Московские каникулы - Андрей Ирмович Кузнецов

Ивана Мироновича.

М у р а в и н. Что ж, давайте. (Пробежав письмо.) Очень мило с его стороны — прислать свою лучшую ученицу. И вы согласны, дорогая Ирина Сергеевна, продолжить свои занятия с Танькой?

И р и н а (растерянно). Продолжить? Значит, вы… Видите ли… Я вам сейчас все расскажу! Я затем и пришла!

М у р а в и н. Да вы не волнуйтесь, все идет хорошо. Пройдитесь, пожалуйста, до окна и обратно.

И р и н а. Пройтись? Зачем?

М у р а в и н. Хочу посмотреть, как у вас поставлена походка.

И р и н а. Поставлена? Кем поставлена?

М у р а в и н. Что ж, и наив очень натуральный. А волосы — парик, шиньон?

И р и н а. Послушайте, вы что, принимаете меня…

М у р а в и н (поспешно). Никуда я вас не принимаю! Все решает комиссия в полном составе. (Садится.) Ладно, признаюсь честно — один ноль в вашу пользу. Не предупреди меня Танька — никогда бы не догадался, что вы переодетый мужчина. Да и сейчас не могу понять, как вы этого добились. Поздравляю с успехом, Дмитрий Ручейков.

И р и н а. Хватит издеваться. Вы прекрасно знаете, что я никакой не Дмитрий! Я его сестра, Ирина Ручейкова! И походка у меня не поставленная, а своя собственная, и волосы — тоже мои. Можете дернуть, убедиться. Дергайте, дергайте!

М у р а в и н (растерян). Позвольте… Но где же тогда Дмитрий?

И р и н а. Не знаю. Он оставался дома, а я побежала на вокзал, чтобы первой встретить вас и обо всем рассказать. Мистификация зашла слишком далеко, и я решила, чтоб вы узнали правду от меня, так как я одна во всем виновата! Не перебивайте, пожалуйста! Когда Дима с Федей провалились на экзамене и решили еще раз попробовать… Ну, как говорится, попытка не пытка… Теперь-то я понимаю, что эта пословица не такая уж безобидная… Я должна была их удержать! А я легкомысленно согласилась на переодевание, когда Федя его придумал…

М у р а в и н. Что еще за Федя?

И р и н а. Товарищ брата. Он вообще все здорово придумывает. Только не всегда считается с морально-этической стороной…

М у р а в и н. А вы сами? Считаетесь?

И р и н а. Не думайте, я не оправдываюсь! И готова нести всю ответственность…

В комнату быстро входит  Ф е д я.

Ф е д я (запыхавшись). Павел Андреевич, извините, но у вас дверь не заперта… Я вам должен срочно рассказать… (Увидев Ирину.) Вы уже здесь? Так я и думал… Значит, профессор и без меня все знает?

М у р а в и н. Все, кроме того, какое вы к этому имеете отношение.

И р и н а. Так это и есть Федя…

М у р а в и н. Ах вот оно что, Горчицын…

Ф е д я (прислушиваясь). И Федя, и Горчицын, а по совместительству — еще и бандит, за которым гонится милиция…

В комнату быстро входят  С о ф ь я  И в а н о в н а  и  У з д е ч к и н.

С о ф ь я  И в а н о в н а (Уздечкину). Вот он! Хватайте его!

Ф е д я (прячась за Ирину). Нет уж, лучше ее! (Подталкивает Ирину к Уздечкину.)

У з д е ч к и н (растерянно). Ира?..

И р и н а (так же). Витя…

Входит  М у з а  В а с и л ь е в н а.

М у з а  В а с и л ь е в н а. Павлик, что у нас происходит? Кто эти люди?

М у р а в и н. Репетиторы!

М у з а  В а с и л ь е в н а (испуганно). Как, все?

М у р а в и н. И еще будут! Раз уж ты взялась за дело… Отныне у нас репетиторы поставлены на поток!

Звонок в прихожей.

У з д е ч к и н. Но позвольте, товарищ профессор…

М у р а в и н. Не позволю! Ступайте все в мой кабинет и там выясняйте отношения. У меня здесь важное деловое свидание.

Никто не двигается с места.

Муза, слышишь?! Ты что, не понимаешь меня?

М у з а  В а с и л ь е в н а. Ах, Павлик, я уже давно понимать перестала… Но если ты настаиваешь…

Звонок повторяется.

