Такое запутанное дело. Когда конец близок - Фрэнсис Дункан

– Нет. А это точно, сэр?

Поза инспектора слегка изменилась, стала более официальной. Очевидно, Паркин почувствовал, что увлекся, позволив себе вольность в разговоре с сотрудником из Скотленд-Ярда, а теперь решил исправить оплошность и продемонстрировать должное уважение.

– Точно, поскольку Тремейн видел их вместе вчера вечером, – объяснил Бойс. – А сегодня утром мы узнали еще одну любопытную новость. От адвокатов Хардина. Доктор оставил Маргарет Ройман наследство в тысячу фунтов.

– Тысячу?! – Паркин присвистнул. – Солидная сумма.

– Порядочная, если вы мечтаете о свадьбе, а ваш единственный источник дохода – несколько фунтов в неделю жалованья! – сухо бросил Бойс. – Я не слышал, чтобы провинциальным репортерам платили бешеные деньги. Так что данную версию исключить нельзя.

– Да, я понимаю, сэр, – ответил Паркин, взявшись за дверную ручку. – Я сейчас же займусь этим. Но вначале займусь машиной для вас.

У Тремейна голова шла кругом, когда он вместе с Бойсом спускался по лестнице. Шел лишь второй день расследования, но за это время столько всего успело произойти, и открылось так много новых, неожиданных обстоятельств, касающихся множества людей, что у Мордекая появилось ощущение, будто ему придется прожить в Бриджтоне остаток жизни.

Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как он шагал вдоль платформы на вокзале Паддингтон рядом с дородным сержантом криминальной полиции, который держал в руке саквояж сыщика. Тремейн невольно задумался, сел бы он в тот поезд, если бы предвидел, какие сложности ожидают его в конце путешествия.

Но стоило ему выйти из здания полиции и направиться к ожидавшей машине, как сомнения исчезли. Теперь Тремейн точно знал: его место здесь, и больше нигде. Несмотря на отвращение, на тошнотворное чувство и ужас, который порой охватывал его при мысли, что именно ему, вероятно, предстоит, Мордекая уже захватило предвкушение самой увлекательной, самой волнующей охоты на свете. Охоты на человека.

Он быстро сел в автомобиль и сжался в углу на заднем сиденье, не глядя на Джонатана Бойса. Его вдруг пронзило чувство вины, мучительное ощущение, что ему должно быть стыдно.

Старший инспектор Джонатан Бойс, несмотря на резкость в обращении, непреклонность и напористость, был человеком мудрым и не чуждым сострадания. Он сразу понял чувства Тремейна и не стал вовлекать его в разговор. Полицейский автомобиль плавно покатил на юг в потоке машин и вскоре выехал из города. После сорока лет усердного труда добросовестный, но самый заурядный врач Мередит Ридли оставил практику и поселился в модернизированном деревенском доме на зеленом пригорке, откуда открывался великолепный вид на холмы, простиравшиеся на двадцать миль вокруг.

Доктор с трубкой в зубах копался в саду величиной в пол-акра, когда возле его ворот остановилась полицейская машина. Он воткнул совок в землю и медленно побрел к воротам. Бойс протянул ему удостоверение поверх калитки:

– Доброе утро, доктор! Уделите мне несколько минут?

Пожилой врач перевел взгляд с удостоверения на лицо Бойса и распахнул калитку:

– Скотленд-Ярд! Что я такого натворил?

– Вот вопрос невиновного человека, доктор! – отозвался Бойс. – Будь вы в чем-либо замешаны, не осмелились бы спросить!

– Вам следовало стать врачом, старший инспектор. Вы умеете найти подход к людям. Входите, джентльмены, и расскажите, чем я могу вам помочь.

Они вошли в уютно обставленный коттедж, и Бойс с одобрением произнес:

– Вы, несомненно, выбрали чудесное место, чтобы уйти на пенсию, сэр.

