Портрет моего мужа - Екатерина Лесина

Из складок покрывала появился клинок, по-прежнему выглядевший жутковато. Даже более жутко, чем прежде. Он потемнел, словно обгорел, и сделался тоньше, изящней.

Как раз по руке.

- Знаешь, что он говорит?

- Откуда?

Мальчишка пожал плечами. В его представлении не было ничего странного в способности вещей к разговору.

- Он говорит, что я отравлен. И что мне нужна кровь.

- У меня больше нет.

- Я знаю. Я... не собираюсь. Ты и без того... дал силы. Ему. Больше никогда не трогай чужие вещи, ясно? - Йонас был предельно серьезен. Тонкие пальцы скользнули по кромке лезвия. - Он мог бы забрать твою жизнь. И забрал бы, если бы решил, что мне нужнее...

- Тогда спасибо, что не забрал.

Огонь согревал, но с теплом возвращалось и чувство голода. А уж его-то разговорами не утолить. В животе тотчас заурчало, и Кирису подумалось, что время-то самое то.

Ужина.

Глава 36

В столовой горели свечи.

Дюжины три.

Или четыре.

Свечи украшали огромную люстру, которая, казалось, парила в воздухе, потому что темнота скрывала цепи. Свечи отражались в столовом серебре и хрустале. Они поднимались из сложных цветочных композиций и слегка чадили.

Стало душновато.

- Доброго вечера, - поздоровалась я с эйтой Ирмой, которая к ужину переоделась.

Платье цвета малахита.

Жемчуг.

Лайма была в лиловом. Темный чернильный оттенок подчеркивал общую ее бледность, придавая ей какой-то болезненный оттенок. А уж в массивном опаловом ожерелье, обвившем шею, было что-то от ошейника. Дорогого, но все же...

Сауле... в белом.

Жертве белый к лицу. А вот Сауле - не слишком идет. Ее кожа в свете свечей выглядит рыхлой, нездоровой, а вот волосы словно потускнели. Да и фасон на редкость нелепый. Эти присобранные рукава, округлый какой-то девичий вырез, расшитый мелким речным жемчугом. Складка под грудью, будто нарочно придающая платью объем. В таком удобно прятать растущий живот. И...

...жених и невеста.

И пусть невеста далека от идеала, но... это ведь ничего не значит. Если Сауле беременна, то...

Я уколола себя булавкой, прогоняя лишние мысли. Беременна или нет, это не имеет значения. Это, если разобраться, ее личное дело. И быть может, рыжего, но никак не мое.

Я, между прочим, замужем.

Пока еще.

- И все-таки... - эйта Ирма склонилась к любовнику, который, к слову, выглядел несколько потрепанным. - ...некоторые особы поразительно наивны. Я еще могу понять, почему они вообще заказывают поддельные драгоценности, настоящие не всем по карману, но... нужно же меру знать. Розовых алмазов подобного размера попросту не существует!

- А мне нравится, - я погладила камень, заодно посылая легкий импульс, который исчез в бездонной его глубине. - Красивенько получилось. Мар, тебе нравится?

- Очень.

- Я, наверное, себе еще и бусики сделаю, - я позволила Мару усадить меня. К слову, место за столом сместилось, и теперь я удостоилась высокой чести сидеть по правую руку супруга. Лайма приподняла бровь.

Сауле пьяновато икнула.

Кажется, она вообще плохо понимала, где находится.

- Такие, знаете, чтобы камушек, а потом жемчужинка. И еще камушек. Я такие в одном каталоге видела, только там камушки были белыми. Белые, как по мне, совсем некрасиво. А розовенькие - это мило. По-девичьи.

Эйта Ирма подняла глаза к потолку.

Я тоже.

Ничего. То есть, ничего не видно. Если люстра, объятая огнем, это по-своему красиво, то вот выше ее - тьма кромешная.

- Объясните ей кто-нибудь, что это нельзя носить.

- Дорогая, - подал голос Юргис. - Редкий случай, но все же... ты ошибаешься. Камень настоящий.

- Что?

- Я разбираюсь в камнях. Позволите?

Не дожидаясь разрешения, он поднялся, обошел и Мара, явно заинтересованного происходящим, и меня. Развернул стул, причем сделал это, учитывая вес здешней мебели, как-то чересчур уж легко. Он наклонился к самому моему лицу.

Заглянул в глаза.

Подмигнул даже.

И подцепив цепочку мизинцем, приподнял.

- Платина... и сапфиры... небольшие, но крупные камни смотрелись бы чересчур вычурно. Плетение интересное, хотя несколько вышедшее из моды? Да... сейчас предпочитают делать цепочки попроще. Говорят, в простоте стиль, но на самом деле это куда как менее трудоемко. Что? Моя матушка происходила из рода простого... ее родители - довольно известные в узких кругах ювелиры.

- Ты не говорил.

- Уже усвоил, что о некоторых фактах своей биографии стоит помалкивать, - камень лег на палец Юргиса. - У нас до сих пор многие слишком уж озабочены чистотой крови...

Искра силы, сорвавшаяся с пальца, исчезла в камне.

- Даже так...

- Это ты ошибаешься... дорогой, - сквозь зубы произнесла эйта Ирма. - Камни подобного размера...

- Около восьмидесяти карат, верно? К сожалению, я не настолько талантлив, как мой дед, а потому точно не определю. Но не менее восьмидесяти. Огранка удачна... для ваших целей.

Камень отпустили.

- А стоимость?

Юргис пожал плечами.

- В зависимости от того, сколько будет денег у тех, кто пожелает купить. На последнем аукционе розовый алмаз в пятьдесят три карата ушел за полтора миллиона крон. И было это, если не ошибаюсь, около ста лет тому. Сейчас он хранится в королевской сокровищнице, и по мнению моего деда изрядно прибавил в стоимости. Розовые алмазы и вправду редкость.

Вот как-то... неуютно мне стало под взглядом эйты Ирмы.

Юргис же развернул меня к столу и, коснувшись кончиками пальцев затылка, презадумчиво произнес:

- Вы слишком беспечны... будьте осторожней.

- Постараюсь.

Ответом мне был рассеянный кивок.

- И откуда камешек? - поинтересовалась Лайма, сжимая вилку так, будто она примеривалась, как половчее воткнуть ее в меня.

- Брат... дал поносить.

- Он, наверное, очень вас любит...

- Очень.

- Что странно, учитывая и вашу разницу в возрасте... и происхождение, - вилка воткнулась в тонкий ломтик ветчины, что заставило эйту Ирму поморщиться. Все же супруги ее сына были далеки от совершенства. - Не боитесь, что его свадьба... испортит такие идеальные отношения?

- Если испортит, значит, не такие и идеальные.