Не жалея ни о чем - Ш. У. Фарнсуорт

Но я смотрю на Ханну и могу представить это идеально. Могу представить, как она идет ко мне, одетая в белое, так отчетливо, что я задаюсь вопросом, воспоминание это или что-то менее существенное. Какое-то туманное, мечтательное состояние.

Сиенна сияет, когда подходит к Гарретту. Я не замечаю никаких деталей относительно ее платья или вуали, но внимательно изучаю выражение ее лица. Стану свидетелем счастья, которое кажется неподдельным. Интересно, о чем она сожалеет. Если сожалеет вообще.

У меня длинный список, но Ханны в нем нет. Не могу сказать, что я бы ничего не изменил. Весь стресс и неуверенность последних нескольких недель, с тех пор как я проснулся женатым на незнакомке, были нежеланными. Но благодаря им я оказался здесь. По-моему, не слишком высокая цена.

Как только церемония заканчивается и молодожены вместе идут по проходу, все встают, чтобы направиться в зал для приемов. Это длинное прямоугольное помещение с множеством столов, протянувшихся от одной стены до другой, с танцполом и сценой, установленной у самого входа.

Официанты в униформе бесшумно передвигаются по залу с закусками, а во всех четырех углах установлены бары.

— Хочешь выпить? — Я спрашиваю Ханну, это первые слова, которыми мы обменялись после окончания церемонии.

— Конечно, — отвечает она, оглядывая похожее на пещеру пространство. Потолки высокие, на них нанесены узоры из цветного стекла.

Я понимаю, что она смотрит не на цветы или другие украшения. Она изучает архитектуру.

Это нежелательное, но необходимое напоминание. Ханну многое ждет впереди. Впереди расстилается совершенно новое будущее. В то время как моя жизнь останется прежней, я буду работать в офисе, который я люблю, но также понимаю, что испытываю к нему сильную неприязнь.

Я боюсь сказать отцу, что не приму его предложение. Как только я это сделаю, я понятия не имею, как он отреагирует. Это, без сомнения, будет воспринято как личное оскорбление. Я отвергну то, что он, вероятно, сочтет великодушной уступкой со стороны моего отца и моего босса.

Впервые я всерьез подумываю об уходе из «Кенсингтон Консолидейтед». Эта мысль время от времени приходила мне в голову. Она стала более настойчивой после того, как стало известно о Кэндис. Но всегда что-то останавливало меня, и это все еще останавливает. Это часть меня. Часть, которую было бы больно потерять. Для меня это больше, чем зарплата, так же, как и для моего отца.

Но есть и другие зарплаты. Другие должности генерального директора.

И я думаю, глядя на Ханну, когда она заказывает коктейль у бармена, некоторые из них можно найти в Калифорнии.

— Наконец-то покинул «Кенсингтон Консолидейтед», Оливер?

Я поворачиваюсь лицом к Кэмдену Крейну.

Он титулованный придурок, которого я стараюсь избегать, насколько это возможно. Но мое презрение ничто по сравнению с презрением Крю, который, предположительно, ударил его пару лет назад. Я слышал только о последствиях, так как это было еще тогда, когда мой отец доверился мне. Он был в ярости от того, что Крю поставил под угрозу наши деловые отношения, и еще больше разозлился из-за Скарлетт. Крю не признала бы, что это было так, но ничто другое не заставило бы его выйти из себя.

— Ты хотя бы знаешь, где находятся офисы «Крейн Энтерпрайзиз», Камден?

Он смеется, как будто это была шутка. Это не так. Себастьян Крейн придерживался совершенно иного подхода к участию своего сына в семейном бизнесе, чем мой отец. Камден с радостью забирает часть прибыли, чтобы иметь возможность веселиться и выпивать по всему миру.

— Жизнь слишком коротка, чтобы проводить ее в кабинке.

— Я уверен, что ваши акционеры согласились бы, — отвечаю я.

Камден снова хихикает. Он всегда пытался вести себя со мной по-дружески, вероятно, в попытке позлить Крю. И обычно я терпел это, потому что «Крейн Энтерпрайзиз» — конкурент «Кенсингтон Консолидейтед», и здесь есть что сказать в поддержку поговорки держи врагов ближе.

Но сейчас я не такой сговорчивый, отчасти потому, что Крю заслуживает моей лояльности больше, чем компания, а отчасти потому, что Камден заметил Ханну. У него похотливое выражение лица, когда он наблюдает, как она берет бокал с мартини, и я полностью понимаю стремление Крю изменить выражение своего лица.

— Я возьму виски, чистый, — говорю я бармену, когда он поворачивается ко мне.

— Я не думаю, что мы имели удовольствие быть представленными, — говорит Камден, протягивая ей руку. — Я Кэмден Крейн.

— Ханна Гарнер. — Она пожимает ему руку.

— Вы двое…

— Да. — Мой тон короткий и отрывистый.

Кэмдена это не останавливает.

— Ты живешь в Нью-Йорке, Ханна?

Она играет оливками в своем мартини и качает головой.

— В Лос-Анджелесе.

— Отличный город. Если тебе понадобится гид во время твоего визита, я, вероятно, буду свободен. У Оливера репутация очень занятого человека.

— Я предпочитаю встречаться с мужчинами, придерживающимися трудовой этики, Кэмден. А теперь, если ты нас извинишь… — Ханна уходит прежде, чем у Кэмдена появляется шанс ответить.

Я улыбаюсь ошеломленному выражению лица Камдена.

— Рад тебя видеть.

Затем я следую за Ханной к нашему столику.

ГЛАВА 25

ХАННА

Когда я закрываюсь в кабинке туалета, я бьюсь головой о дверь. К сожалению, это модные двери. Вместо пластика, который поглощает звуки, они сделаны из какого-то древнего дерева, которое отдает стук.

Я делаю долгий вдох.

Мне просто нужно пережить остаток сегодняшнего вечера. Мой рейс завтра утром. Я писаю и спускаю воду, затем хватаюсь за ручку.

Какофония стука каблуков эхом отражается от мраморного пола, сопровождаемая несколькими женскими голосами.

— … блондинка здесь с ним? — говорит один из них.

Моя рука замирает, оставаясь неподвижной вместо того, чтобы открыть защелку.

— Она симпатичная, — говорит другой голос. — Наверное, он просто трахает ее.

— Леонардо Брэнсон сказал моему отцу, что Куинн станет Кенсингтон к осени. — Третий голос присоединяется к разговору, и я понимаю, о ком именно они говорят.

— Честно говоря, я не думала,