Годы риса и соли - Ким Стэнли Робинсон

– Сегодня самый важный день в моей жизни. До самой своей смерти я не забуду ни одного его мгновения. Позвольте же мне теперь рассказать вам, как я здесь оказался. Вы слышали только часть моей истории. Я родился на острове Хоккайдо, принадлежащем ниппонскому островному народу, и там вырос, будучи сперва молодым монахом, а затем самураем, воином. Звали меня Бушо.

В Ниппоне люди решали вопросы не так, как вы. У нас были свои сахемы и один правитель во главе всего народа, которого мы называли императором, и было племя воинов, обученных сражаться за своих господ и отбирать у фермеров часть их урожая. Я оставил службу у своего первого господина из-за его жестокого обращения со своими фермерами и стал ронином, воином без племени.

Я прожил так много лет, скитаясь по горам Хоккайдо и Хонсю – попрошайкой, монахом, менестрелем, воином. А потом весь Ниппон оказался захвачен людьми с дальнего запада, с самого великого острова мира. Эти люди, китайцы, правят половиной западного конца света, если не больше. Когда они вторглись в Ниппон, в море не было великого шторма, и ветер-камикадзе не потопил их каноэ, как это всегда случалось раньше. Древние боги покинули Ниппон – возможно, из-за почитателей Аллаха, осевших на его южных островах. Так или иначе, когда море перестало быть преградой, их было не остановить. Мы перепробовали всё: пушечные батареи, цепи под водой, поджоги, ночные засады, атаки на водах внутреннего моря, и мы перебили многих из них, но, флот за флотом, они продолжали наступать. Они построили форт для укрепления длинного побережья, форт, который мы так и не смогли у них отбить, и через месяц они заняли весь полуостров. Тогда они обрушились на весь остров разом, тысячами высаживаясь на всех западных берегах. Весь народ лиги ходеносауни показался бы горсткой по сравнению с таким войском. И хотя мы отбивались и отбивались, отступая в горы и за холмы, где только мы знали входы и выходы во все пещеры и ущелья, они покорили равнину, и Ниппона, моего народа и моего племени не стало.

К тому времени я должен был уже сто раз погибнуть, но в каждом бою какая-то случайность спасала меня, и я одерживал верх над врагом или ускользал из его рук и доживал до следующего боя. В итоге нас осталось всего несколько десятков на всём Хонсю, и мы придумали план и однажды ночью, объединив усилия, украли три китайских каноэ, огромных, как множество плавучих длинных домов, связанных вместе. Мы направили их на восток и поплыли под командованием тех из нас, кто прежде бывал на Золотой горе.

Их корабли были оснащены матерчатыми крыльями, которые крепились на высоких шестах, чтобы ловить ветер, – такие вы могли видеть у иностранцев с востока, а большинство ветров приходит с запада и у вас, и у них. Несколько лун мы плыли на восток, а когда ветры стихали, нас влекло великим морским течением.

Достигнув Золотой горы, мы обнаружили, что другие ниппонцы добрались туда раньше нас, кто на месяцы, кто на годы, кто на десятки лет. Мы встретили там правнуков первых переселенцев, говоривших на древнениппонском языке. Они обрадовались, увидев земляков из страны самураев, и сказали, что мы явились, как пятьдесят три легендарных ронина, ведь в их гавани уже побывали китайские корабли и обстреляли деревни снарядами из огромных пушек, после чего возвратились в Китай доложить своему императору о том, где их искать, и заготовить для них иглы, – он сделал пальцем жест, иллюстрируя, как происходит смерть от огромной иглы, и его пантомима была чудовищно красноречива.

– Мы решили помочь нашим соотечественникам защитить свой дом и превратить его в новый Ниппон, надеясь рано или поздно вернуться на нашу истинную родину. Но через несколько лет китайцы появились снова, уже не на кораблях, входящих через Золотые ворота, а пешком, с севера, с огромной армией, попутно строя дороги и возводя мосты, с рассказами о золоте в горах. И ниппонцев снова истребили, как амбарных крыс, оттиснув на юг и на восток, на безжизненные крутые скалы, где выживал только один из десятка.

