В лесу - Тана Френч

к вам семья Сэведжей и Алисия Роуэн? – спросила Кэсси. – Зависть. Вы похоронили свою дочь. Хуже этого лишь одно – когда хоронить некого. Помните, что вы ощущали в день, когда Кэти исчезла? Они живут с этим ощущением двадцать лет.

– Эти люди заслуживают того, чтобы узнать, что на самом деле случилось, мистер Девлин, – тихо заговорил я. – Не только ради их душевного спокойствия. Мы разрабатываем версию, согласно которой эти два дела связаны. Если мы ошибаемся, нам нужно быстрее узнать об этом, иначе убийца Кэти ускользнет.

В глазах Джонатана что-то мелькнуло – что-то вроде странной смеси ужаса и надежды, но что именно, распознать я не успел.

– Что же случилось в тот день? – спросила Кэсси. – Четырнадцатого августа тысяча девятьсот восемьдесят четвертого. В тот день, когда исчезли Питер и Джейми.

Джонатан сдвинулся еще ближе к спинке стула и покачал головой:

– Я рассказал вам все, что мне известно.

– Мистер Девлин, – я склонился к нему, – как это случилось, понять несложно. Случившееся с Сандрой до полусмерти напугало вас.

– Вы знали, что сама она угрозы не представляет, – продолжила Кэсси. – Она была влюблена в Кэтела и не сказала бы ничего, что навредило бы ему, да если бы и сказала, чего стоит одно ее слово против ваших трех? Присяжные склонны не доверять жертвам изнасилования, особенно тем, кто по взаимному согласию уже вступал в половую связь с двумя из предполагаемых насильников. Ее назвали бы шлюхой, а вас отпустили бы домой. Но вот дети… Одного их слова было достаточно, чтобы в любую секунду упрятать вас за решетку. Пока они рядом, вы не чувствовали себя в безопасности.

Кэсси отошла от стены, поставила стул поближе к Девлину и уселась.

– В тот день вы не ездили в Стиллорган, – мягко сказала она, – верно?

Джонатан заерзал и слегка расправил плечи.

– Ездил, – серьезно ответил он. – Мы с Кэтелом и Шейном ездили. В кино.

– И какой фильм смотрели?

– Это я сразу копам сказал, еще тогда. А сейчас уже двадцать лет прошло.

Кэсси покачала головой.

– Нет, – возразила она. Незаметное, односложное слово, будто глубоководная мина. – Возможно, один из вас – думаю, Шейн, лично я выбрала бы для этой цели его – поехал в кино, чтобы пересказать остальным содержание фильма на тот случай, если потом спросят. При должной сообразительности вы отправились в кино втроем, но едва свет в зале погас, вы выскользнули через пожарный выход. Так вы обеспечили себе алиби. Главное, что по меньше мере двое из вас вернулись в Нокнари еще до шести вечера. И направились вы прямиком в лес.

– Что-о? – Лицо Джонатана скривилось в гримасе отвращения.

– В половине шестого дети всегда шли домой полдничать, и вы знали, что отыщете их не сразу, поскольку лес тогда был довольно большим. И все же вы их нашли. Они-то играли, а не прятались. Скорее всего, сильно шумели. Вы подкрались к ним, совсем как они к вам, и схватили.

Разумеется, мы с Кэсси проговаривали все это – повторяли снова и снова, выбрали версию, в которую вписывались все имеющиеся у нас факты, проверили каждую мелочь. И тем не менее что-то во мне противилось, возражало и скребло: нет, все было не так. Но слишком поздно – остановиться невозможно.

– В тот день мы вообще в лес не заглядывали. Мы…

– Вы сняли с детей обувь – без нее далеко не убежишь. Потом вы убили Джейми. Пока мы не найдем тела, я не узнаю, как именно, но, скорее всего, ножом. Либо закололи, либо перерезали ей горло. Ее кровь каким-то образом попала в кроссовки Адама. Возможно, вы специально собирали кровь в кроссовки, чтобы оставить поменьше следов. Возможно, вы намеревались выбросить кроссовки в реку, вместе с телами. Но потом, Джонатан, пока вы расправлялись с Питером, вы упустили Адама. Он натянул кроссовки и сбежал. На футболке у него остались прорехи – думаю, кто-то из вас, догоняя, попытался пырнуть его ножом… Но Адаму удалось улизнуть. Он знал этот лес лучше вас и, пока его не нашли поисковики, прятался. Каково вам было, а, Джонатан? Осознавать, что все впустую и что один свидетель все равно остался?

Стиснув зубы, Джонатан смотрел в пустоту. Руки у меня тряслись, и я спрятал их под столешницу.

– Знаете, Джонатан, – сказала Кэсси, – почему я думаю, что вы действовали вдвоем? Трое крепких парней против троих детей – тут итог предсказуем. Вам незачем было бы разувать их, могли бы просто держать каждый по одному ребенку, и тогда Адам родного дома уже не увидел бы. А вот если вас было двое против троих…

– Мистер Девлин, – заговорил я, и голос звучал странно, эхом отскакивал от стен, – если вас там действительно не было, если вы были в кинотеатре, чтобы обеспечить себе алиби, то, пожалуйста, скажите нам. Между убийцей и соучастником огромная, колоссальная разница.

Джонатан наградил меня разгневанным взглядом, в котором читалось: “И ты, Брут”.

– Да вы рехнулись, – проговорил он, шумно, с присвистом, выдыхая носом воздух. – Да пошли вы! Мы этих детей и пальцем не тронули!

– Мне известно, мистер Девлин, что лидером были не вы, – сказал я, – а Кэтел Миллз. Он сам так сказал. Точнее, сказал он так: “Со стороны-то он, может, крутыш, но это все лажа. Если б не я, он бы сроду ни на что не решился”. Если вы были свидетелем или соучастником, пожалуйста, расскажите.

– Бред собачий. Кэтел не сознался в убийстве, потому что мы никого не убивали. Я понятия не имею, что сталось с теми детьми. Да мне вообще плевать. Про них мне нечего сказать. Мне лишь надо знать, кто сотворил такое с Кэти.

– Кэти? – Кэсси вскинула брови. – Что ж, ладно. К Питеру и Джейми мы еще вернемся, а сейчас давайте поговорим о Кэти.

Она резко, с шумом, отодвинула стул назад – плечи у Джонатана вздрогнули – и снова подошла к стене.

– Вот медицинская карта Кэти. Четыре года она страдала необъяснимым заболеванием желудка, которое закончилось весной. Тогда же Кэти сказала своей преподавательнице балета, что больше болеть не будет. И вуаля – болезни как не бывало. По мнению нашего судмедэксперта, ее организм был в полном порядке. Знаете, о чем это свидетельствует? О том, что Кэти кто-то травил. Это несложно, достаточно чистящего средства или отбеливателя для унитаза, даже соленая вода сойдет. Такое на каждом шагу случается.

Я наблюдал за Джонатаном. Кровь отлила от его лица, и теперь он сидел бледный как мертвец. Моя мучительная неуверенность испарилась: ему что-то известно.

– И делал это не чужой человек, Джонатан. Не тот, кого не устраивала ваша борьба против строительства шоссе.