По лицу доктора пробежала тень печали, он на мгновение отвернулся к окну и обвел взглядом гряду холмов вдалеке.

– Почти сорок лет я мечтал о местечке вроде этого, – медленно произнес он. – Я всегда хотел поселиться в сельской местности – городская жизнь меня не привлекала. Но для молодого человека с дипломом врача похоронить себя в деревенской глуши равносильно самоубийству. Это означало бы отказаться от честолюбивых устремлений и увязнуть в болоте повседневности. Вот я и решил, что займусь врачебной практикой в городе, а когда наберусь опыта и сделаю себе имя, перееду за город, стану почтенным жителем деревни.

– Судя по тому, что я вижу, так и получилось, сэр, – вежливо проговорил Бойс. – Похоже, вы не зря ждали столько лет. Полагаю, вы все-таки застряли в городе, пока не пришло время отказаться от практики.

– Да, – вздохнул Ридли. – Я проторчал в городе сорок лет. Вначале вы не замечаете, как пролетают недели и месяцы. «Как бы то ни было, – убеждаете вы себя, – у меня вся жизнь впереди, ведь я еще молод». Но потом вдруг понимаете, что молодость прошла и надежд не осталось, вам не сойти с узкой наезженной колеи. Великий успех, который рисовало когда-то ваше воображение, реален не более, чем мечты о полете на луну. Пять лет назад я решил, что настало время освободиться, вырваться из замкнутого круга. Хотя моя жена никогда не жаловалась, я знал, что все эти годы она тосковала по тихому сельскому уголку, где пациенты не стучат в дверь и не звонят по телефону в любое время дня и ночи. Мы нашли это место, немного перестроили дом и переехали. Именно этого я всегда и хотел. Я сказал себе, что смогу наконец загладить вину перед женой. Но слишком поздно спохватился. Через полгода жена скончалась.

– Мне очень жаль, – пробормотал Бойс. – Должно быть, это стало для вас тяжелым ударом.

– Думаю, я это заслужил. Если бы у меня хватило ума совершить то, что следовало сделать много лет назад, вероятно, ничего бы не случилось. – Пожилой врач смотрел невидящим взглядом на зеленые поля за окном. – Но теперь уже поздно. Что толку сожалеть?

Бойс осторожно откашлялся и заговорил:

– Дело, что привело меня сюда, сэр, касается практики в Бриджтоне, которую вы оставили.

Ридли кивнул:

– Речь пойдет о Хардине, верно? Я видел статью во вчерашнем «Курьере». Ужасная история. Только не понимаю, чем могу быть вам полезен.

– В делах вроде этого нам обычно приходится изучать любую зацепку, даже если, на первый взгляд она никак не связана со случившимся. Что вы можете мне рассказать о докторе Хардине?

Ридли нахмурился. Его брови сошлись на переносице.

– Конечно, я расскажу все что смогу, но это было пять лет назад. Не стану притворяться, будто память никогда меня не подводит. Боюсь, она оставляет желать лучшего. Что именно вас интересует?

– Я не преследую определенную цель, только хочу узнать как можно больше, чтобы представить картину, – ответил Бойс. – Вы поможете, если просто сообщите мне все, что помните о своем коллеге. Например, как получилось, что доктор Хардин решил купить у вас практику?

– Ну, это простой вопрос. Насколько мне известно, Хардин жил за границей, по-моему, в Канаде. Он недавно вернулся и искал подходящее место, где бы обосноваться. Находясь в Лондоне, встретил старого приятеля студенческих лет – когда-то они вместе сдавали экзамены. Наверное, в разговоре Хардин упомянул о своих планах. В общем, суть в том, что отец этого приятеля, мой ровесник, случайно слышал, что я подумываю продать практику. Разумеется, мы с Хардином принадлежали к разным поколениям. Хардину назвали мое имя. Он приехал увидеться со мной, сказал, что место и работа ему по вкусу, и согласился приобрести клинику.