Сын ведьмы - Симона Вилар

Среди разбитых осколков льда стонал и пытался приподняться выпавший пленный. Оперся на круглый щит, но упал, сил выпрямиться после того, как столько пробыл во льду, у него не было. Добрыня же освобожденным не помогал, просто перешагивал через них, окруженный воющей белесой мутью, цеплявшейся за него, мешающей. Но в какой-то миг он поднял круглый щит варяга, закрылся им – и один из белесых демонов Кощея врезался в него… и разлетелся. Или это Добрыня задел его своим ударом? Малфрида видела, как сверкнула неуязвимая кольчуга, как отразился белесый отблеск в сверкающей пластине шлема и отлетел, отброшенный во тьму.

Сава звал посадника, пытался догнать его, при этом сжимая что-то в руках, показывая, но спотыкался о глыбы разбитого льда, поскальзывался.

Малфрида догадалась, что священник все же нашел крестик, однако подумала с гордостью: «Моему сыну и эта христианская цацка не нужна – вон сколько он сам смог вопреки воле Кощея! Он силен, и он сможет противостоять чарам Бессмертного!»

Ей надо было отвлечься и закончить начатое с Даа. В таком хаосе это трудно сделать, но не погибать же пареньку! И Малфрида растянула завязки мешка, стала вынимать розоватую склянку… И вдруг со всей силы сдавила ее, расколов, разбрызгав воду… уже когтистой чешуйчатой лапой.

Ведьма знала, что в ящера она может обратиться, если пребывает в ярости. Или если заснула, а ее темная сила берет над ней верх помимо воли. Или же… Да, Малфрида знала, какое заклятие нужно вымолвить, чтобы тело стало меняться и она превратилась в крылатое чудище. Но даже в последнем случае ей нужно было приложить усилие и сосредоточиться, чтобы перевоплотиться. Но теперь, в этот миг, она превращалась легко, без усилий… и помимо собственного желания. Вроде и сказать что-то хотела, но только свистящее шипение издала, а потом уловила знакомый шорох разворачивающихся за спиной широких крыльев. Вверх взмывала клыкастая оскаленная голова. И теперь смотрела с высоты на все – и на разбивавшего ледяные глыбы Добрыню, и на пленников, и на пятившегося Саву… А потом ее переполнила слепящая, невесть откуда возникшая ярость, захотелось убивать, уничтожать, губить. И, переступив мощными когтистыми лапами, она склонилась и схватила тело так и не оживленного ею шамана, начала жевать, слыша хруст его костей.

Рядом пытался подняться кто-то из пленников, но она наступила на него, раздавила, растерзала и двинулась дальше.

Крылья хлопали за спиной, с их напором ей было легко подняться под темными сводами. Она озиралась, искала кого-то. Кого? Сейчас ею владело только огромное желание убивать всех этих мелких, копошащихся внизу людишек. Они были в плену у повелителя Кромки, они не имеют права на новую жизнь без его разрешения!

Эта мысль казалась ей такой ясной и понятной, что она почти с наслаждением кинулась на отупело сидевшую красавицу с рыжими косами: хрясь – и в пасти ощущается сладкий вкус крови. Так-то! Нет для вас новой свободной жизни! Не велено!

Но кем не велено? Ящер замотал рогатой головой, силясь что-то понять. Разве этого хотелось? Но никого не интересовали собственные желания ведьмы, превращенной чужой волей в Ящера. Она оставалась порождением тьмы, даже была уверена, что для этого сюда и пришла. И главное сейчас… Так кого ей надо наказать?..

А вот его! Витязя в мерцающих доспехах! И Ящер, рыча и раскачиваясь из стороны в сторону, полетел туда, куда указывали. Сейчас она… Как же она выла, как грохотала, поднимаясь повыше, чтобы сверху напасть, растерзать, уничтожить!..

Мыслей не было, осталось только одно желание – убить, убить, повалить и разорвать! Она яростно кинулась в атаку… и отлетела от удара невероятной силы. Сила у врага была почти Кощеева, значит, надо увернуться и напасть снова. И Ящер, мощно поводя длинным хвостом, загребая кучи льда, павших тел и камня, подсек готового к поединку витязя, а когда тот упал, ринулся сверху. Вот сейчас!..

