Что гложет Гилберта Грейпа? - Питер Хеджес

— Ты классно танцуешь, Эми.

А у Ларри отрыжка. Арни накрывает его рот ладонью и приговаривает:

— Фу, как некрасиво, фу, как некрасиво!

Мы все взмокли.

Эми отваживается:

— Ну, все. Время пришло.

— Для чего? — спрашиваю я и чувствую, как к лицу приливает кровь.

— Для звонка. У нас остаются считаные часы. Мы ведь договаривались звонить затемно, правда?

— Мм.

— Договаривались, — подтверждает Дженис.

Я не выдерживаю:

— Без подъемного крана ее отсюда не вытащить. Об этом вы не подумали?

— Действительно, не вытащить.

— Нам разнесут кровлю. Мама слишком тяжелая, обычным порядком ее не вынести. Подъемный кран подгонят, не иначе.

Ларри вспоминает, что для таких, как мама, предусмотрены гидравлические носилки. Поторапливает Дженис: мол, в самом деле звонить пора. Дженис встает и направляется к телефону.

— Нет! — вырывается у меня. — Постой!

— Тебе не хватило времени, да, Гилберт? — спрашивает Эми.

— Мм.

— Можно еще немного выждать.

Дженис вздыхает:

— Давайте уже. Давайте звонить, ладно? — Она берется за телефонную трубку.

— Не-е-е-е-е-ет!

Арни затыкает уши; все остальные притихли и смотрят на меня.

— Не звоните. Не надо звонить. Приедут за ней только утром. Соберется толпа. Подъедет катафалк Макбёрни. Ее загрузят в катафалк, Эллен. И пойдут бесконечные пересуды. Шепотки. Все будут на нее глазеть и ощущать свое превосходство. Начнут отпускать шуточки. Из нее сделают посмешище.

Эллен отворачивается. Дженис набирает номер.

— ОНА — НЕ ПОСМЕШИЩЕ! НО ЕЕ НАЧНУТ ВЫСМЕИВАТЬ И ОСУЖДАТЬ. КАЖДЫЙ СТАНЕТ ТЫКАТЬ ПАЛЬЦЕМ! ЭТОГО ДОПУСТИТЬ НЕЛЬЗЯ!

— Ладно, Гилберт, тише, тише.

— ОНА ЗАСЛУЖИВАЕТ ЛУЧШЕГО! ОНА ЗАСЛУЖИВАЕТ… — Мне не хватает воздуха. Эми пытается меня обнять, но я отшатываюсь. — МАМА ПРЕКРАСНА! ГЛУМИТЬСЯ НАД НЕЙ НЕЛЬЗЯ! НИКАКИХ НАСМЕШЕК!

Вращения телефонного диска не слышно, протесты умолкли — слышны только мои рыдания.

Эллен повторяет:

— Она прекрасна. И не важно, кто что скажет или подумает. Мама прекрасна.

— Ну, теперь-то можно звонить? — спрашивает Дженис.

Я мотаю головой.

— И что ты предлагаешь, братишка?

Прорезая воздух, я выхватываю у нее трубку и прижимаю к себе, как футбольный мяч.

— Ну, — недоумевает Дженис.

Выдергиваю телефон из розетки и уношу к себе в комнату. Выдвигаю из комода два ящика, набитых шмотьем, в верхний кладу телефон и возвращаюсь с ними по коридору.

— Что ты творишь? — спрашивает Дженис.

Остальные наблюдают молча.

Спускаюсь по лестнице и оставляю ящики перед домом. Нахожу какую-то коробку. В верхнем коридоре набиваю эту коробку книжками Эми о Нэнси Дрю. Дженис вопрошает:

— Чем занимается Гилберт? Это только мне интересно или кому-нибудь еще?

Прохожу мимо нее не глядя — вниз по ступенькам и на улицу. Откапываю в кухне мешки для мусора. Взбежав на верхнюю площадку, слышу голос Эми:

— Который час?

Ей отвечает Ларри:

— Четверть третьего.

Без единого слова Эми идет мимо меня к себе в комнату. Вскоре появляется с коробкой записей Элвиса, постеров Элвиса, а также с плюшевым медвежонком, которого некогда выиграл для нее Ларри на местной ярмарке. Прихватила и кое-что из одежды. Остановилась в конце коридора, просунула голову в дверь маминой комнаты и обращается к остальным, стоящим в полном недоумении:

— Гилберт прав. Ее придется вытаскивать подъемным краном.

Дженис взрывается:

— Какого…

Эми продолжает:

— Гилберт прав и в другом: насмешек и осуждения не избежать. И еще кое в чем: да, мама заслуживает лучшего.

Она выносит свою поклажу на лужайку перед домом. Я сношу туда же книги. Забираю из стенного шкафа всю верхнюю одежду и оставляю у бордюра. Затем на крыльцо выходит Эллен. Держит в руках наши семейные фотоальбомы.

— Куда их сгружать? — спрашивает.

Вскоре в работу включаются и другие. Арни с помощью Дженис сгребает игрушки. Эллен собирает косметику, Ларри приносит с чердака мишень для игры в дартс и полные комплекты энциклопедий, а из гаража — инструменты. Сообща сортируем на кухне документы, картины и посуду.

Никто не проронил ни слова, но всем все ясно.

Эми выбирает кое-что из мебели и отправляет на задний двор. Обеденный стол, диван из гостиной. Никто не суетится, не мельтешит, но работа спорится. Я проверяю арбузные семечки от Бекки и жестянку из-под кока-колы от миссис Карвер на предмет сохранности.

Потребовалось немало ходок из дома и обратно, чтобы двор заполнился нашим скарбом. Мы с Эми взираем с крыльца на эти склады. Повсюду мешки с одеждой, мебель, старая посуда. Весь участок занят нашими вещами.

— Эми, — говорю.

— Да?

— Ты знала, что у нас столько барахла?

— Нет, не знала. Действительно, горы. — Она смотрит на часы. — Начало шестого.

Я вручаю ей последнюю диванную подушку.

— На этом все? — спрашивает Эми.

— Так точно.

За три с лишним часа мы вынесли все, что хотим сберечь. Дженис без сил упала на лужайку, а Эллен в свете уличного фонаря рассматривает капли пота на голых руках. Ларри идет к машине и кричит:

— Я мигом!

Девушки и мы с Арни идем наверх, чтобы обнять или поцеловать маму. Эллен пытается напоследок сделать фото, но у нее кончается пленка. Слоняемся по дому с пустыми лицами, порой улыбаемся, реже хихикаем, нет-нет да и всплакнем, но большей частью просто стараемся запомнить все, как есть. Арни сидит у себя в комнате и говорит ей: «Пока-пока». Машем дверям и полкам стенного шкафа.

При виде света автомобильных фар я говорю:

— А вот и Ларри.

Мы все выходим во двор. Ларри устремляется к дому, взбегает по лестнице, и нам через окно видно, что он смотрит на маму. Наклоняется ее поцеловать — лоб его скрывается из виду.

Выйдя на улицу, он открывает багажник и достает полную канистру бензина — не зря же сгонял на заправку. Я поднимаюсь вместе с ним на крыльцо, он отворяет дверь, и мы заходим в гостиную. Из мебели там осталось только мамино кресло. Ларри обильно поливает его бензином. Я вырубаю свет во всем доме. Мой брат чиркает спичкой, и мы слышим рождение огня. Ларри спешно покидает дом. А я не тороплюсь.