Драконы подземелий - Трейси Хикмэн

– Он твой, – сказал Флинт. – Мне нужен мой боевой топор.

Арман нахмурился, услышав отказ.

– Тебе дано знание, как отыскать настоящий Молот. Поэтому копию по праву должен нести ты. Я сделал ее специально для этого дня. Это моя дань Карасу. Ты понесешь его к гробнице во славу героя.

Флинт не нашелся с ответом. Признаться, со своим топором он чувствовал бы себя гораздо увереннее, но ему не хотелось обижать молодого гнома.

Горн протянул руку, принимая молот, однако едва не уронил его. Тут только старик заподозрил, что истинные причины поступка Армана совсем другие. Молот оказался тяжелый и громоздкий, искусно украшенный, но сделанный неумело. Флинт несколько раз махнул им для пробы, чуть не вывихнув себе запястье.

Он подозрительно покосился на Армана, проверяя, уж не смеется ли тот над ним. Однако лицо хилара оставалось суровым, и Флинт усмехнулся. Пожалуй, задних мыслей у молодого гнома все же не водилось.

Огненный Горн протянул Арману руку:

– Я принимаю это как залог дружбы.

После некоторых колебаний Карас крепко стиснул протянутую ладонь.

– Может, мы были к нему несправедливы, – шепнул Танис, пожимая плечами.

Стурм только фыркнул:

– То, что он расхаживает с этой подделкой, только свидетельствует о его сумасбродстве.

Рейстлин, казалось, собирался что-то сказать, но сдержался, задумчиво поглядев на старого гнома и на молот.

– Ты что-то хотел сказать? – спросил мага Танис.

– Тебе стоит поговорить с ним еще раз.

Полуэльф подошел к Флинту, продолжавшему собирать дорожный мешок. Тассельхоф предложил свою помощь, в результате чего гном недосчитался любимого ножа. Он сгреб кендера за шиворот и, хорошенько тряхнув пару раз, принялся выворачивать его мешки, несмотря на протестующие вопли Тассельхофа.

– Стурм, на два слова, – позвал тем временем Рейстлин.

Светлому Мечу не понравился странный блеск в глазах мага, но рыцарь послушно отошел с ним к окну.

– Этот молот точная копия настоящего? – шепотом спросил маг.

– Я видел Молот только на рисунках, – уклончиво ответил соламниец. – Но насколько я помню, этот очень похож.

– А как можно отличить настоящий Молот от подделки?

– Говорят, Молот невероятно легкий, но удар его по силе равен божественному, и когда Молот ударит по священной наковальне Торбардина, эхо будто бы разнесется по всему миру и достигнет небес.

Рейстлин пристально взглянул на поддельный молот. Сунув руки в рукава мантии, он придвинулся к рыцарю и прошептал тихо:

– Флинт может их подменить.

Стурм уставился на волшебника, то ли не понимая, то ли не желая понимать.

– У Флинта в руках копия Молота, ему нужно просто положить ее на место настоящего. Он оставит себе настоящий Молот, а гномам отдаст подделку.

– Они сразу почувствуют разницу, – покачал головой рыцарь.

Рейстлин улыбнулся:

– Думаю, нет. Я знаю заклятие, способное сделать поддельный молот почти невесомым и производящим такой же эффект, о котором ты говорил, ну или, во всяком случае, очень похожий. Гномы не узнали бы правды еще весьма долго. Как только Молот окажется в руках у Армана – тот самый Молот, о котором он мечтал всю свою жизнь, – он не станет специально выискивать изъяны. Но мне нужна твоя помощь, – добавил маг.

– Это… недостойно. – Стурм патетично склонил голову.

– Что ж, если ты так печешься о достойном, прочти достойную молитву над обугленными телами детей, сожженных драконами Темной Королевы. – Рейстлин сжал руку рыцаря. – Ты можешь выбирать между честью и жизнью, но подумай о тех, у кого этого выбора нет, кто вынужден будет страдать под властью Темной Королевы. А она эту власть получит, Стурм. Ты не хуже меня знаешь, что силы добра – ничтожные оставшиеся силы – не смогут ее остановить.

Стурм молчал. Рейстлин ощущал мучительную внутреннюю борьбу, раздирающую рыцаря. Рука Светлого Меча напряглась, мышцы сделались твердыми словно камень. Его глаза сверкали, кулаки сжались. Он думал не только о невинных, но и о себе. Он смог бы вернуть Молот рыцарям. Он смог бы выковать драконьи копья. Он мог бы стать спасителем соламнийского народа да и вообще всего человечества.

Рейстлин догадался о мыслях рыцаря, и догадался верно. Маг знал о его слабости – рыцарь не способен устоять перед мечтой о славе. К тому же его сердце переполняло сострадание к невинным жертвам.

– Что я должен сделать? – спросил Стурм, выговаривая эти слова почти против воли. Он никогда даже и помыслить не мог о пособничестве Рейстлину. Помогать злокозненному колдуну плести одну из его паутин! Но Стурм вновь напомнил себе о великой цели.

– Поговори с Флинтом, объясни ему наш план. Меня он слушать не станет.

– Я не убежден, прислушается ли он к моим доводам, – пробормотал в ответ рыцарь.

– По крайней мере, мы должны попытаться! Зарони ему в душу эту мысль. – Маг умолк на мгновение, а потом тихо добавил: – Не рассказывай ничего Танису.

Стурм понял. Танис не согласился бы с подобным планом, не только нечестным, но и весьма опасным. Если гномы обнаружат обман, всех их ждет смерть, однако волшебные копья – единственная надежда победить в войне, а Полуэльф упорно отказывался понимать это.

Стурм кивнул. Рейстлин улыбнулся в полумраке своего капюшона. Он одержал победу над заносчивым рыцарем, скинул его с высокого пьедестала. В будущем, когда лекции рыцаря о морали станут слишком утомительными, колдуну нужно будет только шепнуть: «Молот Караса».

– Я отвлеку Таниса, а ты поговори с Флинтом.

Полуэльф обнаружил нож Флинта, а Тассельхофа отослал разведать, что за странный звук раздался в глубине здания. Теперь они вдвоем с гномом обсуждали предстоящее путешествие, вернее, это Полуэльф обсуждал, в то время как Флинт упорно молчал. В этот-то момент Рейстлин и отозвал Таниса.

– Я обеспокоен состоянием Карамона, – угрюмо произнес колдун. – Сегодня утром ему нездоровится.

– Он просто хватил вчера лишку, – усмехнулся Танис. – Вот у него и кружится голова. Тебе пора к этому привыкнуть.

– Боюсь, на этот раз все гораздо серьезнее, – не сдавался Рейстлин. – Пожалуйста, пойди взгляни на него.

– Ты больше понимаешь в болезнях, чем я…

– Я хочу услышать твое мнение, ты же знаешь, как много оно для меня значит.

Насколько много, Танис точно не знал, но, волнуясь за друга, все же направился вместе с Рейстлином к его кровати, на которой с мокрой тряпкой на лбу лежал Карамон.

Брат заботливо склонился над ним, и пока Полуэльф осматривал богатыря, маг внимательно следил за рыцарем и гномом. Рейстлин не мог слышать их беседы. Однако он в том и не нуждался. Он угадал по отвисшей тотчас челюсти Флинта, что соламниец изложил их план. Он удивленно поглядел на Стурма, затем нахмурился и помотал головой.