Кельтика - Роберт Холдсток

Ясон поднял руку в примирительном жесте:

— Твоя мать разбила мою жизнь двумя взмахами меча. Она похитила мою жизнь. Не стану отрицать, я перестал любить ее, но вы с Киносом были нужны мне. Я не мог придумать, как, оставляя вас с ней, не потерять связь с вами. Тезокор, клянусь своим мечом, в тот день я пришел во дворец с небольшим отрядом, чтобы обсудить с Медеей, как мы оба можем воспитывать сыновей. Но она подумала другое и бросилась бежать от меня.

— Вы преследовали нас с обнаженными мечами! — прервал его возмущенный Тезокор. — Вы хотели убивать. Пришли убивать.

— Она наслала на нас свою стражу. Она кидалась в нас огнем! Она глушила наши голоса. Откуда мне было знать, что она собралась бежать? Все было готово к тому, чтобы разыграть спектакль: удар ножом, кровь, колесница, корабль. Она поджидала, когда я появлюсь. Она не могла не знать, что я пришел с миром.

— Нет! Врешь. Опять врешь. Я спросил про тебя в Аркамоне, потому что никак не мог вспомнить твое имя. Теперь я его знаю и ненавижу тебя еще больше. Да, теперь по твоим глазам я вижу, что ты на самом деле Гнилая Кость! Ты — Ясон! Я-то думал, что ты давно умер. Но ты преследовал меня днем и ночью. Сейчас у меня есть прекрасная возможность отомстить за мать.

— Нет!

Отчаянный крик Ясона остался без ответа. Я услышал скрежет металла — меч резко выдернули из ножен.

— Нет. Только не это, — снова взмолился Ясон. — Я был в подземном мире, не живой и не мертвый. Дух мой все еще жил в теле. Но Мерлин увидел тебя в Аркамоне. Он вернул меня в этот мир, чтобы я мог отыскать тебя. Я любил тебя. Я был в отчаянии, думая, что вы убиты. Двадцать лет я прозябал на Арго, потом еще семьсот в аду. Теперь это не имеет значения. Теперь ничто не имеет значения, кроме того, что я в этом мире. Время безвозвратно потеряно. Мы не можем его вернуть. Но есть настоящее. И мы должны воспользоваться им. Чтобы найти Киноса. Чтобы охотиться, собирать урожай, бороться с неизведанным. Строить!

Он замолчал, тяжело дыша, голова его слегка тряслась, словно он терял силы.

Но сын его не мог больше контролировать свои чувства и поступки. Он выслушал слова отца, но никак на них не ответил. А потом прошептал: «Это моя единственная жизнь. Это единственный для меня мир. А найти Киноса — единственное, что стоит сделать. Мертвые родители здесь ни при чем».

На его лице были написаны только гнев и мрачное желание отомстить. На руке, державшей меч, напряглись мышцы. На шее пульсировал вздувшийся сосуд. Тезокор часто дышал.

Ясон заметил угрожающие признаки и снова заговорил:

— Тезокор… только не это!

— Да, — спокойно и решительно заявил Тезокор.

Он перешагнул через мое распростертое тело. Это не Медея парализовала меня, не она лишила меня голоса, я выбрал это сам. Я сделал себя уязвимым для Ясона. Так поступая, я лишал себя возможности помогать ему. Тезокор нанес отцу жестокий, расчетливый удар, сверкнув своим мечом. Ясон, подставив свой меч, отразил удар, но под его напором вынужден был сделать шаг назад. Несколько минут слышались только удары металла о металл. Тезокор пытался достать до эфеса и выбить меч из рук отца.

Но молодой человек споткнулся, и Ясон нанес ему удар, правда лишь вполсилы, Тезокор легко отбил его. Наклонившись, как это делают греки, они сошлись и некоторое время бились молча. Потом снова разошлись. Ясон тяжело дышал. Тезокор же спокойно смотрел на него, приподняв свой меч.

Ясон беспомощно опустил оружие. Он не мог произнести ни слова, но его глаза — прищуренные, ищущие, печальные — как бы говорили сами: «Пора это заканчивать».

И в тот момент, когда Ясон не защищался, Царь Убийц сделал два шага и полоснул мечом по животу своего отца.

Я смотрел, как Ясон, мой старый друг, опускается на колени и валится на бок, пытаясь зажать рану. Молодой грек стоял над ним, окровавленный клинок подрагивал в его руке. Я ждал, что он прикончит противника, но он просто стоял и смотрел.

Насколько же быстро все закончилось по сравнению с тем боем, в котором Урта прикончил Куномагла.

Взгляд Ясона встретился с моим.

— Ты предал меня, Мерлин. Ты заставил меня думать, что она мертва. Но ты знал, что она здесь, в этом мире. Ты мог сказать мне об этом. Мог предотвратить несчастье.

Я вернул силу своим конечностям и сел, опершись на левую руку.

— Я любил ее задолго до того, как ее полюбил ты. Самое печальное в этой истории, что я ничего не помню. Только чувствую. Нас разлучили. Нас заставили забыть друг друга.

— Ты заранее спланировал свое предательство, — прохрипел Ясон. — Твоя ложь помогла тебе решить все проблемы. Ты пустой человек!

Теперь и Тезокор смотрел на меня, лицо его было сурово. Он подошел и кончиком меча поднял мой подбородок. По его телу струился пот.

— Кто находится в этом мире? — спокойно спросил он. Но тон его был необычным, словно он и сам догадался.

— Твоя мать, — ответил я. Он смотрел мне прямо в глаза, слушая ответ. Я продолжил: — Сейчас она на вершине холма, около дуба. Она наблюдает за тобой. Ясон прав, он рассказал тебе правду. Она отравила твои воспоминания об отце. Твоя ненависть к отцу — это на самом деле ее ненависть. Еще не поздно все исправить.

Правда, лицо Ясона было белее снега, и мои слова прозвучали слишком уж оптимистично.

Тезокор по-прежнему стоял надо мной в угрожающей позе, нацелив кончик меча мне в лицо, но смотрел он на гребень холма, долго смотрел. Надеялся ли он увидеть ее? Или решал, стоит ли мне верить?

Его взгляд вопрошал, там ли она.

— Уверен, там.

Он нахмурился:

— Этого не может быть. Предсказательница в Аркамоне сказала, что моя мать умерла.

— Предсказательница в Аркамоне и была твоя мать. Там она пряталась после своего побега. Там же должны были появиться и вы двое, ты и Кинос.

Кончик меча впился мне в щеку. Я чувствовал запах пота и резкий запах страха, исходящий от Тезокора, хотя по его виду вы бы не догадались об этом — он был само спокойствие.

— Откуда ты знаешь? Как ты можешь утверждать? — помолчав, спросил он.

— Я немного потер свои кости, — ответил я.

Он тряхнул головой, не поняв моих слов. Мне даже показалось, что он собирается воткнуть клинок мне в глотку. Но он вдруг опустил меч.

Мне тогда подумалось, что Медея, которая наверняка наблюдала за нами, забрала яд из его воспоминаний. Она вернула Тезокору свободу. Возможно, этот поступок означал раскаяние. Но таким образом она отправила его в бездну.

— Я пришел сюда, чтобы найти брата, я верил, что он жив, — устало сказал он. — А вместо него нашел отца и мать, которые, как я считал, умерли. Я убил отца. А мать наблюдает за мной с дерева, как хищная птица. Незнакомец заявляет, что все, во что я верил, неправда. Даже мои собственные поступки. — Он пристально посмотрел на меня. — О таких вещах мы, греки, пишем в наших трагедиях. Но время развлечений закончилось. Это уже слишком.