М у р а в и н. Настаиваю! Мама, проводи гостей в кабинет!

С о ф ь я  И в а н о в н а. Может, лучше — в отделение?

М у р а в и н. Прошу без самодеятельности! И не возвращайтесь, пока не позову! (Выпроваживает всех из комнаты, затем выходит в прихожую и возвращается вместе с Димой в образе «Ирины Сергеевны».)

Д и м а (волнуясь). Извините… Здравствуйте… Добрый день!

М у р а в и н. День добрый.

Д и м а. Мне сказали… Вы Павел Андреевич Муравин?

М у р а в и н. Он самый.

Д и м а. Меня зовут Ирина Сергеевна Ручейкова.

М у р а в и н. В самом деле? Весьма приятно.

Д и м а. У меня к вам рекомендательное письмо от Ивана Мироновича.

М у р а в и н. Что ж, давайте.

Д и м а (роясь в сумке). Черт побери… Извините! Никак не найду это письмо… Не понимаю, куда оно девалось…

М у р а в и н. Не расстраивайтесь, я, в общем, представляю, что там написано. Вы лучшая ученица Ивана Мироновича и прекрасно справитесь с обязанностями репетитора. Не так ли?

Д и м а. Да, он был столь любезен… (Внезапно с подозрением.) Но откуда вы знаете? Вы уже обо всем догадались?

В комнату врывается  Т а н я, с Диминым чемоданом в руках.

Т а н я. Ничего он не догадался! Я рассказала! (Отцу.) Сам же просил не говорить ему! А теперь все испортил! Не стыдно тебе?

Д и м а (мягко). Таня, не сердись… Ну и хорошо, что рассказала. (Снимает шиньон.) Я давно понял, что не так надо было… (Муравину.) Допустим, доказал бы вам, что не безнадежен… в смысле перевоплощения… Только разве это главное?

М у р а в и н (с интересом). А что же?

Д и м а. По-моему, главное для художника — что у тебя за душой, что свое понесешь ты людям…

М у р а в и н. Согласен. Но техника — тоже не последнее дело. И то, что вам так долго удавалось дурачить моих милых женщин…

С о ф ь я  И в а н о в н а (быстро входя в комнату). Извини, Павлик, меня ему одурачить не удалось!

М у р а в и н (насмешливо). И вы с Уздечкиным уже переловили всех грабителей? Поздравляю!

У з д е ч к и н (входя). Товарищ профессор, и на старуху бывает проруха… (Софье Ивановне.) Виноват, я о себе… (Муравину.) Увлекся, понимаете, несвойственными участковому функциями…

М у р а в и н. Побойтесь бога, лейтенант! Разве Ирина Сергеевна — функция?

И р и н а (входя). Не смейтесь над ним, Павел Андреевич! Повторяю — во всем, решительно во всем одна я виновата! Я должна была удержать мальчишек от этой непозволительной мистификации, а я сама…

Ф е д я (входя). Нет уж, мистификации — по моей части. Каюсь, профессор, всю эту заваруху я придумал… Полностью понимаю ее неприглядность с морально-этической стороны…

М у р а в и н. А с режиссерской?

Ф е д я (ошарашен). Что?! Так вы думаете…

М у р а в и н. Важно, ч т о  о вас подумает приемная комиссия. В будущем году, когда мы станем набирать режиссерский курс.

Ф е д я. Да за год… Я еще столько наработаю!

Т а н я (ревниво). Папа, а с Димой как же? Его ты допускаешь к пересдаче?

М у р а в и н. Так и быть, возьму грех на душу. (Диме с Федей.) Я знаю, как вы меня называете — главный зверь. Так вот, имейте в виду, буду зверствовать сильней обычного.

Т а н я. Да почему?

М у р а в и н. Хочу, чтоб он настоящий экзамен по-настоящему выдержал. (Диме.) И если выдержите…

Т а н я. Выдержит!

М у р а в и н. А ты помолчи! Твои экзамены впереди! Думаешь, на юридическом тебя с распростертыми объятиями встретят?

М у з а  В а с и л ь е в н а (входя). Позвольте, товарищи, откуда взялся юридический?

Т а н я. Не взялся! Он сто лет существует!

М у з а  В а с и л ь е в н а. Татьяна! Мне не до юмора!

М у р а в и н. Вот