Когда уцелевшие надёжно укрылись в пещерах и ущельях, я дал себе слово сделать всё, что в моей власти, чтобы не позволить китайцам поработить Черепаший остров так же, как они поработили великий западный мировой остров. Я жил среди разных племён, выучил разные языки и несколько лет шёл на восток, преодолевая пустыни и высокие горы, голые каменистые пустоши, поднявшиеся так близко к солнцу, что земля вокруг жарилась и становилась похожа на сожжённую кукурузу и хрустела под ногами. Горы высились гигантскими скалистыми пиками, и только узкие каньоны вели через них. А на их широких восточных склонах раскинулись пастбища, те, что за вашими реками, где пасутся огромные стада бизонов и живут племена, которые питаются их мясом и молоком. Они селятся в становьях и перемещаются за буйволами на север или на юг, куда бы те ни пошли. Это опасный народ, люди там постоянно сражаются между собой, несмотря на изобилие, и я старался не попадаться им на глаза, держа свой путь мимо них. Я продвигался на восток, пока не наткнулся на группу рабов-земледельцев из ходеносауни, и из того, что они мне поведали на языке, который, на удивление, оказался мне понятен, я пришёл к выводу, что ходеносауни – первые на моём пути, кто мог бы остановить вторжение китайцев.

И я отправился на поиски ходеносауни, и они привели меня сюда, где я спал среди бревен и ползал змеёй, наблюдая за вами по мере своих возможностей. Я поднялся вверх по течению Огайо и исследовал все земли вокруг вашей, спас там сенекскую рабыню и узнал от неё ещё больше новых слов, но потом мы угодили в плен к воинам сиу. Это случилось по вине девушки, и она сопротивлялась до последнего, пока они не убили её. Они готовы были убить и меня, когда появились вы и спасли мне жизнь. Они пытали меня, а я думал про себя, что меня обязательно спасут воины сенека – вот их отряд, уже рядом. Вот их глаза, отражающие блики костра. И потом появились вы.

Он распростёр руки и воскликнул:

– Я благодарю вас, обитатели Длинного Дома! – он вынул табачные листья из-за поясной повязки и ловко бросил их в огонь. – Благодарю и тебя, Великий Дух, Единый Разум, что держит нас всех.

– Великий Дух, – вторя ему, прошелестели все остальные, чувствуя своё единение.

Иззапад принял из рук Широкого Лба длинную обрядовую трубку и бережными движениями набил её табаком. Сминая листочки в её углублении, он продолжил свою речь:

– То, что я увидел у вашего народа, поразило меня. Повсюду в мире правит оружие. Императоры держат на прицеле своих сахемов, а те, в свою очередь, солдат, которые держат на прицеле крестьян, и все они вместе держат на прицеле женщин, и только императору и избранным сахемам позволено распоряжаться их жизнью. Они владеют землёй, как вы одеждой, а все остальные находятся в рабстве того или иного толка. В целом мире существует пять, может, десять таких империй, но их число становится всё меньше – по мере того, как они нападают друг на друга и воюют до тех пор, пока кто-то один не возьмёт верх. Они правят миром, но никто их не любит, и люди уходят, когда на них направлено оружие, или бунтуют, и продолжается насилие одного над другим, человека над человеком, мужчины над женщиной. И несмотря ни на что их ряды продолжают расти, потому что они разводят скот, животных вроде лосей, которые дают мясо, молоко и кожу. Они разводят свиней, вроде диких кабанов, и овец, и коз, и лошадей, на которых ездят верхом, как на карликовых буйволах. И потому их стало так много, больше, чем звёзд на небе. Одомашненные животные и овощи, вроде ваших трёх сестёр (тыквы, фасоли и кукурузы), а также зерно, которое у них называется рисом и растёт в воде, позволят им прокормить такие массы народа, что вскоре в каждой из ваших долин поселится столько людей, сколько есть всех ходеносауни вместе взятых. Истинная правда, я видел это собственными глазами. Это уже началось и на вашем острове, на западном его побережье, возможно, и на восточном тоже.