История Византии. Том 3. 602-717 годы - Юлиан Андреевич Кулаковский

Так как смерть Кубрата приурочена в нашем предании ко времени правления Константа, а вторжение Аспаруха во Фракию и война против него Константина IV к 679 году, то получается промежуток более десяти лет, в течение которых совершилось нашествие хазар в припонтийские области и переселение бежавшей от них орды Аспаруха на низовья Дуная, в местности, давно и прочно заселенные славянами. Иордан, происходивший из алан, смешавшихся с готами в нынешней Добрудже, засвидетельствовал для своего времени (труд его вышел в свет в 551 году), что к северу от города Новиодуна (Исакча) начинается славянская земля.[865] Разгром антов аварами в их передвижении на запад, о чем сохранились некоторые сведения во фрагментах Менандра, совершился ок. 560 года в Приднестровье. Хотя река Днестр известна под этим именем (в форме Danastius) уже Аммиану Марцеллину, в пору, когда в тех местах жили вестготы,[866] но старое ее имя Тира, Τύρας, не исчезло, как можно заключить из того, что Константин Багрянородный знает имя Τροῦλλις, передавая этим словом турецкое название Чорлу, как звали его печенеги.[867] Наша летопись знает имя славянского племени тиверцев, производное от старого имени этой реки. Черпавшие из одного источника Феофан и Никифор упоминают о переправе орды Аспаруха через Днестр и называют область, в которой поселилась его орда, именем”Ογλος (Угол),[868] описывая ее как недоступную для нападения вследствие болот спереди и гор — позади.[869] Феофан, который вдается в большие подробности, нежели Никифор, вполне определенно говорит, что орда Аспаруха расселилась по северным притокам нижнего Дуная. Таким образом, термин ”θγλος естественно приурочивается к нынешней Бессарабии, южная часть которой долго служила впоследствии местом жительства татарской буджацкой орды, а само слово буджак значит в переводе угол. Константин Багрянородный знал в свое время имя племени "Ούλτίνοι, которое соответствует нашему летописному уличи или угличи.[870]

Утвердившись в славянских землях к северу от Дуная, болгары начали набеги за Дунай и явились угрозой для скудных остатков старого, ютившегося в городах населения, поддерживавшего свои связи с центром империи.[871] Когда мир с арабами облегчил положение империи, имп. Константин снарядил против болгар большой поход морем и сушей. В своем изложении событий я сохранил ту локализацию войны, которая дана в источнике Феофана и Никифора, т. е. местности к северу от низовий Дуная. Оба наши источника в полном согласии упоминают о переправе болгар через Дунай лишь после отступления и бегства имперской армии. Но в научных работах последнего времени это ясное свидетельство нашего предания не препятствует их авторам переносить «Угол» на правый берег Дуная. Так поступает проф. Златарский, который в своем этюде, посвященном сличению свидетельств Феофана и Никифора, основываясь на показании армянского географа, локализует орду Аспаруха в дельте Дуная и приводит в подтверждение известные ему топографические условия этой местности.[872] Со времени открытия большого городища неподалеку от Исакчи, древнего Новибдуна, близ селения Николицель, Шкорпил, Бьюри и тот же Златарский стал помещать Угол именно в это место, называя его главным становищем орды Аспаруха, где он отсиживался от императора Константина и его войска. Некоторое основание для такого превращения Угла из страны в укрепление дает Феофан, который определил раньше Угол как страну, в дальнейшем рассказе о самой войне употребил такое выражение: εις το προλεχϑεν οχύρωμα καταϕεύγουσι (358, 22). Но это выражение — лишь оплошность со стороны Феофана. Никифор, пользовавшийся тем же источником, выразился иначе: προς τα εαυτῶν οχυρώματα ὲϕυγον (35, 3-4). Это выражение дает более вероятную картину события, так как болгарская орда была довольно многочисленна и не могла укрыться в одном укрепленном лагере, как бы велик он ни был, а распределилась в разных безопасных от нападения местах. Превращение главных из этих защитных мест, где был сам Аспарух, в Угол есть недоразумение, допущенное Феофаном, а не прямое свидетельство нашего предания.

Дело пошло дальше передвижения Угла на правый берег Дуная: Бьюри и за ним Златарский передвинули и саму дату водворения Аспаруха на Дунае к 660 году, в правление Константа. Точной даты появления Аспаруха в низовьях Дуная нет и не могло быть в нашем предании. О походе имп. Константина рассказано у Феофана под 679 годом. Так как это крупное военное предприятие было результатом выяснившейся уже опасности со стороны болгар для Мезии, то само водворение орды Аспаруха в Угле следует отодвинуть на несколько лет, приблизительно к 675 году или, может быть, к тому трудному времени, когда арабы осаждали Константинополь, и все заботы правительства должны были сосредоточиться на борьбе с этим страшным врагом. Но передвигать это событие на 20 лет от 679 г. нет достаточных оснований. Бьюри нашел их не в источниках, а в теоретических построениях, вызванных его гипотезой о существе болгарского национального летосчисления, материал для которой дал памятник, давно уже введенный в оборот науки: «Именник болгарских князей».

Честь открытия «Именника» принадлежит А. Попову, который нашел его в тексте «Летописца Еллинского и Римского» и издал в «Обзоре хронографов русской редакции». I — II. Москва, 1866-1869. Акад. Куник в сотрудничестве с акад. Радловым занялся этим памятником и в 1878 году издал о нем «Разыскание» под заглавием: «О родстве Хагано-Болгар с Чувашами по славяно-болгарскому Именнику» (Прилож. К XXXII т. Зап. Имп. Акад. Наук, № 2, стр. 118-161). Двадцать лет спустя памятник этот заинтересовал проф. Маркварта, который посвятил ему особый экскурс (стр. 72-92) в своем исследовании: Die Chronologie der alttürkischen Inschriften (Leipzig. 1898) по поводу орхонских находок, а в 1911 году вновь вернулся к нему в специальной статье: Die altbulgarischen Ausdrücke in der Inschrift von Catalar und der altbulgarischen Fiirstenliste (Изв. рус. арх. Инст. в К-поле, XV, 1-30). Эта последняя статья вызвана полемическими мотивами против теории болгарского летосчисления, которую предложил проф. Бьюри в исследовании: The chronological Cycle of the Bulgarians (Byz. Zeitsch. XIX, 1910, 127-144). Проф. Златарский, принявший большинство положений Бьюри, выступал, однако, несколько раз с возражениями против его построений и принятого им метода. Проф. П. М. Петровский оказал большую услугу своим переводом исследования Бьюри с экскурсами из полемики Златарского: «О летосчислении древних болгар» (Изв. Общ. Арх. Ист. и Этногр. при Имп. Каз. Унив., т. XXVII, 1911, стр. 432-502).

В 1912 году проф. Златарский поместил статью: «Болгарское летосчисление» в Изв. Отд. рус. яз. и слав. И. А. Η., т. XVII, 28-59. В том же издании в XVIII т. (стр. 116-131) появилась полемическая