В какой-то миг чудище заметило пристальный взгляд опрокинутого на спину противника. Лицо прикрыто пластиной наносника, но глаза открыты и смотрят не отрываясь. Они казались то темными, то кровавыми. И Ящер понял одно: враг не уклоняется, не боится. Ну раз так, то прямо сейчас она выполнит наказ…

В глазах полыхнула вспышка, и на шлеме с сияющей пластиной оскаленный рогатый Ящер увидел свое отражение. И его отбросило! Сильно, далеко. Чудище врезалось всем своим многокрылым телом в высокий свод пещеры, сбило каменные выступы, начало падать, переворачиваясь, ударяясь, цепляясь. Рухнуло на большое крыло – и все тело от толстой чешуйчатой шеи до бьющего по земле хвоста пронзило болью. Но боль вновь оживила ярость, и Ящер стал выть, приподниматься, издавая пронзительные звуки. Где враг?

И все же какой-то частью своего человеческого существа Ящер сообразил, что случилось. Доспех! Шлем и неуязвимая кольчуга. Сам… сама же дала ему. Но зачем? Однако есть приказ, надо повиноваться и исправить то, что сделала ранее по глупости.

Несколько мгновений оглушенное чудище мотало головой. Искало взглядом горящих желтых глаз того, кого надо уничтожить. Их всех надо уничтожить! Так велено! И, ощутив некое шевеление сбоку, Ящер взревел, выгибая шею на звук подле себя.

Желтые глаза с узкими трещинами зрачков увидели рослого светловолосого парня, который уходил, поддерживая, почти волоча на себе освобожденную из ледяного кристалла пленницу. Ящер знал – этот светловолосый явился сюда извне, а девка – жертва и добыча хозяина Кромки. Смерть им! Чудище стало разворачиваться, сложило крылья и пошло на лапах, настигая их. Эти двое остановились, и светловолосый выпрямился, поднял руку, словно защищаясь. Или что-то показывая. И опять была вспышка. В руках парня светился маленький яркий крест. И это была такая сила!

Ящер замер, не в силах подойти к ним, его откинуло, и он с трудом выпрямился, опираясь на длинный тяжелый хвост. Иначе бы упал. Но крест все светился, и Ящер вдруг понял… Вспомнил – это же свои! Она пришла сюда с ними. А теперь убивает по воле Кощея, завладевшего ее душой, подчинившего ее!..

Мысли Ящера, желавшего только убивать, и мысли человека, ослепленного светящимся крестом, смешивались. А еще Ящер видел, как к нему бежит витязь в сверкающей кольчуге, что-то кричит. Слов не разобрать, но разум человека… женщины, матери подсказал – это самое ценное, что у нее осталось. Убить его… Нет, ни за что!

Рев, хлопанье крыльев – и сильное тело поднялось, рвануло прочь и с размаху врезалось в каменную стену пещеры. Боль! Еще раз удар о камни, еще! Себя убить легче, чем того, кто дороже всего… дороже этого подвластного существования в чешуйчатом теле. Еще удар. Какая же страшная боль… Но надо продолжать, пока хватит сил. Она разобьет себя о камни, и не будет повиновения, будет только своя воля. Это так мучительно!.. Но только в этом надежда!

Добрыня видел, как темный Ящер бьется о своды пещеры. Как стремится прочь, как исчезает за дальними столбами сталактитов и выступами скал. Он исчез во мраке, где посадник, даже со своей новой силой, уже не может разглядеть его. Снова где-то слышны удары, вой, болезненные стоны.

«Она убивает себя, чтобы не навредить нам!» – догадался ошеломленный происходящим Добрыня. Ему хотелось кинуться следом, но он сдержал себя. Не стоит искушать чудище, не стоит напоминать о себе. Его мать под чарами, и ей приказано убивать. Теперь он понимал это. Но отчего же ему так плохо? Казалось бы, это уже не его мать. Она не человек. И все-таки человеческого, материнского в ней, пожертвовавшей собой, сейчас было больше, чем когда-либо ранее.