идти речь? Неужто не ясно, что именно нужно делать,чтобы оттолкнуть избирателей от данного кандидата? С другими было бы сложнее,на них не висит груз такого хозяйства, как на этом. Он ведь отвечает за город,за весь город! Вы меня понимаете?

Политик смотрел на него с сомнением. Банкир же, сидевшийрядом, нахмурился, уже догадываясь, о чем именно идет речь. Но Политик упрямоне хотел верить в очевидное.

— Можно найти массу моментов, на которых наш кандидат можетспоткнуться, — продолжал Хозяин встречи, — вы ведь помните, как в Москвепрогремел взрыв в синагоге. Скандал на весь мир, хотя, в общем-то, никто непострадал.

— Что вы хотите этим сказать? — привскочил со своего местаПолитик, но глубокое кресло не располагало к подобным реакциям.

— Успокойтесь, — строго сказал Хозяин встречи, — конечно, необязательно взрывы. Но как вариант, при котором шансы кандидата стремительнопадают, он вполне возможен. Или же его антикавказские акции, напримернезаконная регистрация для торговцев. Достаточно много нерешенных вопросов, втом числе и национальных, существует в столице. Можно подтолкнуть один из этихкамешков, и камнепад тогда трудно будет остановить.

Политику все-таки удалось вылезти из своего глубокогокресла. Стоя посреди комнаты и оглядывая растерянным взглядом собравшихся, онвопрошал:

— Вы сошли с ума? Неужто вы это всерьез?

— Сядьте и успокойтесь, — разозлился наконец Хозяин встречи,— я же не призываю вас немедленно идти взрывать синагогу или устраивать погромыкавказцев. Я говорю об общей ситуации в городе, возможной накануне выборов.

— Нет, вы сошли с ума, — повторил Политик уже менееубежденно.

— Тогда сядьте и дожидайтесь, когда он станет Президентом, —разозлился уже Банкир, — и тогда он вас всех выгонит не только из города, но ииз страны.

Где в таком случае вы будете произносить свои обличительныеречи? В Думу вас уже не пустят и в правительство вряд ли возьмут. Вы этогохотите?

Политик огляделся по сторонам, словно ища поддержки. Иувидел три пары беспощадных глаз. Глаз волков, готовых ринуться на врага поусловному сигналу.

Он беспомощно плюхнулся на свое место, словно соглашаясь снеизбежным.

— И не надо так все драматизировать, — примирительно сказалХозяин встречи. — В конце концов мы же не осложняем ситуацию. Наоборот, мыпытаемся держать ее под контролем, чтобы накануне выборов не произошло ничегонеожиданного.

— А если произойдет? — слабым голосом спросил Политик.

— Тогда вы останетесь в правительстве, — чеканя каждоеслово, произнес Хозяин встречи, — а кандидат, который не должен пройти, никудане пройдет.

Неужели вы не можете понять наконец, что такой кандидатгораздо опаснее для всех нас, чем лидер коммунистов. С тем все ясно. Он большесвоих двадцати пяти процентов в жизни не наберет, даже если случитсясветопреставление. Но другой, вот тот гораздо опаснее. Он не просто наберет всевозможные голоса. Он еще и начнет играть на нашем поле. Любая акция победившегокоммуниста была бы подана нами как месть демократам за их попытки вывестистрану к светлому будущему.

Даже победа лидера коммунистов не так страшна, он все равнобудет связан по рукам и ногам. За ним будет следить весь мир, и его имиджлидера левых, оказывая на него постоянное давление, заставит соглашаться снами. Если победит другой, то все пойдет прахом. У него имидж демократа, итеория мести здесь не сработает. Мы просто проигрываем в таком случае.Окончательно и бесповоротно.

Вы этого хотите?

— Я ничего не сказал, — окончательно смутился Политик.

— Тогда не стройте из себя невинную девицу. Нельзя, непотеряв девственности, родить ребенка. Это удалось только деве Марии, да и то явсегда в этом сильно сомневался.

— Не богохульствуйте, — поморщился Банкир, — мы обсуждаемважные темы.

— А вы не юродствуйте. С каких пор вы стали таким набожным?Вы ведь раньше, кажется, торговали иконами, сплавляя их на Запад. Или тогда выбольше верили в Бога?

Банкир замер, на миг нахмурился, но отвернулся и не стал спорить.

— Извините меня, господа, — примирительно сказал Хозяинвстречи, — кажется, я немного погорячился и сорвался. Но вы должны понять моесостояние.

Если победит человек, о котором мы говорили, я первым долженбуду уехать из страны. Этот человек мой личный враг. И я сделаю все, вы слышитеменя, господа, все от меня зависящее, чтобы он никогда не прошел во второй тур.Чтобы у него не было никаких шансов. Ни единого!

Банкир, успокоившись, слушал Хозяина встречи почти содобрением. Политик в некотором смятении наклонил голову, но в душе посчитал,что их собеседник прав.

Ветров сидел довольный. Наконец он будет работать срешительным человеком, готовым для достижения своих целей использовать любыеспособы. Давно не хватало именно такого человека. Ветров посмотрел на своюпапку и подумал, что у него все еще впереди. И шестьдесят пять лет далеко неконец жизни.

Римма обернулась, все еще не веря в случившееся. Рядом стоялчеловек, который подталкивал ее к машине. Она его узнала: чуть удлиненный нос, тонкиегубы, редкие всклокоченные светлые волосы. Даже в такой ситуации она обратилавнимание на его мятый двубортный серый костюм и рыжие туфли.

— Иди быстрее, — прохрипел он, зло подталкивая ее к машине.

В эту секунду она поняла, что у нее есть только один шанс.

Один-единственный шанс, который нужно использовать, чтобыпопытаться остаться в живых. Она была достаточно сообразительным и находчивымчеловеком, каким и должен быть настоящий журналист.

Сориентировавшись, она чуть повернула голову и рванулась кпроходившему мимо мужчине. С криком:

— Миша! Миша, как давно я тебя не видела, — она обняла его ипринялась целовать прямо в губы. Похититель растерянно опустил пистолет, незная, что думать.

— Простите, — пытался отбиться неизвестный, очевидно,депутат, — вы, кажется…

— Миша, да ты посмотри лучше, — шептала Римма, продолжаяосыпать его градом поцелуев.