Степные кочевники, покорившие мир. Под властью Аттилы, Чингисхана, Тамерлана - Рене Груссе

Политика Хубилая была двойственной, в зависимости от того, считать ли его – и считал ли он себя – великим ханом, наследником Чингисхана, или Сыном Неба, наследником девятнадцати китайских династий. С монгольской точки зрения он полностью сохранял в принципе (если не в действительности) духовное единство Чингизидовой империи. Верховный хан, носитель власти Чингисхана и Менгу, он не переставал требовать повиновения от крупных Чингизидовых уделов, превратившихся в автономные ханства. Чтобы добиться этого повиновения от домов Угэдэя и Чагатая, он полжизни вел войны в Монголии. Персия же, где царствовал его брат Хулагу, являлась обычной провинцией его империи. Персидские ханы Хулагу (1355–1265), Абага (1265–1281) и Аргун (1284–1291) были в его глазах обычными ильханами, или второстепенными ханами, губернаторами высокого ранга, получавшими от него право на управление и остававшимися в тесном контакте с ним. Властелин всего Китая, теоретический сюзерен Туркестана и монгольской России, реальный сюзерен Ирана, Хубилай, согласно замечанию Марко Поло, был действительно «великим государем», «самым могущественным из людей, имевшим такое множество земель и сокровищ, каких не имел никто в мире, со времен Адама до сего дня».

Наследник Чингисхана в остальной Азии, в Китае Хубилай желал быть верным последователем предыдущих девятнадцати династий. Никогда еще Сын Неба не относился к своей роли так серьезно. Его направленное на восстановление нормальной жизни правление залечило раны столетней войны. После падения Сунов он не только сохранил государственные институты и управленческие кадры свергнутой династии, но и приложил все усилия, чтобы добиться личного перехода на его стороны чиновников на местах. Завоевав территорию, он сумел завоевать и души, и самым славным его деянием, возможно, следует считать не полное завоевание Китая, а его умиротворение.

Предметом особых забот Хубилая был вопрос коммуникаций, имеющий колоссальное значение для управления и снабжения огромной империи. Он повелел починить имперские дороги, засадить их обочины деревьями для создания тени, построить через равные промежутки пути караван-сараи. Имперской почтовой службе было выделено более двухсот тысяч лошадей, распределенных между почтовыми станциями. Для снабжения Пекина продовольствием он приказал починить и увеличить большой императорский канал, по которому в столицу везли из Центрального Китая рис. Для борьбы с голодом он восстановил действие древнего китайского закона, дополненного в период Кайфэнских Сунов знаменитым Ван Аньши. В урожайные годы государство скупало излишки урожая и закладывало общественные хранилища. В случае неурожая и повышения цен эти хранилища открывались, и зерно раздавалось бесплатно. С другой стороны, была реорганизована система социального обеспечения. Указ 1260 г. предписывал вице-королям оказывать помощь пожилым образованным людям, сиротам, больным, калекам. По указу 1271 г. были созданы больницы. Помимо влияния китайских традиций управления здесь можно увидеть и результат сильного влияния на сознание Хубилая буддизма. Раздача риса и проса нуждающимся семьям производилась регулярно. По словам Марко Поло, сам Хубилай ежедневно кормил 30 000 нищих.

Единственной сферой, в которой в это царствование не было успехов, являются финансы. У Сунов Хубилай отметил использование чао, то есть бумажных денег. Он сделал эту практику повсеместной и положил ее в основу своей финансовой политики. В 1264 г. он издал настоящий закон о максимуме[181], который устанавливал стоимость основных товаров в бумажных деньгах. Его первый министр финансов, уроженец Бухары мусульманин Сеид Эджель (ум. в 1279), насколько можно судить, еще удерживал эмиссию в разумных пределах. Легкомысленность стали проявлять последующие министры, сначала трансоксианец Ахмед Фенакети (ум. в 1282), затем уйгур Санга. Оба практиковали политику гиперинфляции, быстро обесценившую чао. Изыскивая средства, они прибегали к частым девальвациям и введению монополий. Ахмед, убитый в 1282 г., был посмертно разжалован Хубилаем. Санга был приговорен к смерти за махинации (1291). После окончания царствования Хубилая пришлось (1303) отказаться от понижения курса ранее выпущенных ассигнатов и выпустить новые, которые в свою очередь обесценились.

Религиозная политика Хубилая и его преемников: буддизм

Хубилай, как сообщает Марко Поло, проявлял самую широкую терпимость ко всем культам, хотя в 1279 г. он на какое-то время восстановил действие предписаний Чингисхана, запрещавших ритуальный забой скота, что входило в противоречие с мусульманским обычаем, и однажды выразил сильное раздражение по поводу содержащейся в Коране обязанности вести священную войну с «неверными». Кроме того, симпатии к буддизму в какой-то момент вызвали его некоторую личную неприязнь к даосизму – традиционному сопернику буддизма. Действительно, буддизм пользовался его совершенно особым благоволением. Именно таким он останется в монгольских преданиях. Монгольский историк Сананг Сетчен, будучи сам благочестивым буддистом, дойдет до того, что присоединит к титулам Хубилая кутукту (достопочтенный, божественный). Еще до своего восшествия на престол, в царствование Менгу, он организовал в Шанту диспут, на котором буддисты победили даосистов (1258). На этом знаменитом диспуте буддистскую доктрину отстаивали Намо, уже выступавший перед Менгу, и молодой тибетский лама Фагс-па. Как и на диспуте 1255 г., они доказали, что даосисты распространяют апокрифы, искажающие историю возникновения буддизма и делающие из него вторичное по отношению к даосизму учение. В результате этого спора Хубилай издал указы, предписывающие сжечь подозрительные работы и вернуть буддистам монастыри, которые у них незаконно захватили даосисты (указы от 1258, 1261, 1280, 1281 гг.). Став императором, как рассказывает Марко Поло, он с большой помпой принял буддистские реликвии, присланные ему цейлонским раджой.

Главным помощником Хубилая в вопросах буддизма был тибетский лама Фагс-па, родившийся около 1239 г. и умерший, очевидно, 15 декабря 1280 г. Фагс-па был племянником и преемником пандита Са-скии, то есть настоятеля монастыря Са-ския в провинции Цзан. Хубилай, вызвавший этого человека с Тибета, использовал его для обращения монголов в буддизм и одновременно для обеспечения вассалитета тибетцев. Он назначил его «господином царства» (го-ши) – заимствованный у древнего китайского буддизма титул, ставивший под его политико-религиозное управление тибетские провинции (около 1264 г.). До этого времени монголы не знали другого алфавита, кроме уйгурского. По просьбе Хубилая Фагс-па составил для них новую письменность, названную dürbäldjin, или квадратную, на основе тибетского алфавита (1269). Однако, по мнению Пеллио, роль Фагс-па в этом деле несколько преувеличена, кроме того, успех квадратного письма весьма эфемерен, поскольку и позднее монголы продолжали пользоваться алфавитом, скопированным с уйгурского (с некоторым отличием в начертании букв, которое у них более угловатое) и ставшим их национальной письменностью; именно уйгурским письмом написаны документы монгольской канцелярии, дошедшие до наших времен. По этому поводу Пеллио отмечает, что уйгурский алфавит имел тот недостаток, что лишь частично передавал звуки монгольского языка XIII в., не делая различия между о и у, опуская начальный х и т. д. Также уйгурский алфавит меньше, чем фагс-пасский, различает горловые звуки.

Большинство преемников Хубилая, начиная с его внука Тэмура, царствовавшего сразу после него (1294–1307), проявили