Зияющие высоты - Александр Зиновьев

Меня удручает не столько то, что они - карьеристы, говорит Неврастеник, сколько то, что они бездарны даже как карьеристы. Как и везде, говорит Мазила, талант - редкость. Но ты же не будешь отрицать, что Хозяин, например, был талантливый карьерист. Буду, говорит Неврастеник. Он вылез только благодаря тому, что был феноменально посредственным во всех отношениях. Как же так, говорит Мазила. Есть же воспоминания, из которых видно, что он был незаурядный человек. Скажи мне, кто с твоей точки зрения идеально бездарный человек, говорит Неврастеник. Прекрасно, поставь его хотя бы во главе вашего Союза. Подожди лет десять. И он начнет такие штучки выдавать, что можно будет собрание выдающихся афоризмов этого кретина издавать. Бездарность, развязавшая себе руки, начинает вести себя так, будто она гений. И усилиями огромного числа людей создается иллюзия гениальности. Ты возьми это вшивое дело с Претендентом! Я с Мыслителем десятки раз говорил на эту тему. Но кто я такой для него? Всего лишь Неврастеник, который не может даже квартиру себе устроить и толком организовать защиту диссертации. А тут речь идет о делах большой государственной важности. А между тем задачка была тривиальной. Я ему говорил: ты человек выше среднего уровня, во всяком случае - начальство и окружающие воспринимают тебя так. А ведешь себя так, как должна себя вести выдающаяся посредственность. Это ненормально. Либо уходи туда, где твоя талантливость будет выглядеть обычной посредственностью. Уходи, например, к Социологу. Там все такие. Либо постарайся убедить всех, что ты на этом месте такое же дерьмо, как и все остальные. Так он похлопал меня снисходительно по плечу, сказал, что я ничего не смыслю в политике. А чем кончилось - тебе известно. Понимаешь, тут по самим правилам делания карьеры самым способным карьеристом оказывается тот, кто наиболее бездарен именно с точки зрения делания карьеры. Способностями становится отсутствие каких бы то ни было способностей в смысле незаурядности. Решающей становится готовность совершать социальные поступки определенного рода. Но тут речь идет уже о способности совсем в другом смысле, - в том смысле, что человек может совершить поступок (донести, солгать, оклеветать, приказать убить, самому убить). Готовность совершать те или иные социальные поступки не есть признак одаренности в том смысле, в каком мы говорим о талантливых певцах, художниках, спортсменах, ученых, политиках. Талант прирожден, а социальное поведение - нет. К таким, как Хозяин, Хряк, Претендент, Троглодит и им подобным неприменимо понятие таланта, ибо они добиваются успеха не за счет прирожденных способностей, а за счет отсутствия таковых. Готовность совершать пакости в поведении есть компенсация за отсутствие прирожденных способностей или за их незначительность.

Обсудили мою книгу. У меня никогда не было иллюзий насчет ума и нравственности моих коллег. Многие годы я их знал лично. Кроме того, я знал, что в отношении средне нормальных творческих индивидов, к числу которых, за редким исключением, принадлежат мои коллеги, имеет силу социальный закон: они либо делают подлости в силу глупости, либо глупости в силу подлости. И все же я до последнего времени их идеализировал. Отчасти - из естественной потребности иметь приличное окружение. Но главным образом потому, что в прошедшую "либеральную" эпоху многие ничтожества при наличии желания, ловкости и некоторых способностей могли прослыть мужественными и значительными личностями. Причем, без особых усилий и жертв, и даже с выгодой для себя. Они были весьма распространенным и временами даже господствующим явлением в наших кругах. Они делали грани между людьми расплывчатыми и неопределенными. Шли годы. В силу взятой на себя роли они вели себя прилично ровно настолько, чтобы сохранить репутацию. И это рождало некоторые иллюзии, главным образом - в их представлениях о самих себе. И большие претензии и самомнение. Но эпоха кончилась. Роль исчерпала себя. Остались претензии судить. Последствия этого я испытал на своей собственной шкуре. Можно, разумеется, сказать, что мой случай есть индивидуальное стечение обстоятельств. Однако в общественной жизни общее не только проявляется через индивидуальные судьбы, но и суммируется из этих индивидуальных судеб. В среде моих коллег годами копилась злоба по отношению ко мне. Я ее постоянно чувствовал, но мог не принимать во внимание. Теперь она вырвалась наружу в большом количестве и в откровенном виде. Давно я с такого близкого расстояния не видел, как человеческие души источают грязь. Состояние такое, будто столкнулся с удивительно ничтожной и потому неодолимой силой. Такое состояние у меня бывало во время войны, когда ночью в землянке на нас нападали полчища блох. Хотелось буквально выть от сознания силы и в то же время беззащитности. ЭН говорит, что у них происходит то же самое, что у нас. И методы борьбы те же. Знаешь, я не против драки. Но чтобы дрались по-мужски. Открыто. Кулаками. Пусть палками, ножами. Пусть зубами. Но когда меня начинают бить соплями, у меня опускаются руки. Я говорю, что в людях накопилось слишком много злобы и ненависти. Боюсь, что их локальные вспышки могут перерасти во всеобщие и принять опасные масштабы. Если, конечно, их умело направят. ЭН говорит, что у него тоже такое ощущение, будто надвигается что-то очень серьезное. Я говорю, что сейчас так многие думают. Причем, люди будут даже разочарованы, если ЭТО не наступит. Они не предчувствуют ЭТО, а жаждут! И делают все для того, чтобы ЭТО пришло. Мое маленькое дело дает повод для разговора обо всем, что происходит в мире и вызывает тревогу. Я смотрю, как работает ЭН, и мое дело уже кажется мне незначительным и недостойным внимания. Я говорил, что ЭН - мой художник. Это сказано слишком слабо. Творчество ЭН есть неотъемлемая часть моей жизни. Не могу себе представить, чтобы было бы со мной, если бы его не было. Я прихожу в мастерскую ЭН как в храм и очищаюсь от житейской грязи. А вдруг, говорит ЭН, на самом деле ОНИ правы, и все, что я делаю, ерунда? Где критерий великого и ничтожного? Что стоит все это сломать, расплавить, сжечь?! Критерий есть, говорю я, не будь его, не было бы ЭН. Ты такой критерий имеешь: это твой собственный разум. Он есть наивысший судия того, что ты создаешь. А насчет "расплавить" и "сжечь" - дело не в этом. Страшно тут совсем другое. Гибель человека - трагедия этого человека. Гибель миллионов - грандиозная трагедия, но трагедия людей. А есть еще трагедия рода человеческого. Но люди и есть род человеческий, говорит ЭН. Не совсем так, говорю я. Люди разбросаны в пространстве. Род человеческий устремлен во времени. Эти иной аспект бытия. Род человеческий живет за счет того, что в нем время от времени появляются точки роста, выдающиеся из массы людской отростки необычного. Срежь их - вроде бы никаких последствий. Вроде бы и незаметно даже. А кто знает, к каким последствиям приведет это невинное, на первый взгляд, дело. И как знать, чего уже успело лишить себя человечество таким путем. Ты одна из таких точек роста. Твоя трагедия есть трагедия рода человеческого. Трагедия отсеченных возможностей. А ты, спросил ЭН. Мое положение, сказал я, еще хуже. У меня нет даже трагедии. Мне не удалось даже прорасти.

