Годы риса и соли - Ким Стэнли Робинсон

Все, кто находился поблизости, заинтересованно прислушались. У всех до сих пор перед глазами стояло то, как он размахивает клюшкой, словно сеет вязовые семена, бросая их по ветру.

– Кроме человека с ружьём, – заметил сахем могавков Садагаваде – Невозмутимый.

– Верно. Но важнейшей частью ружья является ствол из такого же металла.

Заинтригованный, Садагаваде кивнул. Иззапад поклонился.

Ключник Вампума послал несколько нейтральных юношей за остальными сахемами, и они блуждали по территории, пока не нашли всех пятьдесят. Когда все вернулись, Иззапад сел среди них и взял мяч для лакросса большим и указательным пальцами. У него были большие квадратные ладони, густо покрытые шрамами.

– Вот здесь я изображу вам мир. Он, по большей части, покрыт водой. В мировом озере есть два больших острова. Самый большой из них находится на противоположной стороне света отсюда. Ваш остров тоже большой, но не такой большой, как тот, другой. Он вдвое, а может и ещё меньше. Насколько велики мировые озёра – не знаю.

Он чертил на мяче углем, размечая острова в великом мировом море. Закончив, он отдал мяч Ключнику.

– Это что-то вроде вампума.

Ключник кивнул.

– Картинка.

– Да, картинка. Всего мира, на мяче, потому что мир – это большой мяч. И вы можете подписать на нём названия островов и озёр.

Ключник усомнился в его словах, но что именно его смутило, Иагогэ не могла сказать. Он велел сахемам готовиться к совету.

Иагогэ удалилась помогать женщинам с уборкой. Иззапад отнёс посуду на берег озера для мытья.

– Не стоило, – сказала смущённая Иагогэ. – Это наша работа.

– Я никому не прислуживаю, – ответил Иззапад и продолжил подавать девушкам миски, расспрашивая их о вышивке.

Он заметил, как Иагогэ отошла к берегу и присела на выступающий мыс, и устроился рядом с ней.

– Мне известно, что ходеносауни настолько мудры, что их женщины сами решают, кому и кого брать в мужья.

Иагогэ задумалась над этими словами.

– Что ж, пожалуй, так и есть.

– Теперь я Привратник и Ястреб. Остаток своих дней я проведу здесь, среди вас. И я тоже надеюсь когда-нибудь взять себе жену.

– Понимаю, – она посмотрела на него, потом на девушек. – У тебя кто-то есть на примете?

– О нет! – ответил он. – Не смею навязываться. Решение за вами. Твои советы касательно сегодняшней игры были очень дельными, и я не сомневаюсь, ты рассудишь лучше меня.

Она улыбнулась и посмотрела на праздничные наряды девушек, они могли замечать, а могли и не замечать присутствия старших.

– Сколько вёсен ты видел? – спросила она.

– В этой жизни – тридцать пять, или около того.

– Ты жил другие жизни?

– Мы все жили. Разве ты не помнишь?

Она поглядела на него, не понимая, шутит ли он.

– Нет.

– Воспоминания приходят чаще всего во сне, но иногда и наяву, когда происходит что-то такое, что ты как будто бы узнаёшь.

– Мне знакомо это чувство.

– Это твои воспоминания.

Она задрожала. Холодало. Пора было возвращаться к костру. Над паутиной зелёных ветвей над головой зажглась одна, потом вторая звезда.

– Ты точно не имеешь в виду кого-то конкретного?

– Точно. Женщины ходеносауни – самые сильные женщины в мире. Не только из-за наследственности и семейных черт, но и потому, что сами выбирают себе партнёров для брака. Таким образом, вы решаете, кто вернётся в этот мир.

Она фыркнула:

– Если бы ещё дети были похожи на своих родителей.

Их с Ключником отпрыски внушали Иагогэ тревожное чувство.

– Каждый, кто пришёл в этот мир, ждал своего часа. Но ждут многие. Кто из них придёт, зависит от родителей.

– Ты так считаешь? Иногда, когда я смотрю на своих детей, они кажутся мне чужими, гостями в нашем длинном доме.

– Как я.

– Да. Как ты.

Потом сахемы нашли их и отвели Иззапада на обряд инициации.

Иагогэ удостоверилась, что с мытьём посуды почти покончено, и отправилась следом за сахемами, присоединяясь к ним в подготовке нового вождя. Она расчесала его прямые чёрные волосы, почти такие же, как у неё, и завязала их ему в узел на макушке, как он просил. Она заглянула в его радостное лицо. Необыкновенный человек.

Ему выдали соответствующие чину поясные и плечевые ремни, над каждым из которых всю зиму корпела какая-нибудь опытная мастерица, и они вдруг оказались ему необычайно к лицу: в них он выглядел настоящим воином и вождём, несмотря на круглое плоское лицо и опущенные веки. Иагогэ никогда не встречала людей, которые были бы похожи на него, – уж точно не среди пришлых иностранцев, причаливавших к их берегам с Восточного моря, которых она видела буквально мельком. И всё равно ей начинало казаться, что он ей знаком, и от этого она чувствовала себя странно.

Он поднял на неё глаза, благодаря за помощь. Встретившись с ним взглядом, она испытала странное чувство узнавания.

В центральный костёр были брошены ветки и несколько больших поленьев, загремели барабаны и черепаховые погремушки, и пятьдесят сахемов ходеносауни встали в широкий круг для проведения обряда. За их спинами собирались зрители, маневрируя, выискивая место и устраиваясь так, чтобы всем было видно, образуя тем самым своеобразную широкую долину лиц.

Церемония посвящения в чин вождя была недолгой по сравнению с выступлением пятидесяти сахемов. Ответственный сахем, сегодня им стал Широкий Лоб из племени Ястреба, вышел вперёд и провозгласил нового вождя, и вновь пересказал историю Иззапада: о том, как его пытали сиу, о том, как он поучал их, поведав им о куда более действенных методах пыток, практикуемых в его родной стране, о том, как он говорил на необычном диалекте Привратников и как выражал надежду попасть к обитателям Длинного Дома до того, как сиу схватили его в плен. Как он жил среди Привратников и перенимал их обычаи, как вёл за собой воинов далеко вниз по реке Огайо, вызволяя пленённых лакотами сенека, командуя отрядом так, что им удалось спасти соплеменников и вернуть их домой. Как эти и многие другие его поступки привели к решению посвятить его в вожди племени, и как все, кто знал его, поддержали это решение.

Широкий Лоб продолжил словами о том, что этим утром сахемы посовещались и одобрили выбор Привратников, ещё до того, как Иззапад продемонстрировал своё мастерство на поле. И под одобрительный гул в круг сахемов ввели Иззапада, плоское лицо которого лоснилось в свете костра, а улыбка была такой широкой, что глаза полностью спрятались в складках век.

Он протянул руку, давая знак, что готов произнести свою речь. Сахемы сидели на утоптанной земле так, чтобы все собравшиеся могли его видеть. Он сказал: