История Византии. Том 3. 602-717 годы - Юлиан Андреевич Кулаковский

притом в виде имени числительного. Пользуясь фонетическими данными тюркских языков, г. Миккола дает такой смысл первым словам отдельных пар: дилом — змея, шегор — вол, дохе — свинья, вер — (точнее “вери”) — волк, дванш — заяц, тох — курица, итемит — собака. Объяснить слово сомор г. Миккола “пока” не решился. Что до названия месяцев, то алем ελεμ значит первый, вечем — третий, тутом — четвертый, бехти — пятый, алтом — шестой, шехтем — восьмой, твирем — десятый, аниалем — одиннадцатый. — Какой вид должен получить «Именник» в освещении этой новой гипотезы, остается неизвестным, так как автор представил для печати лишь извлечение из своего доклада.

Не имея своего суждения по существу спорных вопросов, поскольку они связаны с объяснением загадочных слов «Именника», позволю себе, однако, выразить полное несогласие с Бьюри в том, что в угоду своей теории он передвинул смерть Курта в правление Ираклия (стр. 138), а водворение болгар за Дунаем отнес к 40-м годам VII века. Не считаю также нужным передвигать Безмера и переставлять его в VI век, как делает Маркварт, так как это славянское имя могло принадлежать князю той земли, где нашли приют болгары во время своего бегства от хазар, раньше чем Аспарух перевел их за Дунай и начал новую эпоху в жизни своей орды. Не понимаю и того, почему Маркварт продлевает правление Курта до 678 г., тогда как византийское предание относит его смерть ко времени правления Константа.

Приходится признать, что завязавшийся около «Именника» живой спор, который был вызван блестящей на первый взгляд теорией Бьюри, не дал пока никаких прочных результатов, не углубил научного знания о давнем прошлом болгар и лишь вызвал много праздных гипотез, к каковым позволю себе причислить локализацию «Угла» на правом берегу Дуная, тогда как в нашем предании он засвидетельствован в виде целой области к северу от низовий Дуная, чем и объясняется существование племени угличей наряду с тиверцами.

Как бы ни закончился научный спор, возгоревшийся около «Именника», несомненным остается одно, что болгары имели свое особое летосчисление и обозначение хронологических дат выражали словами, которые своими звуками свидетельствуют о принадлежности их племени к тюркской расе. Этнографическое изучение Кавказа позволяет констатировать существование одного весьма незначительного по численности племени горцев, обособленного от своих соседей, которое называет себя именем ‘‘Болкар”. Это племя живет в горных ущельях по верхнему течению рек: Черек, Черек-тхяхо, Чегем и Баскан, входящих в водную систему Терека. Оно говорит на тюркском языке, близком к кумыцкому, и исповедует мусульманство шиитского толка. По народным преданиям, сохранившимся у болкар, они жили некогда на равнине и были вытеснены в горные ущелья черкесским племенем кабардой. Подавшись в горы, они сами вытеснили осетин, отдельные поселки которых уцелели кое-где к северу от них.[873] Имя этого племени позволяет видеть в нем остаток болгар, уцелевший на старой родине и сохранивший свою особенность среди других племен, явившихся позднее их в степи переднего Кавказа.

Общепринятое в настоящее время положение о принадлежности болгар к тюркской расе имеет доселе в среде русских историков одного неколебимого противника в лице маститого Д. И. Иловайского. Отстаивая славянство гуннов и Аттилы, он видит славян как в сабирах, так и болгарах, и ведет полемику со всеми, кто держится противоположного мнения. Несколько раз удостаивал он своей полемики и меня, а в самое последнее время обратил свои стрелы против акад. Успенского, превратив свой отзыв о первом томе «Истории Византийской Империи» в защиту своей теории, причем довел полемику до того, что слово κανας, написанное греческими буквами в абобских надписях, переделал в славянское “князь” («Кремль», №№ 56, 57 и 58).

Экскурс III

К ВОПРОСУ О ПРОИСХОЖДЕНИИ ФЕМНОГО СТРОЯ ВИЗАНТИЙСКОЙ ИМПЕРИИ[874]

В числе вопросов по истории политической организации Византийской империи одним из самых живых в научной литературе за последнее время является вопрос о фемах. Со времени появления этюда французского византиниста Диля в 1896 году: L’origine du régime des thèmes dans l’Empire Byzantin, вопросу этому посвятил целое исследование немецкий ученый Гельцер: Die Genesis der byzantinischen Themenverfassung (Leipzig, 1899), подходил к нему акад. Ф. И. Успенский в своей работе: «Военное устройство Византийской империи» (Изв. Р. Арх. Инст. в К-поле. VI, 1900), его же коснулся в самое недавнее время Б. А. Панченко в специальной статье, посвященной разъяснению интересного вещественного памятника, заключающего в себе упоминание славян в Вифинии в VII веке (Изв. Р. Арх. Инст. в К-поле. VIII, 1903, стр. 40 и сл.). Не задаваясь целью подвести итоги разработки вопроса в названных выше трудах и нимало не претендуя дать новую его постановку, позволяю себе надеяться, что в видах всестороннего выяснения этого сложного вопроса не окажется излишней предлагаемая вниманию читателя заметка.

В разъяснении вопроса о происхождении и сущности деления Византийского государства на фемы, τά ϑέματα, важно прежде всего установить историю этого слова и древность терминологического его значения на языке византийских писателей. Этимология слова ясна. Ее совершенно правильно чувствовал Константин Багрянородный, когда сделал по поводу этого слова такое замечание: αύτό γάρ το όνομα τοῦ ϑέματος Ελληνικόν έστι καί ού Ρωμαῖκόν άπο τῆς ϑέσεως όνομαζόμενον (De them. p. 13 В.). В греческом языке классического периода слово ϑέμα употреблялось как имя существительное в значении: утверждение, положение, откуда и то специальное его значение в языке школы, с каким оно перешло и в наш язык (не непосредственно, впрочем, из греческого) — тема; древние грамматики употребляли это слово для обозначения основы в противоположность флексии; наконец, в гражданском обороте оно применялось в сфере денежных дел в значении — вклад. В языке права оно нередко встречается в новеллах Юстиниана в смысле — положение, пункт, данный случай.[875] В сохранившихся памятниках VI века первый по времени случай употребления этого слова можно констатировать в Стратегиконе, носящем имя Маврикия. Во 2 гл. I кн. в изложении о боевом снаряжении кавалеристов, сделано такое замечание о знаменах отдельных боевых частей: χρή τάς μεν κεφαλάς των βάνδων έκαστου μέρους όμοχρόους γίνεσϑαι, τα δε ϕλάμμουλα έκαστης μοίρας ίδιόχροα έίυαι. ίνα δε και το καϑ’ έκαστον ϑέμα ευκόλως έπιγινώσκη τό ίδιον βάνδον, δε”ι έτερα ιδικά σημεία προτιϑέναί ταις κεϕαλαίς των βάνδων, έγνωσμένα τοίς στρατιωταις, ώοτε έκ τούτου ευκόλως έπιγινώσκεσθαι αύτά καί κατά το μέρος, καί κατά την μοίραν, καί κατά το τάγμα. (ρ. 25 Scheffer). Это единственный случай употребления слова τό ϑέμα у Маврикия. Речь идет о кавалерии. В походе