У нас, сказал Неврастеник, возрождаются многие традиционные явления ибанской жизни. Вот, к примеру, Посетитель. Он сочиняет свое доморощенное учение о житии. А знаете, сколько таких учителей жития было когда-то в Ибанске? Он бескорыстен? И такие были. Не пропагандирует? Но он и не скрывает этого. А у нас, если человек не скрывает своих убеждений, он воспринимается как пропагандист. А что из себя представляет его учение о житии, спросил Журналист. Я его слушал не раз, но запомнил только обрывки, сказал Неврастеник. Это кустарная дребедень, и я не старался запоминать. Его учение содержит систему правил сохранения физического и духовного здоровья, правил поведения по отношению к знакомым (друзьям и родным, в том числе), к сослуживцам, к начальству, к случайно встреченным лицам, с которыми приходится вступать в контакт, к подчиненным, к лицам, от которых ты зависишь, к лицам, которые зависят от тебя, а также правил отношения к материальным благам, к почестям, к карьере, к удачам, к неудачам и т.д., короче говоря, систему правил поведения на все случаи жизни. И он сам им следует, спросил Журналист. Судя по всему, да, сказал Неврастеник. Он всю жизнь занимался самовоспитанием, и только под старость это вылилось у него в самодельную концепцию. Его учение содержит позитивную и негативную часть. В позитивной говорится о том, что должен делать человек, чтобы сохранить физическое и духовное здоровье, а в негативной - о том, что он не должен делать. Первые суть правила-предписания, вторые суть правила-запреты. Я излагаю Вам уже свою обработку идей Посетителя. У него самого это не так четко сделано и не в столь откровенной форме. Он же самоучка. Правила жития прилагаются к поступкам людей по отношению к себе и к другим людям. Те поступки, которые не охватываются ими, житийно безразличны. Но сам Посетитель убежден, что если строго следовать его учению, то таковых не будет. Основные принципы для правил жития. Они не зависят от ситуации, т.е. если поступок обязателен (или запрещен), то он обязателен в любой ситуации (при наличии, конечно, условий поступка, указываемых в правиле). Например, если ты обещал человеку что-то сделать, сделай это независимо от того, что это за человек, как изменились ваши отношения и т.п. Твое отношение к человеку не зависит от твоего отношения к другим людям и от отношения этого человека к другим людям. И так далее в таком духе. Это невероятно скучно. На такой основе развивается своеобразная система психогимнастики и ограничений. Не пей. Не кури. Не занимай должностей. Минимум вещей. Минимум трат. Минимум еды. Минимум сна. Минимум контактов с людьми, в которых устанавливаются отношения социальной зависимости. Не стремись к почестям и известности. Умей молчать, когда говорят другие. Умей слушать, если хочешь быть выслушанным. Никаких жалоб. В общем, нечто подобное йоге, но на наш манер и с учетом способа нашей жизни. Это любопытно, сказал Журналист. Самая любопытная часть его учения - психогимнастика, сказал Неврастеник. Тут он действительно достиг высот. Вы знаете, сколько ему лет? Что Вы! Ему далеко за шестьдесят! Он был в крупных чинах. Во всяком случае, войну он закончил полковником. Вы видели, как он одет? Живет на тридцать рублей в месяц. А по подсчетам экономистов минимум прожиточный - шестьдесят. Чем же все это кончится, спросил Журналист. Как обычно, сказал Неврастеник. Все выродится в анекдот. Или умрет в одиночестве из-за банальной простуды, или попадет за решетку, ввязавшись в какую-нибудь запретную чужую ему историю. Я знаю одного человека, который двадцать лет набивал себе бицепсы гантелями для самозащиты, а воспользовался результатами своих титанических усилий лишь один раз: дал по морде пьяному, который потребовал у него закурить и, получив отказ (мой знакомый, естественно, не курил), оскорбил его по ибанскому обычаю грязными словами.